Александр Афанасьев - Под прицелом
Солдат показал на пальцах саперам – «вперед», те бросили в лаз подготовленный заряд, начали травить трос.
– Назад всем!
Ки кувыркнулся в сторону, он был вертким, словно угорь. В черном провале норы глухо громыхнуло, дыра плюнула в небо столбом дыма и камней, облицовывавших лаз…
– Чисто!
Ки вскочил на ноги, кто-то бросил в лаз еще один трос.
– Все мои, за мной!
На их счастье, саперы рассчитали точно – тоннель кяриза не обрушился. Избыточное давление должно было убить всех, кто находился примерно в ста – ста пятидесяти метрах от взрыва. Дальше…
Ки выстроил людей в походную колонну. Включив мощный галогенный фонарь на своем карабине, двинулся вперед. В тоннеле было душно, пахло горелой взрывчаткой, весь пол был завален камнями, которыми афганцы облицовывали кяриз. Видимость была – в пределах пяти-шести метров…
– Медведь-главный, Медведь-три на связи. Как принимаете?
– Медведю-четыре – Главный. Принимаем скверно, но пока принимаем…
Хотя бы связь есть…
– Двигаемся в направлении юго-восток, наводите нас…
– Вас понял. Цель медленно движется, направление – юг. Очень медленно движется!
– Расстояние до цели?
– Не можем определить, пеленга на вас нет.
Ки проронил несколько недобрых слов…
– Вас понял, докладывайте о передвижениях цели.
– Принял!
Остановив колонну, Ки достал черный цилиндр, выдернул чеку.
– Вспышка!
Морские пехотинцы зажали уши и отвернулись…
Нестерпимо полыхнул магний…
Ки был опытным морпехом, служил без малого десять лет. И он знал, кого нужно опасаться, а кого – нет. Вспышка была необязательной, он был уверен в своем превосходстве над соперником, уверен, сможет убить его и взять груз и так. Но если в тоннеле засели русские – ничего не будет лишним.
Потому что русские не понимают слова «смерть»…
– Стоп!
Держа наготове автомат, Ки продвинулся немного вперед. Чисто.
– Грильяни, Хокинс – десять метров вперед занять позицию.
Когда две тени, лишь ненамного темнее непроглядной черноты кяриза, ушли вперед – только тогда Ки позволил себе опустить в рабочее положение закрепленный на каске монокуляр ночного видения и посмотреть вниз.
Тела…
Перевернув того, что лежал перед ним, Ки наскоро обыскал его. Экипировка явно не афганская… пистолет… господи, обрез. Настоящий «стивенс» – «десятка», такой покупают на свои деньги. Морпехам выдают короткий «ремингтон-870» с пистолетной рукояткой – и то далеко не всем. А такое… откуда это здесь?
Чуть подальше он нашел еще одно тело. На сей раз – афганская одежда… или не афганская… что-то совсем странное… рядом пулемет… русский, что ли, непонятно.
– Сэр…
Ки резко повернулся – в этой проклятой темнице становишься параноиком.
– Что?
– Там… в отнорке… тело.
– И что?
– Похоже, британец, сэр. У него британская униформа, оружие наше – «М-4» еще первой серии, с подствольником. САС или спасатели, сэр. Пуля в голову.
Ки нащупал на разгрузке рацию, на ощупь включил.
– Медведь-главный – Медведь-три просит связи!
– На приеме.
– Вышли на место боя. Тут британцы, сэр… и кажется, еще русские.
– Медведь-три, нет времени! Разберемся потом! Груз может уйти!
– Вас понял, продолжаю движение. Отбой.
Автоматная очередь грянула сразу после очередного подрыва вспышки, противно завизжали рикошеты, отражаясь от стен, сзади кто-то застонал…
Вот они…
Ки сорвал с разгрузки последнюю светошумовую гранату, отправил вслед за первой. Непонятно, что произошло раньше, – у русских заглох автомат или взорвалась еще одна граната. Держа наготове штурмовую винтовку и включив фонарь на «максимум», чтобы ослеплять противника, Ки рванулся вперед…
Их вытащили из лаза одного за другим, положили на присыпанную пеплом и пылью землю, под дулами штурмовых винтовок. Первым вытащили злополучный контейнер, потом подняли двоих раненых морпехов. Потом начали подниматься бойцы абордажной команды – возбужденные боем, чумазые, пропахшие порохом. Последним поднялся Ки…
Видя, в каком состоянии находится его подчиненный, Ругид сам подошел нему.
– Что с вами, старшина?
– Извините, сэр… – старшину Ки слега пошатывало… – Я применил светошумовые, чтобы хоть как-то обезопаситься от встречного огня. Израсходовал все восемь штук, которые у меня были. А когда в тесном помещении взрывается светошумовая… даже если принять меры предосторожности, все равно плохо, сэр. А если восемь штук подряд… извините…
Ки вырвало…
– Идите к санитару, он окажет вам помощь.
– Не стоит, сэр… Просто надо немного поспать.
– Покажитесь санитару, старшина! – в голосе Ругида лязгнул металл. – По возвращении на базу будете представлены к награде.
– Спасибо, сэр.
– Покажитесь санитару… – Ругид подошел к этому проклятому ящику, из-за которого и началось все это дерьмо, удивился, какой он маленький… – Вермеер, здесь все нормально? Нас довезут до базы живыми?
– Нормально, сэр… – Вермеер показал дозиметр. – Я замеряю уровень каждые десять минут. Утечки нет.
– Хорошо. Твое отделение охраняет контейнер, Вермеер.
– Есть, сэр!
Русские…
– Кто-нибудь здесь знает русский?! – крикнул подполковник, чтобы все его слышали…
– Я знаю, сэр… – подбежал лопоухий паренек из отделения Джонсона. – Рядовой первого класса Гурвич, сэр!
– Русский?
– Еврей, сэр. Но это почти то же, что и русский.
– Перевести мои слова сможешь?
– Почту за честь, сэр!
– Тогда за мной… И вызовите кто-нибудь вертолеты для эвакуации! Мне не терпится унести задницу отсюда!
Русских было всего четверо, их охраняли люди из отделения Полянски. Охраняли не на шутку – даже сейчас их боялись…
– Сэр! – Полянски вытянулся перед командиром.
– Полянски… Что у нас здесь?
– Сэр, двое готовы. Один с тяжелым ранением, один с ранением средней тяжести. Они связаны, сэр, можете их допрашивать…
– Спасибо, Полянски, пока свободен… Э… ты русский знаешь?
– Никак нет, сэр, я знаю польский…
– А это не одно и то же?
– Никак нет, сэр!
Ругид умел понимать других людей, и сейчас он заметил, что Полянски не на шутку обиделся. Чему – подполковник просто не мог понять. Что такого в том, что человек знает русский язык? Что такого в том, чтобы выучить русский, – ведь Ругид знал, что он сильно схож с польским, а за знание иностранных языков в армии и КМП САСШ полагалась доплата – и за знание двух языков, естественно, она была больше, чем за знание только одного. Тем более – за знание русского, языка вероятного противника. Тем не менее – Полянски наотрез отказывался учить русский, даже зная о возможности повышения денежного довольствия. И сильно обижался, когда кто-то принимал его за русского. Для подполковника Ругида такое поведение подчиненного было просто диким, он не упускал шанса подколоть его насчет этого. Как сейчас, например…
– Их обыскали?
– Да, сэр… Еще в норе. У каждого – устройство самоликвидации, взрывчатка. Первый лейтенант Ки едва успел, если бы их не оглушило взрывами светошумовых, – так бы все и остались там, в норе, и наши люди тоже, сэр…
Подполковник Ругид всматривался в покрытые засохшей кровью лица русских, в изорванный камуфляж и снаряжение. Бросил мельком взгляд на кучку оружия, исправного и поврежденного, вытащенного морпехами из норы, отметил, что на обычное пехотное оно никак не походит. Значит, русский спецназ…
Господи… Это же совсем пацаны…
– Кто из них легко ранен?
– Этот, сэр… – подполковнику показали на одного из лежащих на спине русских, он был в сознании.
– Переводите, рядовой… Я – подполковник корпуса морской пехоты Североамериканских соединенных штатов Тимоти Ругид. Вы захвачены с грузом, принадлежащим правительству Североамериканских соединенных штатов. Прошу назвать свое имя, звание и личный номер. Я знаю, что вы состоите на службе в русской армии.
Рядовой перевел. Подполковник долго ждал ответа. И не дождался…
– Послушайте, солдат… Я не знаю вашего звания, поэтому обращаюсь к вам именно так. В том, что вы ответите на мои вопросы, нет ничего плохого. Согласно правилам Женевской конвенции по обращению с военнопленными, вы можете сообщить мне эти данные, чтобы я мог известить о вас правительство вашей страны.
Русский упорно молчал. Хотя по глазам подполковник догадался, что смысл его слов тот понял и без переводчика…
Вот так…
Подполковник Ругид поднялся на ноги, понимая, что спрашивать бесполезно. Теперь надо решать – что с ними делать дальше…
Война не объявлена, захваченное лицо отказалось сообщить о своей принадлежности к регулярным войскам того или иного государства, захваченное лицо действовало против интересов Североамериканских соединенных штатов и стреляло в офицеров морской пехоты САСШ. Следовательно, подполковник мог считать попавшее ему в руки лицо повстанцем. Согласно Полевому уставу по противоповстанческим операциям[83] пленного повстанца следовало подвергнуть пыткам для получения от него развединформации, а потом – ликвидировать.
