Алекс Кун - Форт Росс
Обратный путь тщательно наносил на эскиз местности, логично предположив, что князь нам может дорогу и не показать, а проводник при князе работать не станет. Дошли обратно благополучно, застав солнце уже восходящим над холмами рейда.
Высадив проводника при входе в бухту, в тени холмов, отправились сразу к причалу правителя, если так можно назвать это хлипкое сооружение. Нас, как обычно, встретили двое копейщиков, не отличающихся гостеприимством. Толмач просил передать слово князю, что мы готовы ответить делами за свои слова, и просим его придти и удостоверится. Один копейщик убежал в крепость, второй продолжил делать вид, что нас сдерживает, под беззлобные ухмылки морпехов.
Время тянулось медленно, по чистому небу побежали тучки, прерывая солнечный жар, легкий ветерок усилился до приятного, но начало вызывать опасение волнение — баржа у нас не очень мореходная.
Скука тянулась как пятна пота, расползающиеся по одежде — медленно, но верно. Даже рассматривание небогатого инвентаря местных уже не вызывало интереса. Князь не торопился. Море манило, ноги, опущенные в воду, обещали температуру около 20 градусов, но здравый смысл намекал на соленость, и необходимость потом сполоснуться пресной водой. Море победило.
Думаю, вышедшая на пляж делегация князя застала неожиданную картину, вместо разморенных жарой пришельцев — весело плещущаяся в воде орава молодых лбов, вместе с доверенным лицом. Картину портила только пара недовольных морпехов, оставленных охранять оружие.
Князь не подал виду, что увидел нечто необычное, хотя выразительно поиграл бровями. Зато дальнейший разговор пошел вроде как и легче, будто стена меж нами дала пару тонких трещинок.
Второй раз баржа шла к перешейку с натугой. Народу на нее набилось под семь десятков, да еще неприятная волна приходила с востока. Накладывалось еще желание показать «товар лицом» перед князем и двигатель выл на максимальных оборотах, стирая шибера.
Князь изображал носовую фигуру, широко расставив ноги и навалившись на баковое ограждение. Баржа явно не оставила его равнодушным, по крайней мере, он даже задал несколько вопросов, на что отвечал ему в стиле — «это мелочи, грузовая посудина, а вот…».
Добрались до протоки за три часа с мелочью, по пути подробно поговорив с князем о военном флоте. Оказывается, законы Токугавы запрещали строить подданным большие корабли водоизмещением больше 500 коку. На этом мы слегка замялись, выясняя, сколько эти коку в литрах или килограммах на примере бочек с питьевой водой. Оказалось, около 180 литров, и суда, значит, им нельзя строить более 90 тонн. Скромненько. Намекнул князю, что если у его «друзей-соседей» будут большие корабли, то никто не мешает ему пользоваться уже готовыми. Князь покивал задумчиво, и задал один из основных вопросов сотрудничества.
А действительно, что помешает нам, таким замечательным, испортить торговое дело князя, с которого и живут эти острова? Меня сразу заинтересовал вопрос, как торговля сочетается с самурайством. Вроде им положено думать исключительно о мечах и битвах, не мараясь денежными проблемами.
Князь усмехнулся — точно что-то сдохло в мире. С его слов, чем дальше самурай от столицы, тем больше ему приходиться заниматься «грязным» делом. А остров от столицы не просто далеко, а за морем. Японец даже завуалировано признался, что Чосон ему ближе и некоторые вассальные договоренности у Цусимы есть и с Кореей. Мне оставалось только хлопать глазами — не так представлял себе кодекс бусидо. Правильно говорят, «голод не тетка, пирожка не поднесет».
Сомнения князя понятны, он частично монополизировал торговлю Кореи с Японией и желает, чтоб так все и оставалось. Предложил ему вариант, по которому мы торгуем с ним, а он уже торгует со всеми остальными. Подозреваю, что от меня этого и добивались. Другое дело, что монопольные цены уже не устраивали нас. Кто сказал, что самураи не торгуются? Очень даже жарко и с душой. Остудил пыл спора вопросом — он нам часть острова продает? Разговор свернул в новую колею.
Наше прибытие к перешейку уже особого смысла не имело — торги с князем за остров уже шли в полном объеме. Перерыв в обоснованиях непомерной цены на демонстрацию разделения острова теперь воспринимался как помеха делу. Тем не менее, мы выгрузились довольно далеко от перешейка, попрятались за камнями и дали красную ракету.
Взрыв грохнул неожиданно, закладывая уши и поднимая к небу столбы воды, залившей перешеек, камня и грязи. Один раз нечто подобное уже видел, но все равно был не готов к величию картины. Князя она пробрала по самые шлепанцы, видимо воображение у него богатое и он представил нечто подобное под его крепостью. Секунд через пять мы вынужденно попрятались за камнями, по которым защелкала каменная картечь взрыва, оставляющая на волнах залива круглые всплески попаданий. Ближе к перешейку вода вообще бурлила от падения каменного града, нам досталось только легкое пошлепывание.
Подходили к месту подрыва на барже обуреваемые разными чувствами — мне было любопытно, что получилось, князь, похоже, опасался что рванет еще раз, прямо под нами, его свита вообще выглядела зеленоватой, и затрудняюсь сказать, о чем они думали, а морпехи высматривали место для лагеря, особо не интересуясь даже результатом наших ночных трудов.
Воронка получилась знатная. Метров сорок канала мы прокопали. Глубина, правда, оставляла желать лучшего — транспорт тут не пройдет, но канонерку провести будет уже можно. Надо подумать, как углубить фарватер и как обеспечить дальнейший выброс пород, чтоб они не засоряли уже выкопанный участок, а то камни теперь лежат под водой в творческом беспорядке, и некоторые придется доставать с фарватера. Можно будет из этих камней насыпать дорогу по северному берегу пролива, и пустить по ней пограничную стражу.
Обратный путь проделывали в молчании, перемежаемом редкими, короткими разговорами. Солнце клонилось к вечеру, и хотелось определенности — нас время поджимает.
Разведчики, снятые с северного берега протоки, доложили, что место под большое поселение они нашли в двух километрах севернее пролива, около глубоко вдающейся в остров бухты. Глубины они промерять не смогли, но утверждали, что там есть несколько мест, где скалы круто уходят в воду, обещая солидные глубины. Единственно, что транспорту придется оплывать остров с юга и заходить в бухту от западного побережья.
Заходя в бухту Цусимы, пригласил князя на борт транспорта, чтоб он перед Императором принял окончательное решение. Японец от предложения явно был не в восторге, но продолжал на него ненавязчиво давить, намекая, что у нас, у воинов, замашки сановников не в чести. Решим все быстро, как отрубим.
К чести Алексея, он самостоятельно сообразил, как встретить нашу делегацию. На палубе вспыхнула суета, царевич опять влез в регалии, трон установили, слегка скособочив, но общее впечатление это не испортило. Прием вышел солидный, и князь сломался.
Потом одурел уже царевич, от цены князя — он хотел десять своих весов в золоте и кучу преференций в будущем общении. Мне пришлось быстренько кланяться Алексею и просить дать нам время урегулировать спорные вопросы, не занимая его светлейшего времени.
Князя уже просто оттащил за рукав, наплевав на все условности. О чем мы говорили, лучше не ведать никому — так толмачу и сказал, намекнув, что буду решать вопросы утечек кардинальным образом.
С князем договорились на два золотых веса, прямо в одежде и с оружием, ибо самураю без оного невместно. Понятное дело, этот жук прихватил свой мушкет, весивший едва ли не больше его самого. Не удивлюсь, если он еще и свинцовыми дробинами весь ствол забил, и в карманы остальной боезапас рассовал. Но все одно, легкие они, японцы эти, двойной вес вышел в сто девятнадцать килограмм. Осилим.
Оставив свиту князя составлять договор вместе с нашими толмачами, спустились с владетелем в грузовые трюмы. Ситуация вышла забавная — толмачи наши письменностью не владели, и договоров составляли два, на японском и русском. Подозреваю, разночтений между ними будет масса, хотя и составлялись они совместно, оговаривая каждый пункт. Вместе с тем, частная собственность в Японии дело святое — из своего времени помню споры вокруг горы Фудзи. Ее отдал монастырю один из сегунов династии Токугавы, и это право не стали оспаривать даже японские суды моего времени, как бы им не хотелось обратного. Таким образом, мы тут оформляем исторический документ, хоть и выглядит все как-то обыденно.
В трюме продемонстрировал князю меха, чудовищно набивая на них цену. Золота столько у нас с собой нет, хотя за год вполне можем собрать. Кроме мехов продемонстрировал ему и прочие товары на продажу. Да какой он самурай! Торгаш чистой воды. Разве что с мечами. Споры обещали быть жаркими, и мы, нагрузившись образцами товаров и бочонком медовухи, уединились в каюте, которую делил со «смотрящими».
