Вадим Давыдов - Всем смертям назло
— Например?
— Например, взгляните. Я совершенно случайно узнал об этом, сэр. Вот, пожалуйста, — Глокстон вынул из папки несколько открыток и протянул их королю.
— Что это? — приподнял брови Эдуард.
— Вы посмотрите, сэр.
— Я ничего не вижу особенного, — пожал плечами король, небрежно перетасовав почтовые карточки. — Открытки… Какие-то люди… Довольные весьма, судя по выражению лиц…
— Весь фокус – в тексте на обороте, сэр. Мелким шрифтом внизу. Перевод я вам сейчас зачитаю, — Глокстон снова распахнул свою папку. — Трёхречье Маньчжурское. Русская земля. Это название серии. А дальше – пояснение к каждой фотографии. Это раскрашенные фотографии, видите?
— Да.
— Станица… Это казачья деревня, сэр, — Тьинша. Школа, магазин, приезд киноавтомобиля. Церковь. Видите?
— Глокстон. Вы меня доведёте до белого каления, старина.
— Сэр, — голос Глокстона налился торжеством. — Маньчжурия не принадлежит России с конца войны. Русские, живущие там – это белогвардейцы и беженцы из СССР. Серия открыток вышла двухмиллионным тиражом и в мгновение ока разлетелась по всей России. Благодаря большевикам русские выучились читать куда лучше, чем при Романовых. А ещё – они научились читать то, что написано мелким шрифтом. До сих пор выловить эти открытки ГПУ не в состоянии. Цензор, подписавший этот кошмар к печати, исчез бесследно. Теперь понимаете?!
— Красиво, — согласился, подумав, Эдуард. — Да. Чертовски красиво. Но ведь это не более, чем булавочный укол, Артур.
— Вы правы только отчасти, сэр. Если ткнуть булавкой в пятку – да, согласен, урон невелик. А если в глаз? И потом, ведь это, насколько я понимаю, всего лишь проба сил. Репетиция, так сказать. Причём – используя то, чем большевики так гордятся. Их собственные пропагандистские мощности и сильно возросшую грамотность народа.
— М-да, — несколько растерянная улыбка тронула губы короля. — Ну, хорошо. Предположим. Продолжайте, Артур.
— Сэр, — Глокстон помял рукой лицо. — Сэр, информация, которую я сейчас вам представлю, не проверена до конца, и её подлинность я не могу гарантировать. Но и умалчивать о ней тоже большого смысла не имеет. Вы позволите?
— Артур. Если вы немедленно не приступите к сути, я…
— Да, сэр. У меня есть сведения о контактах мистера Гура с Иосидой.
— Что?! — Эдуард поставил на место бокал, из которого уже собирался хорошенько отхлебнуть. — Но…
— Иосида имеет к нему какое-то отношение. Какое – не представляю. Сведения основаны на беседе с одним из слуг Иосиды. Малый прямо-таки с пеной у рта утверждает, что этот мистер Гур – вообще не человек, а сам Хатиман, который…
— Кто?!
— Прошу прощения, сэр. Это какое-то синтоистское божество, не то воин, не то кузнец, не то всё сразу. В японском пантеоне разобраться невозможно. Нормальному человеку – во всяком случае.
— Ага. Ха… Хатиман? И?
— По его словам, мистер Гур говорит по-японски, как японец, а его хокку на шёлковом полотне висит у Иосиды в кабинете. Хокку – это…
— Я знаю. Дальше, Артур.
— Да, собственно, это всё, что удалось узнать ценного. Всё остальное – просто обычная японская белиберда, о величии императора, на помощь которому боги начали спускаться с небес, о том, что Япония будет править всем миром. Ничего интересного, сэр. Интересно другое. К паутине подключаются японские банки.
— Японцы и русские, — Эдуард потряс головой. — Артур, но ведь это же невозможно. Они не просто враги…
— По моей информации, в юнкерском училище в Праге, которое открылось в прошлом году, два японца, судя по всему – кадровые офицеры императорской армии, обучают курсантов приёмам рукопашной борьбы и древнему искусству восточного шпионажа. Я не удивлюсь, если в других заведениях, финансируемых «Фалконом», происходит то же самое.
— Но ведь это же полный, законченный, апокалиптический бред.
— Совершенно верно, сэр. А ещё Андорра, сэр. Знаете, как звучит полный титул андоррского великого князя?
— Признаться, я и собственный наизусть не очень твёрдо помню, — усмехнулся Эдуард. — Надеюсь, вы на меня не очень сердитесь за это, Артур. Итак?
— Великий князь и сюзерен Андорры, милостью Божией государей Наваррских, кесарей Римских и царей Франкских престолов святых Блюститель.
— Царей?! Почему – царей?! Это… К дьяволу, Артур, — еле слышно проговорил король. — Вы что же, хотите сказать, что Понтифик с таким титулованием согласен?!
— Да, сэр.
— Бесподобно. «Да, сэр». Что это значит?!
— Не имею ни малейшего представления, сэр. Мне кажется, целесообразно уточнить это у его святейшества лично.
— Это возможно?
— Вполне, сэр. Если вы посчитаете нужным, я в состоянии это сделать.
— Сделайте, Артур. И поскорее.
— Да, сэр.
— Как вы полагаете, Артур, — Эдуард улыбнулся. — Черчилль на самом деле считает меня идиотом или за этим его поведением кроется нечто большее?
— Я полагаю, сэр Уинстон недооценил вас и вашу проницательность, милорд. Как и настойчивость. Мне известно, что «Falcon Bank and Trust» после реорганизации списал весь долг герцога Мальборо «Бристольскому кредиту» до последнего ржавого пенни. Однако дело не в деньгах. Ну, по крайней мере – не только в деньгах.
— Я так и думал, что любовный роман – всего лишь, — Эдуард усмехнулся, — как это называется? Маскировка?
— Нет, милорд, — покачал головой Глокстон. — На этот раз ошибаетесь вы.
— Даже так?!
— Именно так. Ничем иным невозможно объяснить ни отношение самой графини к этому человеку, ни отношение к графине – всех этих людей. По-моему, они совершенно убеждены в её несомненном праве распоряжаться всем до его возвращения. Поверьте, милорд, авантюристы и альфонсы так не поступают.
— Он выстроил для неё целый мир, — тихо сказал король и повторил: – Целый мир. Вы правы, Глокстон. Вы правы. Неужели это всё?! Я хочу продолжения!
— Разумеется, сэр. Это не всё. Далеко не всё.
— Потрясающе. Я слушаю.
— Далеко не всё, — Глокстон вдруг съёжился и втянул голову в плечи.
— Говорите, Артур, — подбодрил его король.
— Вы уверены, что хотите узнать это, сэр? — тихо спросил Глокстон.
— Что с вами, Артур? — встревожился король.
— Ещё не поздно похоронить эту информацию, сэр, — так же тихо продолжил Глокстон. — Но – сейчас или никогда. Если я доложу её вам, мир изменится необратимо. Ничего не будет как прежде, сэр, до того, как это знание стало вашим.
— А вы? Как же вы, Артур?!
— Я – канцелярская крыса, сэр. То, что я знаю, может уйти со мной в могилу, не нарушив ничей покой. Но вы… вы, сэр, — совершенно другое дело. Узнав о том, что знаю я, вы будете вынуждены действовать. И я – клянусь! — совершенно не представляю себе, как далеко всё это может нас завести.
— Что же это такое, Артур? — нахмурился король.
— О, сэр. Это – невероятно. Боюсь, что у меня не найдётся для этого точных слов. Просто сообщите мне ваше решение, сэр. Просто «да» или «нет».
— Да, Артур, — король, кажется, не раздумывал ни секунды.
— Ну, что ж, — Глокстон вздохнул и вдруг улыбнулся, как мальчишка. — Ручаюсь – будет всё, что угодно, кроме одного. Скуки.
И Глокстон, шагнув стремительно к журнальному столику, у которого в кресле сидел король, распахнул принесённый с собой обтянутый для маскировки кожей, плоский чемоданчик из легированной жаропрочной стали.
— Вот как, — задумчиво и потрясённо проговорил король, выслушав долгий, длившийся более часа, доклад Глокстона. И повторил: – Вот как.
Глокстон быстро кивнул несколько раз и убрал бумаги в портфель. Маслянисто клацнули затворы, защёлкали поворотные диски шестипинового кодового замка.
Король вскочил:
— Артур, да это же чёрт знает что такое! Невероятно. Просто невероятно. О, Господи! Эта женщина. Этот мальчик. Чёрт подери, Глокстон! Я всегда подозревал, что наши сладкоголосые попы… Проклятье!!! — взревел король. Глокстон непроизвольно вздрогнул, — он и не предполагал, как может рычать тот, кого все вокруг считали слабовольным и поверхностным волокитой, никчемным повесой, недоразумением на троне. И обрадовался, поняв: перед ним всё-таки не кто-нибудь там, а самый настоящий король. Без дураков. — Ну, нет! Теперь… Теперь!
— Ваше величество, — Глокстон прижал руки к груди. — Умоляю вас, сэр. Прошу вас, успокойтесь!
Король почти упал в кресло:
— Вы требуете от меня невозможного, дорогой Артур.
— Я – ваш друг, сэр, — Глокстон резко дёрнул кадыком и смешался, испугавшись сказанного: – То есть…
— Я понимаю, Артур, — кивнул король. — Я всё понимаю, и, поверьте, я рад слышать это от вас, хотя ещё неделю назад я даже не мог себе этого представить. Я вам верю, и… Говорите.
— Заклинаю вас всеми святыми, сэр. Не торопитесь. Не давайте малейшего повода – пока мы как следует не подготовимся – усомниться в вашем неведении. Ведь те, с кем нам придётся иметь дело, представляют серьёзную, совсем нешуточную опасность.
