Марик Лернер - Сепаратисты
Данн толкнул дверь в приемную. В упор не замечая отсутствия секретаря, прямиком проследовал к кабинету премьер-министра. Мысленно проклиная все на свете, лично губернатора, свою непроходимую глупость, заставляющую его держаться сзади за начальником, Хоган проследовал за ним. Его тянуло срочно потеряться и лучше всего уволочь Данна в противоположную сторону, но он не смел. Прекрасно понимал, как это будет выглядеть. Губернатор посмотрит с детским недоумением, пожмет плечами и продолжит путь, что ему не объясняй. Когда он закусывает удила, сладить с обычно выдержанным человеком, нет ни единого шанса.
В кабинете находилось два офицера. Один в чине майора, другой и вовсе капитан. Младший деловито копался в ящиках шкафа, извлекая оттуда какие-то бумаги и небрежно рассматривая их, бросал под ноги. Пол был усеян документами. Капитан с видимым удовольствием по ним без стеснения топтался.
Второй развалился на стуле, взгромоздив ноги на письменный стол, и с любопытством изучал потолок. Лепнина была неплоха, но представить себе подобную ситуацию и столь наглых армейцев Хоган раньше бы не смог. Тем более в открытую хлещущих. На столе красовалась початая бутылка и стакан.
Губернатор видимо также растерялся. Он застыл на пороге с открытым ртом и молчал.
- Как звать? - соизволил обратить на них внимание капитан.
- Я губернатор острова Патран Шили Данн, - наливаясь кровью заявил гость, - и желаю...
- Это я удачно присел, - обрадовано сказал офицер, садясь ровно, - тебя то нам и надо, - и, взяв со стола пистолет, без малейшего колебания выстрелил губернатору в голову. Тот рухнул без звука, продемонстрировав большую дыру между глаз.
Капитан довольно заржал, будто его товарищ рассказал замечательный анекдот.
- Вашу мать в Бога, - прохрипел Хоган, глядя на ползущий к его роскошным штиблетам ручеек черной при здешнем освещении крови.
Дальше из него, не первый год старательно культивирующего образ воспитанного и образованного дворянина, иного бы Данн возле себя не потерпел, полилась неудержимым потоком многолетняя служба в гарнизоне. Слов было не особо много, однако все в длинных и многокрасочных комбинациях.
Он и дальше бы там сидел, в капитанском звании, за неимением серьезной протекции, если бы не случайность. Всем в мире управляет песчинка и предугадать ее падение на весы удачи не под силу и гению - это было его твердое убеждение. Если бы не поломанное колесо и не понравившееся губернатору расторопность по исправлению кареты, он бы не жил так замечательно последние несколько лет и не стоял под дулом пистолета сегодня. Причем, не понимая ни причин, ни последствий поведения. Что кричать, я свой? Кому? Агентам иностранной разведки, террористам или сумасшедшим?
- Из наших будет, - удовлетворено заявил капитан, внимательно выслушав ругань. - В каком полку служил?
- Восьмой драгунский, - автоматически ответил Хоган. - Сейчас адъютантом состою при, - он посмотрел на тело и с трудом подавил тошноту.
- Отныне освобожден от службы, - заявил капитан и рассмеялся неприятным смехом.
Он еще и крепко выпил, дошло до бывшего адъютанта.
- Садись, - махнув пистолетом, разрешил майор и снова взгромоздил сапоги на столешницу, уставившись в потолок.
- Что происходит? - подойдя на негнущихся ногах и почти упав на стул для посетителей, спросил полковник. В ушах у него звенело.
- Влекомые патриотическим долгом мы не смогли в дальнейшем терпеть смуты и волнения, ик, - сообщил капитан, дыхнув ядреным запахом плохого алкоголя, явно не слинг патранский, - во многих местах королевства нашего, ик. Спеша пресечь волнения, от коих могут выйти глубокие неустроения и угроза цельности и единству нашей державы, - он замолчал и пожаловался, - забыл как там дальше.
- Неспособность государственной администрации адекватно реагировать на происходящее в государстве заставило армейское командование столичного округа принять меры, - подсказал второй.
- В прокламации не так написано, - обижено заявил капитан.
- Я объясняю наиболее понятным языком. Короче, майор...
- Полковник, - машинально поправил Хоган.
- Плевать. Нас ваши подозрительные действия вывели из себя. Не для того мы этих дикарей завоевывали, чтобы лобзаться с ними в их гнилые десны. Наш милостивый и победоносный государь в своей неимоверной благости и милосердии согласился даровать нечистым собакам мир, о котором они униженно просили его... Вот пусть и в дальнейшем просят, вылизывая ботинки, а не требуют. Отныне политика изменится. Мы сумеем настоять на своих требованиях. Частями гарнизона разоружены гвардейцы и полицейские подразделения Баллина. Заняты парламент, телеграф, арсенал и еще несколько важнейших точек. Премьер-министра...
- ... всенепременейше отправим где ему место, ик. На встречу с Мраком и Холодом, под суд Бога Единного Неназываемого.
Его не арестовали? - поразился Хоган.
- И вместе с ним кучу всякого, - капитан выругался, - позорящих дворянский род отребья. Адмиралы, ик. Всех на штык!
Ой, подумал Хоган, наливая полный стакан и опрокидывая в горло одним махом. Столичный гарнизон сцепился с флотом и вряд ли поддержан другими частями. Сидят, не понять чем занимаются, вместо реальных действий и ждут у моря погоды. А король? Ой, мама, что ж теперь будет со мной!
- Еще есть? - показывая на пустую бутылку, спросил.
- Не здесь.
- Тогда я пойду искать, - объявил полковник и, ожидая каждое мгновенье выстрела в спину, отправился на выход. Переступил через труп губернатора уже не испытывая особых эмоций и аккуратно закрыл дверь. Пули так и не последовало. Не торопясь спустился по лестнице и двинулся на улицу. Пересек площадь и уселся на скамейку в одном из маленьких сквериков неподалеку. Сердце бешено колотилось, стояло в горле и требовалось прийти в себя.
Меньше всего Хоган стремился встревать в подозрительную схватку с неизвестными целями. Назад в порт его не пропустили, там уже выставили оцепление и злым солдатам объяснять кто он и куда направляется, не тянуло. Неизвестно как отреагируют на должность или звание. Поэтому зашел первую попавшуюся гостиницу и приготовился ждать. Когда-нибудь бардак кончится и можно будет явиться за новым назначением. К тем властям или другим роли не играло.
Уже в гостинице он наслушался от служанки дополнительных подробностей. Короля заговорщикам взять под контроль не удалось, то ли предупрежденный, то ли вышло случайно, но он очень удачно отправился в Адмиралтейство с визитом. Так уж все неудачно сложилось, что здание находилось на острове соединенном дамбой с материком. Два крейсера вполне недвусмысленно продемонстрировали готовые к бою орудия главного калибр и штурма Адмиралтейства не вышло.
Армейцы отыгрались на находящихся в городе. В первую ночь погибли генеральный инспектор армии, первый заместитель военного министра, лорд хранитель печати, министр финансов, главный камергер, почти десяток адмиралов и множество офицеров и моряков.
Не смотря на это, лозунги и требования мятежников были настолько отвечающими идеям большинства, что даже военный министр долго не реагировал на бесчинства, не пытаясь утихомирить страсти. Слишком много имелось сочувствующих по остальным гарнизонам и неизвестно как себя поведут получив приказ выступать на подавление выступления армейских офицеров. Не помогали даже раздраженные королевские приказы. В этой ситуации все смотрелось нападением на него и авторитет царствующего дома.
Ультиматум с требованием тех снять, этих назначить и передать армии властные полномочия, введя цензуру, ограничения прав, собраний и многое другое столь же сомнительное король принять не мог. Речь шла о военной диктатуре и отодвигании его на задний план. Ломка всей системы власти Эримона Пятого не устраивала ни с какой позиции. Пойти на уступки - расписаться в слабости.
Утром третьего дня в бухту вошло несколько десятков военных и транспортных судов. Практически сразу началась высадка морской пехоты. Многие солдаты не пожелали подставлять шею под топор и вернулись в казармы. Кое-кто дезертировал. Не больше трети от первоначальной численности участников мятежа попытались оказать сопротивление и бои в Баллине продолжались до темноты.
К заходу солнца организованное сопротивление было подавлено и начались расстрелы. Моряки ответно не особо церемонились и разбирательством не заморачивались. Два десятка высших офицеров округа поставили к стенке и отправили догонять адмиралов по дороге на тот свет. У пойманных с оружием в руках даже не спрашивали фамилию, убивая на месте.
Хоган так и не получил новое назначение. Он поймал свою шальную пулю прямо в сердце во время перестрелки вечером и умер, ничего не успев осознать. Удача окончательно его покинула и та самая малозаметная и сильно влияющая на будущее песчинка, попав в глаз стрелка, заставила того выстрелить в окно. Возможно, причина была совсем другая, да полковнику уже неважно. Никто насильно не сажал его в кресло с сигаретой и рюмкой. Просто удача окончательно покинула человека.
