Первый поход (СИ) - Кленин Василий
По итогу, ветвь Хирадо лишалась всех своих владений на Тиндэе. Самураи теперь должны были служить ветви Согамиура, которую представлял Хисасе, и которая признавалась старшей. Юнобе и его семье оставался лишь родной остров Хирадо — большой, но гористый, на котором рис почти не выращивали и занимались исключительно рыболовством… и пиратством. С последним сторонники Южного двора тоже разобрались: забрали весь флот, претендующий на роль боевого. Ли Чжонму лично отобрал себе семь самых крупных судов.
Единственное, в чем насмерть уперся подлый Юноба — это давать клятву верности Хисасе. Он готов был скорее умереть (что тоже вариант, но владения Хирадо пришлось бы долго усмирять), чем подчиниться ветви Согамиура. И в итоге клятву принял генерал Ли — внезапно став ниппонским даймё.
Забрав с десяток заложников, «южане» покинули негостеприимный замок, где все смотрели на них волками. А затем в Дадзайфу потянулись делегации от даймё провинции Хидзен. Они видели, как испарилась армия Оучи, как полностью пал их могучий сосед Юноба — и поняли, где отныне сила. Арима, Набэсима, Омура и другие — всего шесть крупных князей и с десяток владетелей поменьше — признали старого Го-Камеяму из Южного двора императором всего Ниппона.
Правда, были и грустные новости. Вернулось посольство от клана Кикучи (который ранее десятилетиями воевал за Южный двор). Канетомо Кикучи написал предлинное письмо, в котором в деталях расписывал, как пострадали его дед Такемицу и отец Такетомо за то, что поддерживали Южный двор. Как его клан опорочили, лишили богатств и влияния.
«И вообще, — плакался Канетомо. — Отныне мой дом даже не является сюго провинции Хиго. Эти полномочия бакуфу передали клану Асо — вот с ними и разговаривайте».
Написано было немного другими словами, но Гванук понял именно так.
— Не верит нам, — резюмировал Ли Чжонму, глядя на расстроенного Ариту, который и принес генералу письмо. — Слишком сильно его били, слишком часто его предавали. Видишь, намекает на своих бывших вассалов. Мол, освободите сначала провинцию от Асо — тогда и поговорим.
— Будем воевать с Асо?
— Надо бы, — вздохнул Ли Чжонму. — Нам очень нужны сильные союзники.
Но пока было сильно не до этого. После великой победы над Оучи генерал выпросил у города право на островок Ноконошима, который стоял на выходе из залива. Был тот гористым и почти незаселенным — только несколько рыбацких стоянок. На этом островке Ли Чжонму обустроил пристани для своих кораблей (которых было уже шестнадцать и куда в экипажи начали набирать местных моряков), большие склады и полигон. Так что часть Собачьего полка с несколькими пушками теперь обитали там — и обучались огнестрельному делу. К общему удивлению, на островок был переведен Дубовый полк в полном составе. Они теперь активно вели охрану и патрулирование в самой Хакате, но в основном обитали на Ноконошиме.
Туда же, на остров, главнокомандующий начал переводить производство. Бронзоплавильню решили не трогать: большое хозяйство, да и всё уже неплохо обустроил Ван Чжоли. Зато, собрав своих кузнецов и наняв кое-кого из местных, Ли Чжонму начал строить на острове большую мастерскую по работе с железом. Судя по тому, что на склады стали закупать немалое количество руды и металла — планы у генерала были большие.
И не только у него. Гото Арита вел долгие споры с главнокомандующим, так как ему не нравилось, что войско пополняется за счет простолюдинов, причем, самых презренных и нищих.
— Во всем Ниппоне и здесь, на Тиндэе, бродит множество истинных самураев, но оставшихся без своего господина — ронинов. Я бы хотел пригласить их — послужить благому делу.
— Я не против, но ведь долго этих благородных бродяг по всей стране собирать.
— Да, на самом деле, они тут недалеко бродят… сиятельный, — Гото Арита не сдержался и улыбнулся.
— Так ты про бойцов Оучи! — аж поперхнулся генерал. — Это же враги!
— Не все служили клану Оучи по доброй воле. Я ведь говорил тебе, что они тут появились недавно, заняли чужие земли. Многие самураи и даймё помнят, что их предки служили другим господам. Сотни ходят по горам и постепенно превращаются в бандитов. Я бы хотел позвать достойных.
— Ну… Попробуй, Арита.
И Арита попробовал. После похода на замок Хирадо у него была уже почти полная рота конных стрелков (коней этим ронинам приходилось, обычно, давать, но оружие и боевые навыки у них были свои). А вот после того, как местные князья принялись клясться в верности, Ли Чжонму призвал ироничного самурая к себе для серьезного разговора:
— Надо, чтобы наши новоявленные союзнички внесли в общую борьбу свой вклад. Хочу отправить к ним гонцов, чтобы каждый из шести князей по сто конных самураев мне прислал. Только вот не хочу я, чтобы они у нас особняком тут стояли. Да еще на нашем же рисе. Хочу, чтобы ты их всех принял под свою руку. Будем конный полк собирать — как раз на пять рот должно набраться. Только ты их перемешивай. Скажи, в несколько отрядов нужны самые лучшие стрелки. Отбирай таковых в отдельные роты, ставь во главе своих ронинов. Есть же уже надежные? — Арита кивнул. — Вот. А оставшихся тоже в роты смешанные собьем, будем готовить для ближнего боя… Я покажу потом, как.
Возле замка стали строить большие конюшни, на пологих склонах были очерчены выпасы для лошадей, даже пришлось несколько крестьянских семей потеснить. А кузнецы Хакаты получили дополнительный заказ на узкие, но тяжелые наконечники для пик. Пока на три сотни. Главнокомандующий лично занимался с первыми отобранными для боя на пиках самураями. Но немного.
Если честно, всё больше времени генерал Ли проводил на своем островке Ноконошиме. В Дадзайфу ко-мен-дан-том был поставлен Ли Сунмон, а Гванука главнокомандующий поспросил оставаться в замке и потихоньку присматривать за полковником Стеновиков, чтобы тот верно воплощал поставленные ему задачи. Так что сгорающий от любопытства Гванук не знал, что за дела происходят на острове.
Хотя, Ли Чжонму очень много времнеи проводил и в самой Хакате. Почти ежедневно он встречался с Ёсихисой и другими членами временного совета, они создавали свод законов для города. Кроме того, старый генерал занимался тем, что он сам называл «вложениями». А именно — создавал па-е-вы-е предприятия. Причем, сам пай вкладывал минимальный. Долю в прибыли он брал за свои идеи.
Например, скорнякам он дал заказ на создание специальных заплечных сумок для бойцов. Очень удобные сумки из толстой кожи, в которых можно носить все свои вещи, а руки остаются свободными. Мастера сразу оценили — и Ли Чжонму предложил им объединиться в товарищество. Новый товар в разных вариантах изготовления могли бы купить самые разные люди. И за эту идею главнокомандующий вытребовал себе долю прибыли. Его позиция была сильна — ведь кожи в Ниппоне было мало. Ниппонцы немного скота разводят, так как почти не едят мясо. А чосонцы вполне едят, так что они постоянно охотились на кабанов и оленей в окрестных горах. Возле Дадзайфу была обустроена мастерская по выделке кожи. Которая теперь вся шла на заплечные сумки.
Похожая история вышла с портными. Для Дубового полка был сделан заказ на длинные штаны и короткие крутки. И мастеров поразила такая удобная деталь, как кар-ма-ны. Снова возникло товарищество, которое собралось делать новую одежду — и снова Ли Чжонму стал в нем пайщиком.
Однажды на рынке он увидел в продаже редкий металл, который назвал «цинком». «Цинк» привезли из Китая. Генерал тут же отправился к литейщикам, которым рассказал о том, что если сплавить его с медью, то получится металл гораздо красивый, чем бронза — ла-тунь. Так возникло ювелирное товарищество. К сожалению, этого «цинка» было совсем мало. Но мастера уже стали искать секрет цинковой руды, чтобы завалить ла-тун-ны-ми украшениями рынок Ниппона.
В бумажную мастерскую Хакаты Ли Чжонму вложился по-настоящему, передав за долю прибыли приличную кучку серебра. Мастерская не просто смогла после этого расширить производство. Генерал передал работникам рисунок особого вала с ножами, который может не толочь, а размалывать волокнистую массу. А еще — рисунок большого пресса на винте, который плющит листы. Кроме того, он нарисовал гигантское колесо на оси из бревна. Внутри такого колеса неспешно ходят люди, а от вращающейся оси в движение приводятся и вал, и пресс.
