Юрий Добронравов - Акробат. Дилогия (СИ)
«Интересно, — подумал Скиталец. — Что в репертуаре у этого оптимиста?»
А вслух сказал:
— Ладно, уважаемый, мы тебя накормим, а потом уж послушаем. Завтрак скоро будет готов, если верить нашей стряпухе.
— Великодушно прошу извинить, добрые господа. Но не разрешите ли мне немного поспать у вашего костра? За последнее время я не нашел достаточно топлива для костра. А без огня ночью лучше не спать. Попадается, знаете ли, такое зверье, отгрызет ноги — проснуться не успеешь. Огня, впрочем, боятся. Даже дымок учуют — близко не подойдут. Вот я и иду, большей частью, ночью, а днем мы с моим другом — жест в сторону ослика — отдыхаем. Благо, ночи нынче лунные. Но и холодные. Мне сейчас сон возле огня милее еды. А спою я вечером. Не возражаете?
— Пусть будет так, — сказал Скиталец. Похоже, появился повод не принимать немедленно решение, куда отправляться — на перевал или назад, на Побережье. Что же, подождем до вечера, а то и до утра. Еще раз все, как следует, обдумаем…
* * *Из ненаписанного дневника Скитальца:
«Весь день на нервах! Заметил недалеко от ущелья двоих соглядатаев. Раньше они так близко не подбирались. Почему же сейчас осмелели? На что-то решились? Надо бы их культурно порасспросить, да боязно оставлять лагерь. Тем более, что возле костра спит незнакомый детина. Волчонок, конечно, тоже парень не промах, но, мало ли что может случиться? Хорошо, если с палицей — лицом к лицу, а если ножом, да в спину? Нет, лучше пока просто понаблюдать. Благо, мой «хвостик» нашел себе занятие — гоняется за ящерицами между камнями.
К ночи наблюдатели ушли, а новые их не сменили. Из-за знакомого холма снова выплыло красноватое марево. Похоже, ребята решили, что до утра мы никуда не денемся. Что же, и на том — спасибо! Тем более, что Принцесса запахом своей похлебки уже вызвала обильное слюновыделение. Даже певец уже потягивается и крутит своим плоским носом, что тот флюгер. Какова там у нас программа после ужина? Концерт, танцы?
Сказитель, не торопясь, готовился к выступлению. Музыкальные инструменты у него занятные. Я таких до сего дня не встречал. Ящик, обтянутый кожей и прилаженной к нему доской, похожий на средних размеров чемодан. Вдоль доски идут струны, скорее всего, из сухожилий каких-то животных. Ладов нет, зато сверху расположены рычажки — именно с их помощью меняется натяжение струн. Та еще гитара! Или не гитара? Играет на ней артист костяным крючком: то дергает струны, то елозит по ним, а то и по ящику постучит, как по барабану. Еще у него имеется небольшая карусель — колесо на палке, а на нем навешены медные звоночки, ракушки, планочки из кости. По ним тоже крючок время от времени прохаживается. Да и шляпа с бубенчиками — тоже инструмент, если потрясти головой как следует. Плюс хриплый голос, как по мне, без малейшего намека на слух. (Впрочем, это мы — слушатели, а он — певец, ему-то слух на кой?). Прямо, человек-оркестр!
Песни тоже немало озадачили. Уж на что я — человек от искусства далекий! Но всю жизнь думал, что стихи — это когда есть рифма и ритм. Или хотя бы, что-то одно. Но если ни того, ни другого!.. А музыка? Ой, промолчу лучше! Помню, когда-то очень давно, гуляя по Андреевскому Спуску — это еще дома, в родной столице — затронул, на свою голову, одного художника-абстракциониста… Такого наслушался о мировосприятии творческой натуры и полном убожестве людей без фантазии и таланта… Не будем повторять прошлых ошибок и упрячем свои суждения подальше — мы нынче не дома. Тем более, что публика довольна. Принцесса смотрит на него, как юная фанатка на сэра Пола Мак-Картни — глазки горят, щечки пылают, хлопает в ладоши, и, того гляди, в пляс пустится. Да и Айра улыбается, подсвистывает, перстами щелкает. Волчонок в музыке такой же знаток, как и я — он больше на Принцессу пялится. Любуется, но зубами скрежещет — не на него девчонка смотрит, не им восхищается. Даже малышу передалась общая атмосфера — снова прыгает вокруг, всех дергает за одежду, цепляется за плечи, заливисто хохочет. Пусть себе. Похлебке уже бояться нечего — съедена, и котел вымазан остатками лепешек.
Пробую вникнуть в содержание песенки. Ага, у старого хана была молодая жена, а недалеко от его стана проезжал молодой красавец-воин… Вечная тема!
Ох, красивая жена
Хану старому досталась!
Много за нее овец
Было отдано, как выкуп
Уважаемому старцу
Что отцом был той девицы.
Ее брови — изгиб сабли,
Ее губы — терпкий мед!
Ноги стройны, грудь упруга
И как ягоды — соски.
Как плато над океаном
Плоским был живот красотки,
Как холмы в лугах цветущих
Выдавались ягодицы…
Ой-ой! Песенка, вроде как, детям до шестнадцати… Откуда, интересно, сказитель узнал такие интимные подробности о жене старого хана, которую тот, естественно, на всеобщее обозрение не выставлял? Угадал под бесформенным балахоном и шароварами величину сосков и округлость ягодиц? Или с натуры живописал? Но это были еще цветочки. Дальше было еще интереснее.
Прискакал гонец с предгорий
Весть тревожную принес он,
Будто враг жестокий жадный
Собирается отнять
Все стада старого хана,
Что паслись в его лощинах.
Это, оказывается, была военная хитрость молодого воина. Он подговорил друзей, и те сообщили хану, что на его пастбища готовится набег. Доблестный муж красавицы сразу же собрал войско — почти всех мужчин своего клана — и выступил навстречу врагу. Этого только и нужно было нашему герою. Он, подкупив стражника, вошел в шатер старого хана… И тут такое началось! Ай-да сказитель! Бокаччо отдыхает! Ему бы сценарии писать для фильмов определенного жанра. Без работы в Германии не остался бы. Даже неудобно слушать в присутствии детей. Принцесса то краснела, то бледнела, то прятала лицо в рукав, но хихикала, посмеивалась и, похоже, оскорбленной себя не чувствовала. А наш бард входил в азарт, пел все громче, да и пронизывающим взглядом черных глаз Принцессу чуть ли не раздевал. Ой, боюсь, отхватит он сегодня от Волчонка!
А сюжет песенки развивался все круче. Старый хан, вернувшись из похода, очень соскучился по своей женушке. Но появился не совсем вовремя, как тот муж — герой бородатых сальных анекдотов, вернувшийся из командировки. Наш герой-любовник, чтобы не быть застуканным на месте преступления, облачился в женские одежды и представился новой служанкой. Благо, был смазлив и не имел растительности на лице. Старый хан сперва вволю отвел душу со своей женой в присутствии нашего героя, а потом, отослав супругу готовить еду, возжелал и юную служанку. Бедный воин, который оказался не таким уже и смелым, еле унес ноги от хана, который на деле оказался не таким уж и старым…
Нет, пожалуй, хватит этой порнографии. Не хватало еще мордобоя с участием Волчонка. Как бы наш юный Отелло не надумал вступиться за честь дамы.
— Уважаемый, — говорю этому менестрелю. — А что-нибудь посерьезнее есть в твоем репертуаре? О героях там, подвигах…
— Я знаю много таких баллад, — гордо отвечает сей Карузо. — Не желаете ли послушать о доблестном хане Белохвосте, покорителе Страны, Окруженной Горами? Или о смелом Таоке — охотнике за морским зверем?
Стоп! Это уже интересно… Охотнике за морским зверем? Что-то связанное с Южным океаном? Где еще здесь можно на морского зверя охотиться? Не зря, выходит, все не решался двинуться за перевал — подсознательно ждал дополнительной информации. И, кажется, дождался — спасибо, родная интуиция, вовремя меня надоумила!»
* * *— Покорителе, говоришь? — сказал Скиталец с равнодушным видом. — Что-то не помню, чтобы Страну, Окруженную Горами, кто-то покорил. Сам сочинил?
— Нет. От Любимчика Урли слышал. Но не только от него.
— Такие же сказочники, как и ты! Давай-ка лучше об этом… как его… Таоке.
Баллада началась со ссылки на первоисточники. Певец в стихах (вернее, в том, что он считал стихами) стал воздавать хвалу своим предшественникам, память которых донесла до нас эту легенду. Список был довольно длинный и монотонный. Нашлось в нем место и для Любимчика Урли, и для целой череды других горластых и любимых. Айра начала повествования так и не дождался — захрапел возле костра. Принцесса загрустила, оперлась подбородком о ладони, но продолжала слушать, широко раскрыв глазки. Волчонок хоть и зевал, но представление покидать не собирался. Еще бы! Оставить девушку с этим представителем местной богемы? Боже упаси! Даже у Скитальца стали слипаться глаза. Один Малыш все никак не мог успокоиться — теперь его очень занимала карусель барда. Он несколько раз попытался ее покрутить в разные стороны, пока певец не замахнулся на него костяным смычком. Только после этого ребенок залез на руки Скитальца и стал умащиваться поудобнее, чтобы, наконец, уснуть.
