Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Идею операции подал адмирал Кедров, черновую схему разработали в МГШ. Отшлифовал до готового расписания уже Макаров со своими людьми. Ему же и предстояло на практике доказать правильность штабных выкладок. Немецким коллегам, как и командованию эскадры план спустили сверху, разумеется оставив пространство для маневра. В море ведь все совсем не так получается, как видится с береговых скал.
Рейдерской эскадре адмирала Лютьенса предстояла почетная роль приманки. Более мощный русский флот играл роль тяжелого молота, которым из Санкт-Петербурга собирались прихлопнуть британцев. Или наковальни, если вдруг что пойдет не так. Показательная прополка «Фарерского барьера» задача сопутствующая. Рейд в Атлантике следующий шаг, если будет кого отправлять в крейсерство, если англичане не решатся на сражение. Последнее крайне маловероятно, но чем черт не шутит!
— Радио с «Витязя»! — в салон влетел посыльный из рубки.
— Дай сюда! — Макаров выхватил из пальцев мичмана карточку.
— Обнаружен приз. Веду захват, — прочитал вслух Вадим Степанович. — Слово лишнего не вытянешь. Англичанин радио дал?
— Не могу знать, господин контр-адмирал.
— Добро. Запросите Шестакова о радиоперехватах.
— Будем считать, в Скапа-Флоу знают наши координаты, — процедил сквозь зубы Милевский.
— Если они кого видели, то только «Витязь», Николай Адамович, — заметил до этого молча листавший справочник каперанг Наумов. Флагманский артиллерист давно порывался уйти к себе в каюту отсыпаться, но что-то его удерживало в салоне. Предчувствие, наверное.
Начальник штаба засадил молодежь рассчитывать возможные курсы перехвата англичанами. Его больше всего интересовало — напорются островитяне первыми на немцев, или нет. В действительности Макаров разминулся с соединением контр-адмирала Джорджа Эдвардса-Коллинза еще сегодня днем. Англичане прикрывали проводку большого конвоя в Тронхейм. Косвенно виной этому послужил сам Макаров, любивший ходить в набеги большой дружной компанией линкоров и авианосцев.
Вторая причина, это падение Нарвика, натиск немцев и норвежцев на плацдарм, жуткие потери на берегу, с каждым днем усложнявшееся снабжение гарнизона. Британский флот шел эвакуировать последний плацдарм в Норвегии, не дожидаясь того момента, когда снимать с берега будет некого.
Несчастный «Сэм Перигрин» так некстати попавшийся дозорному крейсеру отстал от каравана из-за поломки машины. Получив сигнал с транспорта, сэр Эдвардс-Коллинз посчитал, что у него за спиной болтается одинокий рейдер и решил прихлопнуть обнаглевшего русского на обратном пути.
Ночью с транспорта не смогли как следует рассмотреть корсара. С равным успехом это мог быть как полноценный бронированный крейсер, так и переоборудованный из теплохода рейдер. Русские, как и немцы с первых дней войны выпустили на вражеские коммуникации дюжину бывших доброфлотовских вспомогательных крейсеров. Переполох эти дизельные корабли учинили знатный.
Всю ночь русские продолжали бег по Норвежскому морю. Прекрасным солнечным утром 16 мая соединение проходило в 120 милях к северу от острова Эстурой. С катапульт «Полтавы» и крейсеров в небо ушли гидропланы. Над палубами авианосцев стоял гул пропеллеров. Первыми в небо поднялись разведчики «Рижане» и четыре «Сапсана» с подвесными баками. Вадим Степанович не собирался лезть в драку, не разведав для начала обстановку. Местонахождение британского флота и планы его командования оставались величиной неизвестной. Да и союзники не соизволили дать о себе знать.
Немецкая эскадра в это время проходила южнее Фарерского архипелага. Лютьенс весь день вел свои крейсера по первоначальному маршруту. Не сказать, чтоб ему улыбалось служить куском сыра в русской мышеловке. Однако немец понимал, все решает вульгарная случайность и улыбка госпожи Фортуны.
Ночью чуткие антенны крейсеров уловили сигнал с несчастного «Сэма Перигрина». А вскоре из штаба командования транслировали радио с подлодки, обнаружившей у Исландии авианосец. Туман и неудачный угол помешали подводникам не только выйти в атаку, но и распознать корабль. На старом авиатранспорте «Аргус» могли бы гордиться, что их приняли за «Корейджес» или «Илластриес».
Авиатранспорт счастливо миновал опасные воды и ушел в Галифакс, где принял на борт новенькие американские «Томагавки». Президент Рузвельт со всей своей неуемной энергией оказывал протекцию заокеанским кузенам, британские военные заказы исполнялись точно и в срок, у короля пока было чем оплачивать поставки. А интереснейшие политические нововведения вроде «дружественного нейтралитета» позволяли американскому флоту прикрывать часть маршрутов своим флагом. Разумеется, не обходилось без происшествий. Янки не стеснялись стрелять по русским и немцам, если считали, что могут выйти сухими из воды. Разумеется, это только накаляло обстановку, мир стоял на пороге большой войны. Ведь если размахивать факелом на нефтебазе, рано или поздно взлетишь на воздух.
Лютьенс посчитал, что британский флот болтается к северу от Фарер и решил обойти острова с зюйда. Только затем можно будет координировать действия с «русским ротвейлером» Макаровым. Лютьенсу повезло, крейсер «Кюросао» задержался, досматривая подозрительный траулер и прошел за кормой германской эскадры. В море не остается следов.
Чистый прорыв. А ведь еще днем нелегал в Ставангере дал радио о составе и времени выхода эскадры Лютьенса. Из-за бюрократических пробуксовок между ведомствами адмиралтейство слишком поздно получило сводку. Ночью дозоры прочесывали Норвежское море на возможных путях прорыва немцев. Слишком поздно. Лютьенс щедро жег мазут на полном ходу не оставляя запас на крейсерство.
Командующий британской эскадрой получил приказ оставить конвой в Тронхейме с тихоходным эскортом и идти на перехват рейдеров. Пополнить запасы топлива он должен в море. Из Скапа-Флоу уже выходили танкеры. Со своих стоянок сорвались тяжелые «утюги» основных сил флота. На «Роднее» поднял свой флаг адмирал Чарльз Форбс. Флот Метрополии почти в полном составе вышел в море.
Из Гибралтара срочно выдернули «Арк Ройал» и отправили искать немцев на западных подступах к Острову. В спешке никто и не подумал, что будет если найдет? Вылетевший прямо под орудия немецких линкоров авианосец с эскортом из крейсера и пары эсминцев, это кошмар для штабов. Никто ведь еще не забыл трагедию «Глориеса».
О русском рейдере и несчастном «Сэме Перигрине» тоже все забыли. Аналитики Адмиралтейства считали, что русские взяли оперативную паузу, ремонтируют тяжелые корабли на верфях Архангельска и Мурмана. Флот метрополии шел ловить Льтьенса.
Утром штаб флота подняли на уши короткие радиограммы с вспомогательного крейсера «Астурия». Сначала корабль Северного патруля доложил о русском гидроплане. Затем через эфир прошла пахнущая кровью и тротилом шифровка: «Веду бой с русскими крейсерами». Вскоре передачи с «Астурии» прекратились. Причина понятна. «Царицын» и «Киев» в два огня парализовали вооруженный пароход и добили пылающую руину торпедами.
В мае сорокового года русские и немцы легко читали британские коды. Радио с «Астурии» дошло до всех заинтересованных и причастных к этой трагедии.
— Рассчитайте курс до встречи с русскими, — бросил Гюнтер Лютьенс.
Затем вице-адмирал распорядился поднять разведчики с авианосцев. Он хорошо помнил ноябрь прошлого года и тот злосчастный «Суордфиш» засадивший торпеду в борт «Гнейзенау». Не хотелось бы заново пережить то чувство беспомощности и злости на самого себя, которые он испытал, когда его сильнейший корабль содрогнулся от удара ниже пояса.
— Мой адмирал, может быть, останемся в этом районе? Если «лимонники» вышли из Скапа-Флоу, у нас самое лучшее место в королевской ложе, — заметил командир линкора.
— Хорошо. — Соображал Лютьенс быстро. — Радируйте Макарову наши координаты «Богемским кодом». Курс зюйд-ост-ост. Держим экономический.
В это время крейсера контр-адмирала Рокасовского вцепились в хвост «Пенелопы». Корабли Северного патруля в Датском проливе на своей шкуре ощутили, что чувствуют обитатели курятника, когда к ним вваливается голодная и радостная лиса. На этот раз отличились «Челябинск» и «Кола». Британский крейсер безуспешно пытался унести винты. Не получилось. Противники опознали друг друга на встречных курсах. Пока «Пенелопа» поворачивала и форсировала турбины, в воздухе уже гудели снаряды. После фугаса, разорвавшегося над кормовым котельным отделением, погоня превратилась в избиение.
