Алексей Живой - Империя: Спартанец
Армия Спарты занимала самый высокий холм у города, на нем было бы удобнее обороняться, но об этом Леонид и слышать не хотел. Преодолев метров пятьсот под звуки флейт и кифар, спартанцы вдруг на ходу начали перестроения, в результате которых третья мора оказалась на левом фланге, вторая на правом. В центре между ними стоял сам царь Леонид, возглавлявший в бою первую мору и окруженный сотней телохранителей. Оставшиеся моры составляли второй эшелон атаки. А за ними замыкали порядки спартанской армии моры периеков, находившиеся в запасе. Периеков было, как прикинул Тарас, ничуть не меньше, чем самих спартанцев. Встав таким образом, армия неожиданно замерла на середине длинного и пологого склона, повинуясь царскому приказу.
Леонид вышел вперед, повернулся лицом к своим войскам, и каждый солдат обратился в слух. Царь был одет в медную кирасу, поножи и шлем, блестевший на солнце. На поясе Леонида висел меч. В правой руке он держал копье, в левой – медный щит с изображением «Лямбды». Еще в прошлой жизни Тарас научился отличать по этой «галке», похожей на шеврон курсанта, воинов Спарты от других. Значок был простой и понятный, как и все в Лакедемоне.
Тарас перевел взгляд на город и прищурился, посмотрев на солнце, которое уже давно прошло зенит и теперь медленно клонилось к горизонту. Высоко над городскими стенами пролетело несколько белых птиц.
– Спартанцы! – крикнул Леонид, указав в сторону строившихся за его спиной в спешном порядке войск неприятеля. – Еще вчера их было вдвое меньше. А сейчас они превышают нас числом вдвое. Но от этого их страх не уменьшился.
Он замолк на мгновение, обернувшись. Экспедиционный корпус Аргоса покидал свой лагерь.
– Мы пришли сюда, чтобы взять то, что принадлежит нам по праву, и освободить Кинурию. Сегодня утром я принес священные жертвы и знаю: боги на нашей стороне. А потому мы вернемся в Лакедемон только победителями. Бейтесь вместе со своим царем, и вы покроете себя славой!
И, повернувшись спиной к солдатам, он вскинул копье вверх.
– Вперед, спартанцы!
Море красных плащей всколыхнулось, тысячи копий взметнулись вверх в едином порыве, а затем опустились, нацелившись на врага. Тысячи ног, обутых в кожаные сандалии, одновременно двинулись вниз по склону холма. Подняв щиты, спартанцы шли не торопясь, словно на прогулке, или ожидая, что враг немедленно бросится бежать. Но Аргос не собирался отдавать свои владения без боя. Алкивиад привел сюда не меньше семи тысяч воинов, а может и больше. И все они, построившись в гигантских размеров фалангу, ожидали атаку спартанцев.
«Вот он, час испытаний, – подумал Тарас, перед боем надев поглубже шлем с красным гребнем и подтянув его ремешок на подбородке, чтобы не потерять в драке, – мертвый гонец не выходил у него из головы. – Для этого меня и учили. Однако эти аргивцы о нас хорошего мнения. Даже приятно смотреть на такое трусливое войско».
Последняя мысль относилась к тому, что фаланга аргивцев насчитывала в глубину едва ли не втрое больше воинов, чем фаланга спартанцев, – двигаясь вниз, первые три моры лакедемонян почти слились в один общий строй. По всему было видно, что военачальник аргивцев не в первый раз сталкивается со спартанским войском и знает, на что оно способно. Однако отступать он все же не собирался. Сила была на его стороне.
Некоторое время спартанцы шли молча, и вдруг, когда до первой линии солдат Аргоса осталось не больше пары сотен метров, заиграли кифары, и все спартанцы грянули военный гимн, воспевавший героев Лакедемона. Запел и Тарас, шагавший в первой шеренге, подхватив нехитрые, но доходившие до самого сердца слова.
Когда между передними рядами осталось метров пятьдесят, кифары смолкли, а спартанцы перешли на легкий бег. И тотчас в них полетели копья – десятки, сотни копий. Отражая брошенные в них смертоносные снаряды щитами, спартанцы продолжали свой молчаливый бег, не обращая внимания на убитых, и наконец, словно нож в масло, вонзились в центр более широкого строя аргивцев, рассекая его надвое. И первым был царь Леонид, молниеносно проткнувший своим копьем мощного воина, осмелившегося встать у него на пути.
– Держаться ближе! – крикнул своим солдатам пентекостер, когда до противника осталось не больше двадцати метров. – Бить насмерть! Вперед, спартанцы!
С той минуты, как они вонзились в строй аргивцев, Тарас больше не видел ничего, кроме разъяренных воинов врага, вставших на пути непроходимой и, казалось, бесконечной стеной. И каждым своим ударом, поражая противника то в грудь, то в бедро, то в шею, Тарас «разваливал», «рассыпал», «разбивал» эту стену. Теперь вокруг кричали и ругались только воины Аргоса. Спартанцы же, спев свой гимн перед атакой, молча и методично работали копьями, отправляя на встречу с богами десятки воинов, одного за другим.
Аргивцы были вооружены не хуже – те же мечи и копья, те же щиты, только с изображением Медузы с волосами из змей. Но по всему было понятно, что это вчерашние пахари и виноградари, которых одели в доспехи и отправили воевать, наспех обучив. Никто из них с детства не был приучен терпеть лишения и владеть копьем, как частью своего тела. И потому они бились яростно, но больше надеялись на численный перевес, надеясь задавить им спартанцев. Однако те с первых минут захватили инициативу и не стремились отдать ее противнику.
После шестого пробитого доспеха у Тараса сломалось копье. Тогда он, отразив несколько ударов широкоплечего бородатого аргивца щитом, изловчился и тем же щитом ударил его по шее, угодив прямо в кадык. Боец схватился за горло, задыхаясь от боли. А Тарас вырвал у него копье и молниеносно пронзил им доспехи своего поединщика.
– Отличное копье, – оценил он работу аргивских мастеров, глядя, как кровь последней жертвы стекает по специальной бороздке наконечника, – только теперь оно послужит новому хозяину.
И вновь бросился в схватку, атаковав следующего бойца. Держать строй уже удавалось не всегда, и кое-где его линия против воли изогнулась. За первые двадцать минут сражения спартанцы вклинились в фалангу аргивцев довольно глубоко, но начинали уже увязать в ней. Наступление замедлилось. Во втором эшелоне аргивской фаланги стояли опытные воины, это Тарас понял сразу, схватившись с одним из них, который едва не пронзил его своим копьем при первом же выпаде. Но спас щит и доспехи, отразившие наконечник. Зато Тарас не дал ему второго шанса, поразив острием в грудь.
– Держать строй! – успевал командовать своими людьми командир эномотии, увидев, что его левый фланг прогнулся назад под контратакой аргивцев.
Повсюду слышался звон оружия, крики и стоны раненых бойцов. Не спартанцев, конечно. Те умирали молча, исполнив свой долг перед Лаконией. Тарас видел, как упал Эгис, сраженный ударами сразу двух солдат противника. Видел, как один из аргивцев задел плечо Эвридамида, но, даже истекая кровью, спартанец продолжал рваться вперед. И убил еще троих сильных воинов, прежде чем лишился щита и нарвался на мощный удар в грудь, пронзивший его насквозь. Тотчас на смертельно раненого спартанца, словно вороны, налетели аргивцы и с остервенением забили его копьями, продырявив доспех во многих местах. Словно боялись, что одной раны ему недостаточно для того, чтобы умереть.
Тарас был в ярости. Напав на одного из убийц Эвридамида вместе с оказавшимся рядом Эгором, спецназовец несколькими точными ударами повалил – убил или смертельно ранил – троих врагов, которых тут же затоптала наступавшая спартанская фаланга. Воины Аргоса сражались упорно, но все же стойкости им не хватало, и спустя почти два часа непрерывного сражения спартанцы почти разорвали надвое глубокий строй. Шедшие во втором эшелоне моры спартанцев тоже вступили в сражение. Казалось, победа близка, еще удар и противник будет расколот и разбит по частям.
Сделав очередной выпад, Тарас опять сломал копье и выхватил меч, прикрывшись щитом, на котором уже имелась парочка хороших вмятин и даже одно отверстие от удара копья титанической силы. Тарас уже устал, но был еще жив и даже не ранен. Рядом, словно львы, сражались Хрисид и пентекостер Креонт, разбрасывая налетавших со всех сторон аргивских пехотинцев. Когда копье Креонта тоже сломалось, он поймал нацеленное ему в грудь копье противника, вырвал его и убил им нападавшего. А затем продолжил биться уже мечом.
– Вперед, – кричал пентекостер, – коли этих аргивских свиней!
И, подавая пример, вонзил меч в живот своему противнику, а затем оттолкнул ногой его мертвое тело, высвобождая окровавленный клинок. Поддавшись порыву, Тарас бросился в атаку, но нарвался на серьезного бойца, облаченного в кирасу военачальника аргивцев, который едва не обезоружил его ловким ударом. Тарас был вынужден отступить на пару шагов, но споткнулся о мертвое тело и упал навзничь. Аргивец прыгнул к нему, чтобы добить.
– Умри, спартанец! – заорал он, подняв меч, и распластавшийся на траве Тарас увидел его беззубый рот на бородатом лице, наполовину закрытом шлемом, блестевшую на солнце кирасу и щит с изображением гидры.
