Александр Конторович - «Черная пехота». Штрафник из будущего
— М-м-да… невесело. Что у нас у моста?
— С той стороны моста установлено два пулемета. В окопах сидит до взвода пехоты.
— Так. Это и будет ваш арсенал. По сигналу переталкиваете платформы с техникой через мост. Экипажам, как только они окажутся на той стороне, открыть артиллерийский и пулеметный огонь по пехоте и пулеметчикам. Сколько у нас народу у моста?
— Тридцать человек.
— Добавьте еще столько же. Их задача, под прикрытием огня техники, атаковать окопы и взять оружие. Взять со склада максимально возможное количество патронов. Гранаты используйте. Взрывпакетов изготовить надо. Посмотрите на складе, там могут быть и средства взрывания. Проверьте на путях, если еще какой вагон уцелел, — к мосту его! Бойцов посадить внутрь, пусть это будет сюрприз для немцев. Козицын, зенитку, под прикрытием дыма, перетащить вон туда, — я указал ему позицию. — Когда на прорыв пойдем, они немцев должны отсечь, чтобы за нами не погнались. Снарядов им побольше натаскайте. Расчету скажите — остаются прикрывать нас. Бойцы должны понимать, на что идут. Гранат им дайте.
Так, вроде бы все. Мы тут уже полтора часа возимся. Ад кромешный, но выжить пока нам удается. Осмотревшись с немецкого наблюдательного пункта, я понял — уходить надо через мост. Только таким образом мы могли оторваться от техники. Ближайший шоссейный мост был подорван, видимо, уже давно. Сейчас его как раз чинили, были видны следы ремонта. А поблизости больше мостов не было. Во всяком случае, я их не видел и ничего о них не знал. Если танк уцелеет, то никакой бронетранспортер к переправе и не сунется даже. Хоть в танке и ублюдочная короткоствольная пушка, но бронетранспортеру и этого — за глаза. Против семидесяти пяти миллиметров никакая броня его не спасет. Сгрузить технику с платформы в чистом поле мы не сумеем, так что будем использовать как неподвижные огневые точки. Так… что-то еще…
— Товарищ Сомов!
— Я, товарищ подполковник!
— Доложите о потерях.
— Погибших около восьмидесяти человек. Большая часть погибла, когда вагоны взорвались. Сразу человек сорок… Там сначала один рванул, потом еще… Раненых около пятидесяти человек.
— Организовать вынос раненых вон туда, к немцам поближе. Там ложбина, случайно не прилетит.
Да и делать нам нечего. С собой мы их не заберем, самим бы прорваться.
— Ефрейтор Хашке, слушаю вас!
— Это унтерштурмфюрер Майнике.
— Хайль Гитлер, герр унтерштурмфюрер!
— Хайль Гитлер, ефрейтор. Мне нужен ваш командир.
— Осмелюсь доложить, герр унтерштурмфюрер, он отбыл!
— И как скоро вернется назад?
— Не могу знать, герр унтерштурмфюрер!
— Вот что, ефрейтор, там у вас в списках проходил какой-то пленный русский… Из штрафников. Мое начальство хотело бы с ним побеседовать…
— Навряд ли это получится, герр унтерштурмфюрер. Все пленные убыли на станцию Веденеево, тушить пожар! Господин лейтенант возглавил это мероприятие.
— Вот как?! И мой пленный?
— Скорее всего, тоже отбыл, вместе со всеми!
— Угу. Хорошо. Тогда наша машина подъедет сразу на станцию, это, кстати, и покороче будет. Спасибо за помощь, ефрейтор.
— Рад стараться, герр унтерштурмфюрер!
Последние приготовления к рывку были уже близки к завершению. Около моста группа бойцов, порядка сорока человек, бурно имитировала трудовую деятельность. Тащили со станции какие-то ящики, тормозили платформы с техникой и вагоны. Их отыскалось две штуки, и сейчас они были плотно забиты штурмовыми группами. Ребята ждали своего часа. По броне танка и бронемашины уже бегали мнимые пожарные. Сбрасывали на землю дымящуюся бутафорию и поливали технику водой. Для этого им пришлось организовать цепочку от реки. Так что крайний боец в ней стоял в двадцати метрах от моста. Хорошо, меньше бежать придется. Зенитку выволокли на новую позицию и развернули для начала в сторону немецкого НП.
За спиной бухнул очередной «колодец», саперы вовсю дурачили немцев. Кстати…
— Лейтенант Якименко!
— Я, товарищ подполковник!
— Склад к взрыву подготовлен?
Недавно, когда я объяснил ему устройство простейшего фугаса замедленного действия, изготовленного из ведра с водой, блока с противовесом и ручной гранаты, лейтенант проникся ко мне неслабым уважением. А фокус с «колодцами» вообще привел его в изумление.
— Приготовлен, товарищ подполковник! Мы там сразу два фугаса поставили, для страховки. Перед отходом со станции приведем их в действие. Гранаты дополнительно усилили тротилом, так что сработает!
— Молодцом, лейтенант! Командуйте там и дальше.
— Товарищ подполковник! — Сзади подошел Сомов. — Вот расчет зенитного орудия. Вы приказывали представить их вам.
Я осмотрел артиллеристов. Шесть человек, немолодые уже мужики.
— Кто старший?
— Я, товарищ подполковник. Сержант Коростылев.
— Присаживайтесь, сержант. Да и вы все, товарищи, тоже. Вам старший политрук задачу объяснил?
— Да, товарищ подполковник. Все объяснил.
— А почему вас шестеро? Для зенитки вроде бы столько и не надо?
— На всякий случай, товарищ подполковник. Вдруг кого ранят или того хуже — убьют. Чтобы заминки при стрельбе не вышло.
— Вы понимаете, что со станции, скорее всего, уже не уйдете? Не дадут немцы.
— Понимаем мы все. Возраст у нас не тот уже, чтобы по степи бегать. А помирать — все одно когда-нибудь придется. Уж лучше так, с пользой для общества, чем в степи да на бегу.
— Ну, что ж, сержант. Спасибо тебе, да и всем вам спасибо от меня. И не только от меня, от всех нас! Налил бы вам, по обычаю, так нету…
— Разрешите? — Сбоку подошел Козицин.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант!
Вместо ответа он протянул мне немецкую флягу, обтянутую сукном.
— Вот, товарищ подполковник, шнапс немецкий. В казарме взяли.
— Спасибо, старший лейтенант! Очень даже к месту! Ну, сержант, держи. Стаканов у меня тут нет, так что не взыщи.
— Благодарствую, товарищ подполковник. — Он взял флягу, глотнул из горлышка. Утер рукавом губы и передал ее соседу. — Не наша водка, но и это сойдет.
— Товарищ подполковник. — Сбоку нарисовался незнакомый боец. — Разрешите обратиться?
— Слушаю вас.
— Мы тут это, раненых относили. Так к нам немец подошел и говорит: «Оберстлейтенант, оберстлейтенант!» И рукой тычет на горку, где немцы сидят.
— Ага, это ихнее начальство забеспокоилось. Меня видеть хотят. Ну, сержант, извини! Выпил бы с тобой, так к немцам идти. Еще унюхают чего…
— Мы не в претензии, товарищ подполковник, все понимаем. Разрешите идти?
— Давай хоть обнимемся напоследок, сержант!
Коростылев встал, и мы обнялись. Я похлопал его по плечу, обнял по очереди остальных артиллеристов.
— Товарищ Сомов!
— Слушаю!
— Запишите имена и фамилии, адреса. Родным сообщить надо будет, когда к своим выйдем.
— Будет исполнено, товарищ подполковник!
— Козицын!
— Я, товарищ подполковник!
— В порядок себя приведи, со мной пойдешь. Одна голова хорошо, а две лучше. Вдруг я чего не усеку, так ты заметишь. Да и сверху посмотришь на мост, а то только я один эту картинку и разглядывал, вам не до того было. Там, у немцев, видимость хорошая, все видно. Вот и прикинешь, как будешь бойцов вести. Капитан тут пока за старшего остается.
Проходя по станции и пригибаясь в опасных местах, я еще раз осматривал все, что мы успели тут наворотить. Помимо втирания очков немцам приходилось тушить пожар уже по-настоящему, иначе мы имели все шансы не дожить до атаки. И давалось это трудно. Сколько там, Сомов сказал, у нас погибших? Восемьдесят? Похоже, что данные у него устаревшие. Уже. На моих глазах рухнувшая откуда-то сверху балка сбила с ног одного бойца. Товарищи его, не задержавшись ни на секунду, оттащили ее в сторону, но… Поздно. И что я мог сделать для них? Здесь и сейчас? Я бросил взгляд на старшего лейтенанта. Крепко стиснутые зубы, сжатые кулаки — он еле сдерживался, чтобы не броситься к упавшему бойцу.
— Твой боец?
— Вместе в плен попали…
— Терпи, старший лейтенант. Ты командир, на тебя многие глядят. Думаешь, мне вот так легко на все это смотреть? А ведь это я их сюда послал!
— Так ведь, товарищ подполковник! Не было же выхода другого!
— А вдруг — был? Может, и не стал бы там, в карьере, лейтенант этот стрелять? А?
— Стал бы…
— Ты это только сейчас понял?
— Нет. Там еще.
— А чего тогда ждал? Чего сам не вышел? Команду не отдал?
— Так ведь… Старшие же были… Капитан вот, старший политрук. Да и вы вот вышли…
— Вот так мы все время на других и надеемся! А чтобы самому выйти, на себя ответственность взять… нет нас, таких смелых! А когда решишься — все, поезд ушел! Ты за себя отвечать привыкай, старлей.
