Сергей Данилов - Гражданская война в Испании (1936 – 1939).
Барселона в июле 1936 года раньше Мадрида разгромила восстание националистов. Теперь она раньше Мадрида оказалась во власти националистической Испании.
Новая власть отметила занятие города торжественной речью Ягуэ на площади Каталонии, отменой каталонской автономии, запрещением каталонского языка и объявлением розыска многочисленных «политических преступников». На первом месте среди них числился Компанис и все члены Хенералидада, на втором – вожди анархистов.
Приехавшему в Барселону директору пропагандистской службы Фаланги Дионисио Ридруэхо военные власти запретили произнести благонамеренную, выдержанную в националистическом духе речь о грядущем примирении испанцев.
Каудильо направил в Рим благодарственную телеграмму. Муссолини с присущей ему помпезностью провозгласил занятие Барселоны новой победой итальянского оружия и повысил Гамбару в звании.
Падение Барселоны имело сильный международный отзвук. С балкона Венецианского дворца дуче фашистской Италии обращался к римлянам: «Наши славные легионеры побили сегодня нетолько правительство Негрина. Многие наши враги кусают сейчас локти от досады!» На другой день чернорубашечники устроили демонстрации у французского посольства с криками «На Париж! На Корсику!» Французскому послу фашисты устроили обструкцию в театре. Теперь они требовали еще и Тунис.
Даладье и Чемберлен шли на сближение с диктаторами, чтобы обезопасить свои страны и отдалить новый общеевропейский конфликт. Но победы диктаторов в Испании неизбежно приближали Вторую мировую войну.
В Северной Каталонии тем временем разворачивалась трагедия сотен тысяч беженцев, ночевавших на морозе под открытым небом и без питания. Под нажимом различных политических сил Франция то открывала, то закрывала границу. Кроме пограничников и жандармерии, для ее охраны были присланы сенегальские стрелки. Обезумевшие от горя и страха тысячи каталонцев стали тем не менее прорываться на французскую территорию силой. 3 февраля границу наконец открыли, и беженцев начали размещать в наскоро созданных концентрационных лагерях, где многие из них очень скоро умерли.
По некоторым нуждающимся в уточнении данным, в начале февраля правительство Даладье пропустило в Каталонию часть находившегося у границы советского вооружения, в том числе две эскадрильи истребителей «Суперчатос». Однако к ним не было горючего и запчастей и почти не оставалось аэродромов, способных их разместить. Принять участие в боях эскадрильи так и не смогли. Через несколько дней командование ВВС разрешило пилотам перегнать обе эскадрильи назад во Францию. Прочее вооружение тоже не успело попасть в войска – его некому было выгружать из вагонов и не на чем было везти к фронту, поэтому его пришлось взорвать прямо на железной дороге.
Наступление националистов ускорилось. Ежедневно они вместо 3 километров теперь проходили 8-10. Отступив под охраной остатков 5-го корпуса в старинный городок Фигерас в 25 километрах от французской границы, Негрин созвал сессию кортесов. На заседании присутствовали всего 62 депутата, прочие были казнены, убиты на фронтах или давно находились на территории националистов.
В полуразрушенном и полутемном Фигерасском замке в промежутке между воздушными налетами постаревший премьер-министр 1 февраля обнародовал три условия прекращения военных действий и национального примирения:
1. Удаление всех иностранных войск.
2. Право испанского народа избрать любой политический режим.
3. Отказ от всех репрессий после окончания войны.
Два фигерасских пункта повторяли соответствующие положения майских «13 пунктов» Негрина. Третий был совсем новым. Испанские республиканцы впервые были вправе отказаться от их любимой формы правления и демократического режима. Они теперь молчаливо допускали даже восстановление монархии.
Депутаты без прений одобрили пункты.
И снова момент для предложения врагу мира был крайне неудачным. Только что занявшие Барселону националисты чувствовали близость полной победы. И они и англо-французские политики расценили три Фигерасских пункта как шаг к грядущей капитуляции Республики. Основания к такому прочтению «трех пунктов» были. Один из участников Фигерасской сессии так описывал состояние премьер-министра ночью с 1 на 2 февраля:
«Подавленный, он говорил не столько с нами, сколько с собой… «Посмотрим, как нам удастся закончить вторую партию!Это будет куда труднее», –услышали мы.- Сомнений у насне оставалось. Мы выходили из борьбы. Говоря об отступлении
в Центр и о «второй партии», Негрин думал только об одном –завершить проигранную войну с наименьшими потерями».
Через несколько дней после принятия Фигерасских пунктов над Фигерасом, как и над Барселоной, взвилось двухцветное знамя националистов. 5 февраля они заняли Жерону в 40 километрах от французской границы. Каталонская битва подходила к концу. Сопротивление республиканских войск почти прекратилось. Они только прикрывали отход беженцев. Многие солдаты дезертировали.
Одновременно произошли интересные события в Средиземном море: после двухлетнего противостояния националистам пала Менорка – оплот Республики на Балеарах, остров с сильной береговой и зенитной артиллерией, ни разу не атакованный националистами.
8 февраля 1939 года к острову прибыл нейтральный военный корабль – английский крейсер «Девоншир», имея на борту уполномоченного Франко графа де Сен-Луиса. Тот провел секретные переговоры с комендантом Менорки капитаном Убиетой. Кто из них был инициатором переговоров, в точности не установлено.
Так или иначе, 9 февраля Убиета и Сен-Луис подписали акт о капитуляции Менорки. По радиостанции крейсера граф вызвал с Майорки националистические войска, оккупировавшие остров. В порядке «гуманитарной помощи» командир «Девоншира» взял на борт Убиету и еще 450 жителей Менорки. «Невмешательство» сменялось открытым вмешательством.
После решительных протестов республиканского посла в Лондоне правительство Чемберлена сначала возложило вину за произошедшее на «самовольного» командира крейсера, но несколько позже признало, что «Девоншир» действовал не только с согласия Лондона, но и по прямому приказу Адмиралтейства.
10-12 февраля 1939 года последние солдаты Восточного фронта и каталонские беженцы перешли пиренейскую границу. Хуан Негрин отдал свой пистолет французскому жандарму. Напоследок работники республиканской контрразведки расстреляли несколько сотен политических заключенных, которых конвоировали из тюрем более ста километров. Среди убитых были полковник Рей д’Аркур и епископ Теруэльский.
Всего во Франции оказалось 63 000 испанских военнослужащих (половина которых была безоружна) и не менее 400 000 гражданских лиц. Туда же перелетело 25 уцелевших республиканских самолетов.
Перейдя границу, навсегда распрощались президент и премьер Испанской Республики. Асанья выехал в Швейцарию, где у него была вилла. Путь Негрина лежал в Центральную Испанию, которую он покинул годом ранее.
На всей франко-испанской границе стояли теперь националистические войска. Они выходили, паля в воздух с ликующими криками: «Есть Пиренеи, есть!»
Добычей националистов стали около 10 000 винтовок, большая часть артиллерии и бронетехники Восточного фронта, несколько сотен автомобилей. Они захватили почти 60 000 пленных. Потери националистов составили около 40 000 ранеными и убитыми, «красных» – не менее 50 000 человек.
Стратегия националистов оказалась верной. Они не захватили апельсиновых рощ и рисовых полей зажиточной фермерской Валенсии, но овладели гораздо более важной индустриальной Каталонией.
Война близилась к развязке.
ГЛАВА 6
МАРТОВСКИЙ ТРИУМФ
Зимняя победа Франко стала прелюдией к его конечной победе.
Исход Каталонской битвы подтвердил превосходство военной машины националистической Испании. Националисты теперь располагали 40 провинциями против 10 республиканских и крупнейшим городом страны. Под их властью находилось абсолютное большинство испанцев – 14 из 23 миллионов. Они контролировали обе государственные границы страны – французскую и португальскую. Потери Франко в Каталонской операции были невелики, и националисты по-прежнему располагали хотя и утомленной, но обученной и боеспособной миллионной армией. Их готовились признать Англия и Франция. В Бургос в конце января приехал уполномоченный Даладье сенатор Берар, вступивший с правительством Франко в переговоры о нормализации франко-испанских отношений.
Уверенные в победе националистическое правительство обнародовало 14 февраля ответ на три Фигерасских пункта Негрина – Закон о политической ответственности. Закон карал всех, кто начиная с 1934 года «действием или бездействием» препятствовал победе «крестового похода».
