Федор Березин - Встречный катаклизм
Короче, по всему комплексу причин разумные существа внутри своей лодки были вынуждены воспринимать внешнюю действительность посредством огромного числа сложных передаточных механизмов, да и то не все, а только избранные, согласно полученным предварительно специальностям. Основная масса была вынуждена верить избранным на слово, иначе они бы вообще превратились в законченное сборище солипсистов.
(Будучи в каком-нибудь славном приморском городе, обладающем солидной, охраняемой КПП военно-морской базой, вы, если приглядитесь к окружающей толпе, всегда узнаете в ней подводника: взгляд у него открыт миру и до жути внимателен, словно капитан судна только что позволил ему заглянуть в окуляр выдвинутого перископа, а уши стоят торчком – он верит любой информации, направленной в его сторону. Между прочим, существует специальная секретная директива, предписывающая подводникам-ветеранам запрет на просмотр телевизионной рекламы – они слишком доверчивы.)
Кроме приборов, слушающих гидроакустические шумы враждебного сухопутным жизненным формам окружения, на лодке еще имелся порядочный арсенал. Он состоял из торпед двух калибров, а также ракетоторпед. Надо сказать – применять их в данном рейсе было строго-настрого запрещено, так что, по всей видимости, они были сложены внутри для солидности или балласта.
Лодка имела внутри себя российский флаг, вывешиваемый поверх рубки только у родного причала, но тем не менее была построена еще в период тоталитарного коммунистического правления. Россия унаследовала ее без завещания, по праву принца крови – это случилось в очередной переходный период, когда одна цивилизация катастрофически сгинула, а другая волшебно возникла, словно птица феникс из груды пепла, обновленная с головы до пят.
Атомная атакующая субмарина имела перед собой абсолютно мирную цель – сбор информации об активности дружественного американского флота – бывшего оплота империализма и поджигателя войны, а ныне стража демократии, народности и частной инициативы.
Кто сомневается, что в нашем мире присутствует волшебство?
21
Проблемы со здоровьем
Ничего хорошего из демонстрации Ричарда Дейна Адмиралу не получилось. Вообще не стоило делать столь рискованные эксперименты со старым человеком. Могло ведь совсем плохо кончиться. Как-то со всеми этими переездами с места на место, когда спецгруппа крейсировала от Москвы до Владивостока, убеждая Павла Львовича в доброкачественной реальности мира, они все, включая Панина и непосредственного начальника – Воронкевича, начали считать Адмирала эдакой не имеющей трения, волшебной, жизнестойкой машиной, умеющей без сучка-задоринки переносить поезда, самолеты и десятилетия сумасшедшего дома. А ведь не составляло труда учесть в плановых расчетах его возраст. Не нужно было уподобляться гениям, дабы предположить, что отсутствие в реальности могилки героя-сына и фактическая невозможность посетить место захоронения супруги могут пошатнуть какие-нибудь винтики в голове испытуемого, а если все его истории – чистая импровизация, то вообще опрокинуть внутреннее мироздание. Можно ведь было прикинуть, что не сахаром, и даже не слабенько подслащенным сиропчиком являлась жизнь Адмирала. Да и вообще, ведь даже с памятью у него не все, ой не все было в порядке. Про небывалые морские баталии мог он распространяться с горящими глазами по много-много часов, а, например, при каких обстоятельствах угораздило очутиться в доме умалишенных – не помнил абсолютно. Были и другие пробелы. Правда, консультант-психолог – майор Масютин – успокоил, подчеркнув, что провалы памяти в возрасте Гриценко вещь нормальная, и чем дальше по жизни, тем ярче большинство людей вспоминает давно забытое и смутнее видят настоящее.
Но ладно начальники, высоко сидящие, чего-то недоглядели – простительна их толстокожесть, но Панин, непосредственно общающийся с «объектом», тоже хорош – нашел, что ляпнуть в самом начале встречи:
– Знакомьтесь, Павел Львович, империалистический «ястреб» – Ричард. Не шучу – отпетый американский агрессор. Для своих истребительных целей использует в качестве аэродромов авианосные корабли с ядерным двигателем. Вообще, всю сознательную жизнь участвует в «дипломатии канонерок».
Даже представленного покоробило, а погруженный в себя Адмирал тревожно вскинул голову.
– Павел Львович, – внезапно вспомнил глаза-лазеры однофамильца старика Ричард Дейн, – вы уж простите своему земляку его чекистские методы. Он ляпнул не подумавши.
– Похож? – спросил Дейна Панин, уже понимая свою бестактность и проклиная про себя Ивана Денисовича Воронкевича, разработавшего программу происходящего представления.
– Да, есть что-то.
– Павел Львович, скажите, – обратился к Адмиралу Панин, – а сколько лет сейчас было бы вашему младшему?
– Что вы от меня хотите, товарищ старший лейтенант? – неприятным голосом поинтересовался Гриценко. – Все в игрушки свои играете, да? Может, этот мужик и правда американец, так что с того? Вы решили представить очередное доказательство моего помешательства?
– Павел Львович, – с опаской посмотрел на краснеющего Адмирала Панин, – скорее наоборот. Возможно, впервые получено подтверждение вашим рассказам, – это уже было лишнее, не стоило вводить в круг посвященных старика.
– Что, в Японии нашли могилу моей Анны?
– Это кто? – спросил Ричард Дейн.
– Супруга моя незабвенная, господин Ричард. Вас так надо величать?
– Можно и без «господин», Павел Львович.
– Нет, до Кагосимы мы не добрались, Павел Львович, – ответил на едва не затерявшийся в сутолоке вопрос Панин.
– А куда добрались? – неприязненно осведомился Гриценко.
– Павел Львович, в каком звании был ваш сын Геннадий, когда вы в последний раз виделись?
– Какое дело вам до моего сына, тем более этому иностранцу.
– Вот этого американского аса, – ткнул в Ричарда Панин, – недавно сбили русской ракетой.
– И он жив? – хмыкнул Гриценко.
– Повезло, – пожал плечами Дейн. – Я не виноват.
– Он не только остался жив после попадания, – пояснил Панин, – он еще умудрился попасть в плен, а затем удрать оттуда на угнанном самолете.
Панин с опаской следил за реакцией Адмирала. История, которую он сейчас излагал, в деталях не совсем соответствовала действительности, но Панин сам абсолютно ничего не знал об американском корабле-«невидимке», так что он выдавал в свет краткую версию известной ему самому правды. Какая была разница в том, что «Юмткебл» потопили не ракеты, а гораздо более простое приспособление? Зато когда-то ранее Ричарда Дейна действительно по-настоящему сбивали реактивные устройства.
– Еще этот американский агрессор утверждает, что видел воочию некоего Геннадия Павловича Гриценко, с петлицами адмирала флота между прочим. А командовал он на большущем авианосце, которого свет ранее не видывал.
Панин внезапно прервался, заметив, что с Адмиралом происходят какие-то изменения.
– Роман Владимирович, – произнес Гриценко, его лицо пошло красными пятнами, – все это время вы мне вкручивали мозги, что страна ваша стала после распада Союза лучше, что в ней забота о человеке становится главным. А теперь…
– Вы не волнуйтесь так, Павел…
– Теперь вы сами проводите эксперименты на людях? Так чем же вы лучше? Реакцию решили мою проверить, да? Еще и космополита этого приволокли для убедительности, так?
– Успокойтесь, Адмирал, я вижу, мы пожаловали не вовремя.
Но было уже поздно – Павел Львович внезапно схватился за сердце.
Хорошо, что и фээсбэшники, а также летчики американского ВМФ проходят обязательные курсы оказания первой помощи, возможно, в ином случае врачи не успели бы.
22
Ушки на макушке
– Чем они занимаются? – спросил капитана лодки помощник. – Развернутые противолодочные учения? – Он спрашивал об этом не первый раз, знал, что не получит ответа, но все равно спрашивал.
– Для того нас и послали, дорогой мой человек, – как всегда уклонялся в сторону капитан подводного корабля, – дабы выяснить, что тут творится.
– Но все-таки, капитан, вы сами верите в эти байки о морском пиратстве?
– У вас есть другое мнение, Николай? Не стесняйтесь, изложите мне его наконец, – по тону командира было абсолютно ясно, что разглагольствования заместителя его абсолютно не тревожат. – Может, всплыть на перископ? – задумчиво спросил капитан сам себя вслух. – Акустики, что вы там замолкли? Спите? – рявкнул он в интерком. Вот именно таких внезапных переходов от философского спокойствия к состоянию звериной злости и опасалась всегда команда. Бывало, беседует с матросиком чинно-мирно о житье в родной деревне, о папе-маме и вдруг – раз – заметил на приборном щитке пылинку залежалую – все, пиши пропало. Может, это все оттого, что раньше разговоры о сестрах-братьях и любимых комбайнах обязаны были вести замполиты, ныне упраздненные, а теперь капитаны вынуждены взваливать на себя и эти обязанности?
