Александр Афанасьев - Отягощенные злом 2: Разновидности зла
– А тут что нового? – спросил граф
– Да пока тихо…
Ожидая знака, показывающего, что Король свободен – Пикки коротко рассказал о бедном молодом графе Катауте, который не вписался в поворот на сотне миль в час. Сейчас он лежал в больнице, и не факт, что врачам удастся пересадить обожженную кожу. Как и везде… двор делился на две части: дворяне, которые готовы отдать жизнь за Короля и Империю, и дворяне прожигающие жизнь и гибнущие в бессмысленных и глупых происшествиях, подобных тому, о котором только что они говорили. Но и те и те считались дворянами
– Можно… – сказал Пикки, увидев какой-то знак. Граф так и не понял, какой – хотя не раз пытался засечь.
Следуя за Пикки – граф поднялся по лестнице на второй этаж, вырвавшись из удушающего смога пудры и духов… навстречу шел человек. Было темно… король не любил много света, приказывал гасить… за это его за глаза называли "король-монах", ну и еще за то, что он до сих пор не был женат. Графу показался знакомым человек, явно идущий с Высочайшей аудиенции, и он шагнул вбок, заступая дорогу…
– Кейн. А ты, черт возьми, как сюда успел…
Кейн, капитан-лейтенант Эдвард Джулиус Кейн в отличие от графа Сноудона до сих пор находился на действительной службе, правда служил он в СБС, специальной лодочной службе, которая уже несколько лет не видела своих каноэ. С Кейном – граф Сноудон познакомился в Белфасте, продолжил знакомство в Норвегии и недавно в Бухаре. Они были одинакового роста – но сильно отличались внешне из-за того, что Кейн всю дорогу носил короткую кожаную куртку-бомбер и стриг волосы, подобно всем морским пехотинцам – на длину не более десятой части дюйма. Он не был дворянином, хотя его отец был. Графа поражало, насколько свободно Кейн чувствует себя в России – он не пытался сойти за русского, он и был русским, и каждым своим действием, каждым движением подтверждал это. Впрочем, чего можно ждать от человека, у которого в настоящем паспорте местом рождения написан Константинополь, и который впервые увидел Англию в тринадцать лет. Он даже по-английски говорил плохо, хуже чем на русском.
– Дела, мой друг, дела…
Мой друг – было чисто немецким выражением. Немецкий – Кейн тоже знал на отлично.
– Его Величество ждет, граф – сухо сказал Пикки. Как и все бойцы САС – он недолюбливал моряков, а морских пехотинцев – особенно.
– Ну, давай.
– Давай…
Его Величество, Эдуард Девятый, Король Англии, Шотландии, Северной Ирландии и объединенных территорий – как и обычно сидел в полутьме. Как монах.
В его кабинете шторы были завешены окнами, а камин не топился. Британские дома холодные, нормального отопления нет – и камин является не роскошью, как у русских – а совершенно необходим элементом дома для нормального в нем существования. Но Король приказывал не топить камин и так и сидел в холоде, читая документы при свете лампы – как в университетской библиотеке, с зеленым абажуром…
– Ваше Величество… – вытянулся граф
Король указал на стул
– Присядьте…
Граф сделал то, что ему было велено. Король разбирал документы. Граф заметил, что больше половины – он перечеркивал резким движением, вместо того, чтобы подписать.
– Немного упорядочивает мысли – объяснил король, хотя Король ничего не должен был объяснять ни придворным, ни кому бы то ни было на земле – извольте немного подождать. Тем более что эта работа упорядочивает мысли…
– Да, Ваше Величество…
Стопка исчерпалась быстро. Граф не раз и не два видел, как Король работает с документами и сейчас он еще раз убедился – что Король быстро, как военный принимает решения. Это ему понравилось – в САС говорили, что решение может быть правильным, может быть неправильным – но оно должны быть быстрым. В бою нельзя медлить…
Так что стопка исчерпалась быстро.
– Что произошло в Пешаваре? – спросил Король, откладывая в сторону перо и разминая пальцы. Ежась от холода, с не совсем просохшей головой, граф злобно подумал, что вот Кейну то тут как раз место, чертов ублюдок вырос в России, где зимой снег, наверное, поэтому он так легко прошел в СБС, там тоже есть любители часами сидеть в воде и в холодной грязи. А он между прочим помнит Париж, где тепло, да и в его родном поместье – изрядно топили.
– Шейх Хасан убит, сир… – сказал граф Сноудон – наповал.
– На ваших глазах – уточнил король
– Нет, сир, в мечети. Он выходил из мечети после пятничного намаза, когда его встретили пули убийц.
– А Саад аль-Дин?
– Его убили на моих глазах, сир. Люди шейха Хасана – привезли его к штабу Пешаварской бригады, потому что им некуда больше было его везти. Там был снайпер.
– Барон Маннингэм-Буллер изволили докладывать, что вы вели себя не совсем разумно. Подвергли себя излишней опасности.
Граф знал, что это недопустимо. Не надо за меня умирать – не раз и не два повторял Король – убивайте за меня!
– Сир, не думаю, что мне грозила опасность. Снайперы – люди дисциплинированные. Он нашел цель, которую должен был и поразил ее, вряд ли бы он стал стрелять еще раз по мне, не зная даже, кто я такой. К тому же – рядом стоял автомобиль с пулеметом, и думаю, снайпер больше думал, как бы ему выбраться из всего этого.
– А если бы он знал вас?
– Это маловероятно, сир – граф смягчил свои слова улыбкой
– Итак, это четвертый… – сказал Король
– Да, сир. Четвертый.
– Откуда они знали, что люди Шейха повезут его именно в штаб бригады?
– Не знаю, сир. Хотя… а куда же еще?
– Да, возможно, вы и правы.
Король встал на ноги.
– Вам холодно? – вдруг спросил он
– Нет, сир – сказал граф и соврал
– Возьмите плед вон там – сказал Король – мне преподнесли в дар отличные пледы ручной работы.
– Спасибо, сир…
Король остался на ногах.
– Шейх Хасан. Убит в толпе у мечети. Убийц нашли?
– Нет, сир. Но говорят, что это были местные, ничуть не похожие на русских. Только так им удалось подойти на дальность пистолетного выстрела.
– Шейх Ахрам… – продолжил Король – умер за обедом в ресторане в Лондоне во время тайного визита. Выпил чая, который преподнесли ему, схватился за сердце, упал и умер. Шейх Саидулла. Взорвался в собственном доме. Никто так и не сумел понять, кто и как пронес туда взрывчатку. Шейх Ахмад. Умер от передозировки наркотиков – кто-то подослал ему неразбавленный героин. Спасти не удалось. Я ничего не путаю, граф?
– Нет, сир.
– Хасан четвертый. За этот год и предыдущий.
– Да, сир.
Король проницательно посмотрел на своего егермейстера
– Я не спрашиваю, как русским это удалось. Я спрашиваю – почему, когда этими землями владели мы, нам такого не удавалось?
– Не все так просто, сир.
– А что здесь сложного?
– Проблема в том, сир, что русские действуют не так, как привыкли мы. Когда мы владели этими землями – мы не могли убивать лидеров джихада, священной войны одного за другим тех, кто ведет против нас джихад по одной простой причине – остальные стали бы мстить. Мстить женщинам, детям, гражданским… на Востоке не существует понятия "некомбатант", сир, там мстят любому. Началось бы восстание. Русские действуют совсем не так. Адмирал Воронцов уже вывел две трети сил, расположенных в Афганистане на свои постоянные базы за его пределами, а остальные собрал в самых крупных городах. Мстить некому, сир. И вести переговоры не с кем, русские не договариваются.
– А теракты в метрополии?
– Да, сир, такое есть. Но у русских совершенно другое, фаталистическое отношение к миру. На Востоке говорят Иншаалла, что значит – если так будет угодно Аллаху. Русские в таком случае говорят – авось пронесет. Это почти то же самое. Но если не проносит, если раздается взрыв – газетчики не печатают гневных материалов с критикой правительства, в Парламенте не начинаются слушания. Вопрос бывает лишь в том, кому и как русские станут мстить. Но мстить они будут, в этом не сомневаются, ни сами русские, ни те, кто борется против них. Русские всегда мстят.
– Капитан-лейтенант Кейн, которого я принял перед вами, рассказал мне еще кое-что про русских. Не желаете послушать?
– Ваше Величество…
– Капитан-лейтенант Кейн, как вы знаете, рос в Константинополе, затем в Санкт-Петербурге, так же в Севастополе. Старую добрую Англию он увидел впервые в тринадцать лет, будучи уже подростком, причем больше русским подростком, чем британским. Знаете, что его поразило больше всего, когда он ступил на землю Великобритании?
– Что, сэр?
– То, что здесь все говорят на одном языке. Он вырос в Константинополе, где говорят одновременно на трех языках – турецком, арабском и русском. В Санкт-Петербурге услышать французскую речь можно так же часто, как и русскую, даже чаще, кроме того местные хорошо знают немецкий для общения с европейцами. То, что здесь все говорят на английском – поразило его, это одно из самых ярких воспоминаний его подросткового периода. Ему пришлось долго перестраиваться, потому что он привык говорить на всех языках континента кроме английского…
