Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
— Действительно, выглядит просто и прозрачно. А в чём подвох? — спросил Бекетов.
— Считаете — обязательно должен быть?
— Иначе я не вижу особого смысла в этом мероприятии для его организаторов. Для вас в том числе.
Хэмптон рассмеялся совершенно натурально.
— Приключенческих романов начитались? Всё очень просто. ЮАС — на краю света. Рынок квалифицированной рабочей силы там очень ограничен. Тем более — с учётом национального признака. По объявлениям в российских газетах мало кто согласится поехать практически в неизвестность. «От добра добра не ищут», так у вас говорят?
Юрий снова подивился эрудированности трактирщика. Впрочем, разве сам знает меньше английских пословиц, поговорок и идиом? Странная черта русского человека — удивляться, если иностранец знает его язык, литературу и, тем более, историю. А ведь вроде бы Россия уже больше двухсот лет равноправный член мирового сообщества.
— Открывать собственные вербовочные пункты по всей вашей стране, — продолжал Хэмптон, — дорого и не гарантирует быстрого результата. А у нас развитые структуры по всему миру, огромный опыт, транспортные возможности. Эмигранты — более сговорчивый народ, чем укоренённые аборигены. Скажу вам честно, только моя контора в этом году уже отправила туда больше ста человек…
— В Лондоне столько русских, которым нечем больше заняться? — удивился Карташов.
— Не только в Лондоне. Королевство достаточно велико, а вы так вообще появились у меня проездом из Америки. Но, по-моему, мы говорим уже слишком много и долго. Посмотрите контракт. Устроит — подписывайте. Нет — «на нет и суда нет», — это опять по-русски.
Бекетов взял протянутую бумагу. Всего две страницы, параллельный перевод, штамп нотариуса, подтверждающий аутентичность[103] текстов на русском и английском. Вместе с Николаем читали внимательно, водя пальцем по строчкам, выискивая скрытый смысл. Но ничего не заметили. Никаких примечаний мелким шрифтом, иногда коренным образом меняющих смысл, и прочих «подводных камней». Всё просто, ясно, прозрачно.
«Настоящий контракт заключен между ______ и Конгрессом русских общин ЮАС, далее именуемым „работодателем“, представляемом в данном случае фирмой „Данилов и партнёры лимитед“[104] о нижеследующем…
В случае отказа от любой предложенной полномочными представителями Конгресса вакансии настоящее соглашение считается расторгнутым после возвращения ______ стоимости проезда и подъемных с неустойкой в десять процентов от общей суммы. Никаких иных взаимных обязательств стороны не несут. Претензии и могущие возникнуть споры подлежат рассмотрению у мирового судьи по месту нахождения центрального офиса Конгресса, в г. Блумфонтейн.
Подписи сторон, реквизиты, дата, место подписания».В положенной графе уже стояла подпись представителя фирмы, некоего г-на Малеева, и оттиск солидного вида печати.
— Действительно, придраться не к чему, — согласился Юрий. — Допустим, мы подпишем, что дальше?
— Подождёте неделю или две, пока не соберётся партия волонтёров, и отправитесь. Не по одному же вас возить.
— Велика ли партия?
— Двести человек. Меньше — для меня нерентабельно. Но вы не беспокойтесь, желающих достаточно, почти половину мы уже набрали. Думаю, две недели — крайний срок. Тем более, вы никуда ведь особенно не спешите? Как только подпишете, ваши финансовые затруднения кончатся…
— Не боитесь, что сбежим с авансом? — поинтересовался Николай.
Хэмптон рассмеялся:
— Уж настолько я в людях разбираюсь. Иначе бы давно разорился. Тем более — вы сейчас вот сюда внесёте данные своих паспортов. Они у вас, насколько я разбираюсь, настоящие.
— Ладно, оставьте нам бумаги, — согласился Юрий. — Мы ещё подумаем. Если подпишем — принесём.
…Наконец, когда уже надоело ждать, Хэмптон предупредил, чтобы к вечеру все были готовы. Пароход отходит из Тилбери около полуночи. Самолётом бы, конечно, лучше. Дней пятнадцать минимум болтаться в океане — то ещё удовольствие, причём явно не в каютах первого класса. Но выбирать не из чего.
Таких, как они, в заведении Хэмптона квартировало уже до двадцати человек. Остальные, по его словам, подъедут из других мест прямо в порт. Далеко не все оказались русскими, едва не половина — просто славяне самых разных национальностей, более-менее владеющие русским языком. Это и был, похоже, основной критерий. И ещё возраст — редко старше тридцати. Кроме того, куратор или как бы староста их группы, назвавшийся Славой Сотниковым (именно так), составляя списки и проездные документы, настойчиво интересовался службой в армии. Где, когда, в каких войсках, специальность и прочее. Юрий с Николаем на всякий случай назвались младшими унтер-офицерами срочной службы, один пехотинец, другой — сапёр. В общей массе особо не выделяются, но и не рядовые всё-таки.
Когда стало совсем темно да вдобавок в лучших лондонских традициях опустился почти непроглядный туман, всю их компанию погрузили в не слишком комфортабельный, но просторный автобус. Все поместились с вещами. Это у Юрия с Николаем было с собой по небольшому рюкзаку (чтобы руки всегда оставались свободными), а другие тащили не только сумки, но баулы и чемоданы. Как же — люди намеревались серьёзно обустраиваться на новом месте.
До причалов Тильбери добирались почти два часа из-за того же тумана.
Суда у пирсов стояли плотно, пришвартованные борт к борту, и до своего пришлось идти через огромные, пустые грузовые палубы двух автомобильных паромов, в ближайшее время в море выходить явно не собиравшихся. Стук многих шагов гулко резонировал между подволоком и стальными переборками, тускло светили неравномерно, через две-три, включенные плафоны, сильно пахло мазутом и мокрым железом. Мрачновато, в общем, особенно для тех, кто попал в такую обстановку впервые.
По горизонтальному трапу, переброшенному между лацпортами[105] над широкой щелью, где плескалась невидимая вода, перешли на предназначенное для них судно. Снаружи увидеть его так и не пришлось.
Прибывших встречали два матроса в темно-синих робах, похожих на те, что носят на российском военном флоте. Юрий с Николаем молча переглянулись. Их спутники на эту деталь внимания не обратили. Узкий, сплошь металлический коридор, выкрашенный серым, вывел в просторное межпалубное пространство, расположенное, судя по всему, на уровне ватерлинии, вытянутое вдоль диаметральной плоскости. Иллюминаторов в бортах не имелось. Очень это было похоже на трюмы, в которых перевозят солдат большие десантные корабли и военные транспорты.
Вдоль бортов трехъярусные койки, застеленные пробковыми матрасами, такие же подушки и свернутые одеяла. Никакого белья. К палубе привинчены четыре длинных металлических стола, каждый мест на десять. Спальных мест почти столько же, навскидку — около пятидесяти. Вот и вся обстановка. Освещение хорошее, воздух свежий — под потолком гудят мощные, но не очень шумные вентиляторы. Первой партии, в которой оказались и Бекетов с Карташовым, приказали размещаться здесь, остальных повели дальше, через вторую дверь с высоким комингсом, явно водонепроницаемую. Повезло друзьям с размещением или наоборот, предстояло ещё выяснить.
Будущие колонисты недовольно зашумели, наверняка представляли условия перевозки несколько иначе. На самом же деле — вполне пристойно. В былые времена, даже и в XX уже веке, эмигрантов из Европы в Америку и Австралию возили в совершенно скотских условиях, в наскоро приспособленных трюмах первых попавшихся пароходов или в четвёртом классе пассажирских лайнеров, то есть в тех же плавказармах. Причём без кормёжки, что с собой взяли, тем и питались. Здесь-то кормить наверняка будут, иначе Томми предупредил бы. Бекетову не понравилось совсем другое.
Не успели ещё все прибывшие разобраться по местам, многие растерянно толпились у самого входа, как в дальней (носовой, как сориентировались бывалые моряки) переборке открылась ещё одна стальная дверь. Из неё появился человек в такой же робе, как матросы у трапа.
Этот сразу начал кричать хрипловатым голосом по-английски в висевший на шее электромегафон:
— Эй, парни! Быстро двигайтесь. Сюда, в мою сторону. Тройками, сюда, ко мне, направо-налево. Одна за одной. Быстрее, быстрее, не толпиться, задумываться потом будете, выйдем в море — времени хватит. А сейчас — до отхода два часа, а вас нужно разместить чёртову уйму! Все вопросы потом, проходите и размещаетесь.
Этот человек, больше всего похожий на боцмана, скорее военного, а не гражданского, не произнёс пока ни одного грубого слова, но выражение лица и интонации намекали, что в случае чего за этим дело не станет, и не только за словами.
Николай хотел было двинуться вперёд, но Бекетов придержал его за рукав.
