Кирилл Мамонтов - Хронокорректоры
– Красиво криативишь, боян, но тема сисег не раскрыта… Типа я не фтыкаю, почему ты думаешь, что через три года нам будет легче. Фрицы тоже на месте стоять не будут – у них тоже новые сверхдредноуты… то есть сверхретвизаны строятся.
– Много чего появится за три года…
Роман осекся. Они проходили мимо столиков, расставленных на тротуаре под брезентовым навесом. Сидевший за крайним столиком господин в простом светлом костюме удивленно смотрел на приближавшихся хронокорректоров и даже, отложив газету, начал вставать, опираясь на трость. Лицо мужчины показалось отдаленно знакомым, и Рома все-таки узнал его.
– Гляди-ка, кто здесь, – шепнул он Гоге и, скорчив приветливую физиономию, воскликнул: – Ну где же могут встретиться русские люди, коли не на чужбине!
Господин приподнял котелок, обнажив коротко подстриженные седины, сглотнул и прошептал неуверенно:
– Господи, не может быть… Неужели это вы?
– Вай, генацвале, это же Дымов! – сообразил наконец Гога. – Штабс-капитан, вы теперь, наверное, полковник?
– Подполковник, – растерянно уточнил Дымов. – Господа, вы так неожиданно исчезли десять лет назад… Все считали, что вас японская шимоза на части разорвала.
– Да, десять лет минуло, много всякого случилось… – уклончиво пробормотал Рома, не спросивши разрешения присаживаясь за столик Дымова. – Между прочим, прекрасный наблюдательный пункт… Пива нам подайте!
Пышная тетка принесла на подносе две кружки, миску вареного гороха и тарелку соленых сухариков. Гога поморщился и, когда тетка ушла, прокомментировал:
– Люблю большие бюсты, но такое вымя – это перебор… Рад встрече, Антон… простите, запамятовал, как вас по батюшке.
– Васильевич. Так что же случилось после того боя, куда вы пропали?
– Долго рассказывать. – Рома смотрел через улицу на перекресток. – Были разные приключения, но судьба удачно свела с вами в этот день и в этом городке. Возможно, нам не помешает помощь соотчича.
Кашлянув, Гога заметил:
– Полагаю, встреча наша не случайна, и подполковник приехал в Сараево не на отдых, а по долгу службы. И не один. Если повернешь голову на четверть оборота влево, увидишь другого знакомого.
Действительно, по тротуару неторопливо прогуливался среднего возраста господин спортивной комплекции. Одет он был в костюм немецкого путешественника с гетрами, на голове легкомысленно красовалась тирольская шляпа. В московском подвале четыре года спустя он представится подполковником Хворостовым.
– Кирилл Алексеевич, – негромко позвал его Роман. – Не побрезгуйте присоединиться.
Обращение незнакомца смутило жандарма. Хворостов осторожно приблизился к столику, хмурясь, оглядываясь и пытаясь вспомнить, откуда эти люди могут знать его. Не исключено, что заподозрил засаду боевиков-революционеров.
Князь Георгий представил собравшихся и, хитро подняв бровь, добавил:
– Как нетрудно понять, все мы оказались в этом городе с едиными целями, хотя подполковник Дымов служит, как я понимаю, в управлении генерал-квартирмейстера, тогда как ротмистр работает по линии заграничной охранки.
– Господа, я не понимаю, о чем вы, – картинно возмутился жандарм, потянувшись под борт пиджака. – Вы меня с кем-то перепутали.
– Не может быть. – Рома хихикнул. – Разве не вы первым арестовали некоего Пивоварова или не вы завербовали эсера-душегуба Тамара? Оставьте, ротмистр, здесь все свои. Или вы пока штабс-ротмистр?
– Ротмистр, – буркнул Хворостов, продолжая держать ладонь под пиджаком. – И с господином подполковником приходилось разговаривать. Но совершенно не помню вас двоих.
– Главное, что мы вас помним, – хохотнул Гога. – Коллеги, довольно шуток. В ближайшие минуты кортеж эрцгерцога свернет с улицы Франца Иосифа на Латинский мост в сторону набережной. В этот момент из магазина или кафе выбежит некто Гаврила Принцип, один из террористов «Младой Боснии». Мы намеревались обезвредить мерзавца, прежде чем он успеет выстрелить.
Пока напарник говорил, Рома показал офицерам портрет Принципа, изготовленный принтерами на звездолете. По фактуре картинка имитировала наклеенные на картонку фотографии начала ХХ века.
Хворостова снова передернуло, ротмистр недоверчиво поинтересовался: откуда, мол, столь точные сведения. Поколебавшись, Дымов успокоил коллегу:
– На их слова можно положиться. Помнится, в Порт-Артуре они смущали своим ясновидением, и многие, включая вашего покорного слугу, сомневались. Однако большая часть их пророчеств удивительным образом сбывалась.
Жандарм пожал плечами, но возражать не стал, а руку из-под одежды вытащил. Они допили пиво, расплатились, и тут подбежал молодой атлет, на котором цивильное платье смотрелось весьма нелепо. Переодетый офицер доложил подполковнику:
– Арестованы еще два подозрительных субъекта, при них обнаружены пистолеты, самодельные бомбы и яд. Объект закончил свою речь и намерен ехать в госпиталь – проведать раненых при взрыве.
– Выдвигаемся на позицию, – командным голосом предложил Роман и встал.
Первыми в переулок вошли они с Гогой. За ними неторопливо, словно на прогулке, двигались Дымов и его подчиненный. Потоптавшись на месте, Хворостов сделал условный знак рукой, и два человечка с телосложением цирковых гиревиков-тяжеловесов присоединились к ротмистру, выскользнув из толпы.
– Не пойму, чего ради эти полудурки покушаются на Франца Фердинанда, – сокрушенно произнес Дымов вполголоса. – Хороший вроде бы человек, и к славянам по-доброму расположен, и противник воевать с Россией. К тому же не жилец он – общеизвестно, что чахоткой болен.
– Действия террористов необъяснимы с позиций логики, – проворчал жандармский ротмистр. – Они безумны.
– В том-то и беда эрцгерцога, что благоволит славянам и России, – медленно проговорил Рома, напряженно вглядываясь в лица сновавших вокруг босняков. – Пока он жив, кое-кому будет очень трудно развязать европейскую бойню.
Князь Георгий, выкачавший из пресловутого Интернета своего времени много полезных сведений о сараевском покушении, начал объяснять сложившуюся за последующее столетие версию заговора против эрцгерцога.
Франца Фердинанда ненавидели в Берлине, поскольку наследник австрийского кайзера противился вражде с Россией. Его ненавидели в Вене и Будапеште, поскольку наследник не скрывал симпатий к славянским подданным и даже женился на чешке, однако недолюбливал вечно чем-то недовольных и готовых взбунтоваться мадьяр.
Между тем война была позарез желательна многим влиятельным силам. Главной причиной будущей войны стало противоборство между Германией и Британией, стремившимися доминировать над Европой и всем миром. Победителю достался бы контроль над океанами, а следовательно – над перевозками товаров во всемирном масштабе. Французский президент Пуанкаре с маниакальной решимостью стремился отомстить немцам за поражение 1870 года. Россия тоже собиралась урвать свой ломоть, завоевав проливы и обеспечить себе беспрепятственный транспортный коридор на южном направлении. При этом Санкт-Петербург был не слишком заинтересован в поражении Берлина, но кабальные долги заставляли русское правительство следовать пожеланиям Парижа и Лондона. Со своей стороны, дорогие англо-французские союзники вовсе не собирались отдавать России важнейший морской путь через Босфор и Дарданеллы. Поэтому Антанта предпочла бы начать войну немедленно, пока Россия и Германия не закончили свои военные программы.
– Короче говоря, немцам выгодно убрать эрцгерцога, чтобы не мешал войне, а французам и англичанам – чтобы война разразилась как можно быстрее, – подытожил Гога. – Поэтому тайные агенты наших недоброжелателей задумали покушение руками сербских авантюристов.
– Примерно такие сведения и у нашего ведомства, – согласился Хворостов. – Только мне представляется, князь, вы преувеличиваете вероломство наших союзников по Антанте.
– Не сомневайтесь, англичане будут нам гадить при любой возможности, – заверил жандарма Роман. – Не удивляйтесь, если в начале войны они пропустят в Черное море германскую эскадру, чтобы усилить османский флот и не позволить России захватить проливы.
По лицу ротмистра было видно, что Хворостов не разделяет опасений незнакомых субъектов. Однако Дымов сказал задумчиво:
– Я слышал подобные разговоры… Офицеры Морского генерального штаба возмущались, когда британцы поспешно построили и передали туркам очень сильный броненосец ретвизанского класса.
Новость потрясла Романа, Георгий тоже изменился в лице, словно бегущая к пруду графиня. В известных до сих пор реальностях Турция не имела линейных кораблей, способных противостоять русскому Черноморскому флоту. Очевидно, в новой версии мировых событий схватка с Японией не слишком ослабила Россию, поэтому сэр Джон Буль решил усилить турок накануне мировой войны.
