За власть Советов! (СИ) - Старицын Виктор Карлович

Однако, Шеер до начала самой «горячей» стадии сражения успел отдать три приказа: всем эсминцам выйти их района боя и выжидать. Дирижаблям приказал снова забросать минами протраленный британцами фарватер. Представитель Рихтгофена посоветовал Шееру установить на всех кораблях опознавательные знаки для летчиков, поскольку в дыму сражения сухопутные летчики никак не смогут отличить свои корабли от чужих. По приказу Шеера экипажи на палубах бака и юта всех кораблей растянули белые простыни.

Равный бой продолжался до 8 часов. По всему проливу виднелись горящие обездвиженные, накренившиеся и медленно перемещающиеся подбитые корабли. Многие корабли тонули. На коротких, по морским меркам «пистолетных» дистанциях и немецкие и английские орудия главного калибра проламывали любую броню. Снаряды среднего калибра рвали надстройки, разнося все, что не было прикрыто броней цитаделей. Адмиралы не имели никакой возможности даже оценить свои потери и потери противника.

А после этого в воздухе снова появились самолеты. Первыми подошли немецкие штурмовики в сопровождении истребителей. За ними прилетели английские истребители, из которых половина были переделаны в легкие бомбардировщики. Количество ударных самолетов и истребителей у немцев уже было вдвое больше, чем у англичан. 330 штурмовиков и 300 истребителей против 70 и 160 у англичан. Всех англичан связали боем. Поскольку на кораблях вели огонь орудия главного калибра, зенитчики находиться на палубах не могли. Да и мало осталось зенитчиков и совсем мало уцелевших зенитных орудий. Так что, немецкие пилоты бомбили почти без помех. Если, конечно, не считать помехой дым, окутавший акваторию.

Затем на акваторию сражения прибыли бомбардировщики обеих сторон, тяжелые бомбардировщики и торпедоносцы. После первой стадии боя у немцев осталось почти вдвое больше самолетов всех классов. И немецкие летчики переломили до того равный ход сражения.

Они сумели утопить или серьезно повредить 4 линкора, 2 линейных крейсера, 2 броненосца, 1 легкий крейсер. Английские пилоты ответили потоплением 2 линкоров, 1 линейного крейсера, 1 броненосца, 1 легкого крейсера, 4 эсминцев.

Когда вторая волна самолетов покинула «поле» боя, в более — менее боеспособном состоянии у Шеера оставались 9 линкоров, 3 линейных крейсера, 2 легких крейсера и 40 эсминцев. У Джелико остались 4 линкора, 1 линейный крейсер и 1 броненосец. Конечно, все корабли были изрядно избиты. Закопченные искореженные надстройки, разбитые орудийные башни, затопленные отсеки. Ожесточенный артиллерийский бой на коротких дистанциях продолжался. Никто не хотел уступать. Экипажи вели борьбу за живучесть кораблей.

Шеер дал команду эсминцам добить противника. Все 40 немецких эсминцев из выжидательной позиции рванулись в атаку. На английских кораблях орудий среднего и малого калибров осталось совсем мало. Ни один корабль не мог дать полный ход для уклонения от торпедной атаки. Набравшие в отсеки тысячи тонн воды корабли маневрировали с трудом.

Британским артиллеристам удалось утопить 6 эсминцев и 7 серьезно повредить. Остальные отстрелялись торпедами с минимальных дистанций. К 8 часам на поверхности пролива английских кораблей не осталось. Англичане сражались до последней возможности. Ни один британский корабль не поднял белый флаг. Адмирал Джелико утонул вместе сос своим флагманом. Немецкие эсминцы приступили к подбору людей из воды.

В бою на западном заграждении англичанам прорвать минные поля не удалось. Они потопили 3 немецких корабля, потеряв 4 своих, не считая тральщиков.

Величайшее в истории комбинированное морское и воздушное сражение закончилось полной победой германцев. Английский военно-морской флот был почти полностью уничтожен, и главную роль в этом сыграли немецкие авиаторы. Ну, и конечно, немецкое командование, вынудившее противника принять бой на своих условиях. От английского воздушного флота осталась едва четверть. Немцы сохранили половину состава самолетов.

Через три дня после этого сражения немцы разгромили и пленили английские сухопутные войска во Франции. Германия ликовала. Англия пребывала в состоянии глубокого шока. Король Британии Георг-V объявил трехдневный траур. Трехсотлетнее владычество Англии на морях закончилось навсегда.

Глава 30

Начало

34. Начало.

Переезд аппарата Совнаркома в Москву состоялся на две недели позже, чем в известной Котову истории. Объяснялось это тем, что немцы теперь на Петроград не наступали. Необходимости спешить не было. Можно было подготовиться к переезду получше. Как докладывал Дзержинский на Совнаркоме, немцы и австрийцы, полностью завершив выводвойск с восточного фронта, собирались наступать на западном фронте. Совнарком переехал не 11-го марта, а 25-го. Каждый день из Петрограда в Москву отправлялись специальные правительственные поезда.

Сначала переезжали уже сформировавшиеся «старые» наркоматы, имевшие корни в имперских министерствах: обороны, финансов, иностранных дел, просвещения, почт и телеграфа, государственных имуществ, путей сообщения, продовольствия, земледелия, внешней и внутренней торговли, продовольствия, здравоохранения, юстиции.

За ними двинулись наркоматы, созданные уже при советской власти: информации, труда, социального обеспечения, по делам национальностей, промышленности, государственного контроля, ВСНХ, культуры.

29 марта, после очередного заседания Совнаркома к Ленину в кабинет зашел нарком информации Дзержинский. Среди товарищей по партии он уже приобрел прозвище «железный Феликс». Вызвано появление этого прозвища неудавшейся попыткой покушения на него. Сразу после переезда в Москву в окно кабинета Дзержинского, располагавшегося на втором этаже здания бывшего страхового общества «Якорь» и выходившее на улицу Сретенка, в котором ныне расположился наркомат информации,влетала боевая граната. Дзержинский не растерялся и спрятался за большим железным сейфом, стоявшим в кабинете. Все осколки, предназначенные наркому, принял на себя сейф. Феликса лишь слегка контузило.

Помимо появления прозвища, покушение имело следствиями замену всех стекол в окнах наркомата, выходящих на улицы, на пуленепробиваемые и перенос кабинетов всех руководящих работников наркомата на внутреннюю сторону здания. Поймать покушавшегося не удалось.

— Владимир Ильич! Хочу посоветоваться. По нашим сведениям, вожди монархистов сенатор Нейгардт и граф Бенкендорф вошли в контакт с германским послом Мирбахом с предложением к германским властям обеспечить вывоз в Германию семейства бывшего императора. Как будем реагировать?

— А, собственно говоря, зачем нам реагировать? Наличие в стране гражданина Романова для нас — это лишний повод для беспокойства. Пусть спокойно выезжает к своему кузену Вилли (император Германии Вильгельм). Можем даже поспособствовать ему в этом. Пусть Чичерин приватно сообщит Мирбаху информацию, что мы не будем препятствовать выезду Романова с семейством в Германию. Напротив, нам это выгодно. Выезд Романова в Германию, с которой Россия 3 года воевала, окончательно дискредитирует и монархию и монархистов в глазах всего народа. Надо бы, с ним вместе и всех великих князей с семьями выслать. Глядишь, за ними и прочие монархисты потянутся. В стране воздух чище станет. Недвижимость, драгоценности и деньги мы у них конфисковали. А если Вилли не захочет, так можно их к родственникам в Австрию сплавить.

— Сделаем, Владимир Ильич. Только вы такое поручение Чичерину дайте.

30 марта начались массовые межэтнические столкновения в Закавказье. Солдаты — армяне, вернувшиеся с фронта после демобилизации, подстрекаемые армянскими националистами из партии «Дашнакцутюн», начали резать турок, в отместку за резню армян турками в 1915 году. Волнения вспыхнули в Баку, затем перекинулись на другие города. Под горячую руку армян попали и азербайджанцы с персами. Мусульмане, руководимые националистами из партии «Мусават», в ответ создали свои отряды самообороны, ядром которых стали демобилизованные солдаты «Дикой дивизии»*. Начались жестокие вооруженные столкновения.