Илья Бриз - Держава под зверем
– Вывод? Прежде всего – постепенно выводить всю промышленность из крупных городов. Оставляем только НИИ, культурные и учебные заведения.
Вчера в Москве уже в который раз была крупная автомобильная пробка. Как Каганович ни старается, развивая общественный транспорт столицы, но перспективы, увы, неутешительны.
Вообще, надо создать такие условия жизни в крупных городах, чтобы замедлить или остановить в них рост численности населения, – предлагаю я, – если не вообще сделать так, чтобы оно понемногу уменьшалось.
Как, каким образом? – спрашивает Маленков, наш главный специалист по гражданскому строительству.
Ну, во-первых, все достижения науки и культуры должны быть доступны населению во всех населенных пунктах страны. От инфосетей (так у нас называют аналог интернета того мира) и других средств связи до нормальных заведений для культурного отдыха. Телевидением страну обеспечили, но не надо останавливаться на достигнутом. Также не стоит забывать о качественном транспорте, – я говорю, и до меня неожиданно доходит, что у меня сейчас те же самые выражения, которые были когда-то у отца, – понимаете, Георгий Максимилианович, народ даже в самом маленьком поселке не должен чувствовать себя оторванным от жизни страны. Тогда он не будет стремиться уезжать из своего дома в большие города, а будет думать, как в своем поселке сделать жизнь лучше. Вот в небольшие города, где есть и будут большие промышленные предприятия, – пожалуйста, пусть едут. А значит, наша основная задача сейчас – качественно улучшить жизнь на селе и в малых городах.
А в столицах, значит, улучшать не надо, Василий Иосифович? – удивляется Мехлис, наш главный контролер.
Надо, но медленнее, чем растут зарплаты. А жизнь здесь сделать дороже. Тогда народ сам потянется за своими выезжающими из крупных городов предприятиями в малые. И опять-таки улучшать и удешевлять транспорт. Строить и строить железные дороги и автострады. Лазарь Моисеевич, – повернулся я к Кагановичу, – Транссиб вы модернизировали. БАМ и Транс-Аляску с Транс-Канадой построили. Когда будет скоростная магистраль между Москвой и Ленинградом?
Товарищ Сталин, проектные институты работают. Обещают сделать поезд с максимальной скоростью до пятисот километров в час, – во, выпячивает грудь, как будто сам проектирует, – а саму скоростную магистраль мы построим быстро. Поездка между столицами будет длиться не больше двух часов.
Ладно, поверим в очередной раз. Вообще-то Каганович свои обещания обычно выполняет. Зря я к нему придираюсь. С другой стороны, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал.
Георгий Максимилианович, – опять поворачиваюсь к Маленкову, – подумайте, поговорите в министерстве культуры и, – я бросаю взгляд на календарь, – через две недели жду вас с предложениями. Чтобы было уже что согласовывать с Госпланом.
С одной из наших главных проблем – обеспечением народа нормальным жильем – Маленков справился в прошлом году. Сейчас жилищное строительство продолжается уже меньшими, но все равно опережающими, по сравнению с ростом численности населения, темпами. А вот с культурой мы все же отстаем. Нет, конечно, наша страна – первая в этом вопросе, но вот за потребностями народа мы несколько не успеваем. Как я это определил? Элементарно. Среднее потребление крепких напитков хотя и упало почти в два раза по сравнению с тысяча девятьсот сороковым годом, но это же все равно много. Значит, народу заняться больше нечем. Недорабатываем…
* * *
Говоришь, постепенно вывести всю промышленность из крупных городов? – На лице Лаврентия Павловича было очень заинтересованное выражение.
Конечно. И чище будет, и рабочий народ за большими зарплатами в города поменьше потянется.
Берия задумался, а потом сказал:
Будут освобождаться огромные территории. Это ведь серьезная перестройка пойдет. Василий, а отдай-ка мне Москву.
В смысле? – не понял я.
В прямом, – усмехнулся маршал, – давай я займусь реконструкцией центра и постройкой новых районов на месте промышленных предприятий? В конце концов, я же архитектор по образованию. Конечно, многое подзабыл, но я же не сам проектировать буду. Молодежь привлеку.
Мы с заулыбавшимся Егором переглянулись.
Легко! Тебе и карты в руки, – тут же согласился я. Здесь и раздумывать нечего. Кто лучше нашего Берии с этой задачей справится? Старый конь борозды не испортит! Хотя какой же он старый? Только в прошлом году юбилей отпраздновали.
Пятьдесят один год для мужчины – самый расцвет сил!
Лаврентий Павлович плотоядно потер руки и, как всегда, снял пенсне и помассировал переносицу. В прошлом году он решился и сделал лазерную коррекцию зрения, но по-прежнему носит свой легендарный оптический прибор. Правда, теперь уже с простыми стеклами. Говорит, что привык.
Сделаем из нашей столицы самый красивый и удобный город мира. Из самого центра выкинем все крупные магазины и старые неудачные жилые дома. Новые строить не будем. Побольше парков и широких магистралей. Некоторые исторические здания придется переместить. А так как заводы вообще уберутся, то и пробки образовываться не будут, – Берия рассуждает, и отлично видно, что эта работа ему по душе, – приглашу итальянских и немного французских архитекторов. Даже немцев задействую для общей перепланировки города.
А чем тебя, Лаврентий Павлович, наши архитектурные мастерские не устраивают? – спрашивает Синельников, За эти годы и он наконец-то перешел с нашим старшим другом на «ты».
Понимаешь, Егор, – Берия чуть-чуть задумывается, – у каждой нации есть свои особенности. Немцы распланируют транспортные артерии города так, что движение будет максимально оптимизировано. Французы? У них свое чувство красоты, которое при строительстве зданий дает некоторую изюминку. Италия? У нее еще со времен Римской империи своя, достаточно интересная школа. А у нас, как мне кажется, сейчас слишком много помпезности, монументальности. Я же хочу соединить все школы, взять от них лучшее.
Да уж, Лаврентий Павлович, – соглашаюсь я с Берией, – тут ты наверняка прав. У каждой нации свои особенности. Вы, друзья, никогда не задумывались, почему в наших домах не наша сантехника, а шведская и норвежская, хотя она процентов на пятнадцать дороже отличной и качественной советской?
Они оба с удивлением глядят на меня. Понимают, что я прав, но не знают почему.
А потому что глаз радует. Душу их художники в нее вкладывают, а наши не хотят. Советскому человеку дай самолет или танк создать, ракету, в конце концов, дагестанцу – кинжал или саблю. А вот по-настоящему красивый унитаз наш художник-конструктор нарисовать не в состоянии. Не дано.
* * *
И?
Запустили! – Синельников светится так, как будто это он лично разработал, спроектировал и собрал подкритический атомный реактор. Светится и в темпе сбрасывает одежду – жарковато сегодня.
Егорка, а чего вы все вокруг этого реактора так носитесь? – тут же спрашивает Светка, отрываясь от экрана, массируя уставшие от клавиатуры пальцы и в то же время лениво потягиваясь.
Сейчас этот влюбленный тип будет объяснять своей жене проблемы современной ядерной энергетики. А чего здесь сложного? Старая идея из того мира – приспособить к атомному реактору мощный ускоритель элементарных частиц. Реакция в этом варианте получается строго подконтрольной, абсолютно безопасной, а уж плюсов… Высочайшая концентрация делящихся ядер – почти сто процентов, при двух-пяти в старых реакторах и при двадцати – в реакторах на быстрых нейтронах. А в качестве делящегося материала кроме урана – нынешние радиоактивные отходы и торий, запасы которого у нас просто фантастические. В одной только РСФСР свыше полутора миллионов тонн. Реальное уменьшение количества радиоактивных отходов – в десятки раз. Все хорошо, одно плохо – нужен относительно дешевый, небольшой, но мощный ускоритель. А где его взять? В том мире над этим работали, но в начале девяностых, когда СССР развалился, забросили. Дорогое это удовольствие – заниматься такими проблемами. А у нас бюджет позволяет. Семь лет работы тысяч ученых и инженеров – это имея всю информацию из того двадцать первого века – и вот он результат – модульный компактный ускоритель на обратной волне (Не совсем это и фантастика. Попробуйте поискать в интернете информацию о модульном компактном ускорителе на обратной волне (BWLAP)). Еще пара лет напряженной работы, и подкритический реактор у нас наконец-то запустили. Теперь можно считать энергетическую проблему на Земле решенной. Ну как минимум на две-три сотни лет. А там, глядишь, и холодный термояд получат. Во всяком случае, наши физики-теоретики во главе с Альбертом Эйнштейном, Нильсом Бором и Львом Ландау считают это возможным. Но, увы, не сегодня. Совершенно по-другому обстоит дело с газо-фазными ядерно-реактивными двигателями. Наши инженеры накинулись на не доведенные разработки того СССР и обещают уже не экспериментальные образцы, а серийные года через три, к тысяча девятьсот пятьдесят восьмому. Вот на нем наши космонавты на Марс и полетят.
