Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий
– Что? Не понимаешь?
Парень молчал, но глаза очень его членораздельно-так говорили: «не понимаю».
– Эх, ты! Тёмные вы ещё. Чистота – залог здоровья. Знать надо!
После нервотрёпки последних дней Михаила без всякой выпивки развезло на болтовню, вот и грузил ничего не понимающего аборигена. Так даже лучше: он не понимает, и Михаилу можно болтать, что в голову взбредёт.
Закончив здесь, он ушёл в избу. Раненого решил оставить в бане. А чего таскать? Дома на пальцах объяснил дикарке, что больному надо лежать ещё неделю. Та вроде поняла. Тем более что объясняли в три лица.
После обеда и стопочки – старшая разрешила от нервотрёпки, – Михаил плюхнулся в кровать. Сон уже почти сковал мужчину, когда его растолкала жена.
– Сапегин! Ты сколько раз поил травами мужа Йв?
– Галё, что ли?
– Ну, да.
– Один...
Михаил не понимал, куда клонит супруга, и очень удивлялся.
– А где остальное?
– Что остальное?
– Сапегин, не тупи! Где остальные травы? Я тебе с запасом дала.
До мужчины начало что-то доходить.
– Так это... Заварил я их...
– Все?
– Ну, да...
– И Галё всё выпил?
– Ну, да...
– Там же щепотку надо на стакан. Щепотку! – Ольга потрясла перед его лицом сжатыми пальцами, показывая объём.
Потом вздохнула тяжко, отмахиваясь, как он неразумного.
– Как он вообще у тебя выпил? Его вывернуть должно было.
Теперь Михаилу стало ясно, почему паренька так колбасило.
– Ну, да. Тошнило. – Подтвердил он. – Но мы справились. И я подумал, что так и должно быть.
– Нет, не должно.
– Знаешь, ты тоже хороша! – На Михаила нашло внезапное раздражение. – Не могла подробно рассказать?
И тут же понял, что зря он так. Сейчас начнётся...
Но не началось. Ольге, вероятно, было лень спорить и скандалить. Она снова отмахнулась и молча вышла.
Мужчина откинулся на подушки и уставился в ночную темноту потолка.
«Эх, тяжела ты, жизнь врача!» – Зевнув, подумал он, и всё-таки уплыл в сон.
***
И начались очередные будни. Не трудовые – просто будни. Утром – печь, помои, вода, лошадь. Вечером – печь, помои, вода, лошадь. Протопить печь, вынести помои, натаскать воды. Воды приходилось таскать изрядно: вода для быта, вода в отопление. В отопление ведь ещё и прокипятить сначала надо, чтобы убрать кальциевые соли.
А лошадь... С лошадьми гуляли женщины. Совмещали полезное с полезным: выгуливание, кормёжка и свежий воздух. Неандерталку тоже припахали. Была надежда, что её чутьё поможет заранее обнаружить залётного хищника. С местными, было такое предположение, они вроде замирились. Машка дрыхнет в пещере, а с волками нейтралитет. Подкормили вот даже. Да и гуляли девушки по внутренней территории, куда за всё лето волки так и не зашли. Была надежда, что и не зайдут – слишком близко к медвежьей пещере.
Вот и бродили они втроём, учили языки друг друга. Михаил сделал жёнам соответствующую накачку. На глазах рождалась дикая смесь: всё о природе и некоторый быт – из языка неандертальцев, от русского оставалась только неизвестная аборигенам часть – названия веществ, технологичных изделий и прочее.
И ещё на совете племени решили переселить неандертальцев. Никто не подумал, но жильцы в бане – это очень неудобно. Да, Михаил не оставил женщин совсем без мойки. Та плёнка, что летом использовалась в душевой и часовне – домик для часов на Скале, была аккуратно снята и теперь лежала в подполье. Вот он и занялся сооружением индивидуального душа всего из трёх частей: поддона, рамы и шторки.
В основании мини-мойки – огромный пластиковый таз. Этот монстр метрового диаметра и полуметровой высоты (300 литров по пачпарту) использовался когда-то, чтобы настаивать раствор для полива. Садоводы-огородники в курсе: наливаешь ёмкость естественной водой – без всего этого хлора из водопровода, и херачишь всё, что под руку попадётся (навоз, крапиву, другую траву). Всё это бродит неделю на жаре, потом берёшь, разводишь и поливаешь. Только потом добавляешь воды в еёмкость, чтобы дальше бродило. Таз, конечно, пованивал, но основная грязь отмыта ещё осенью. Да и вонь специфическая – застоявшейся бражкой пахнет. Учуяв запах, Михаил снова вспомнил, что его НЗ потихоньку расходуется, а прибавляться – не прибавляется.
«Надо не забыть и к ягодному сезону соорудить-таки аппарат». – Мелькнуло в голове.
Вокруг таза сколочена деревянная рама высотой по плечи. По верху рамы – алюминиевое кольцо, в народе именуемое «халахуп». Вот на него и ложится плёнка – просто складывается пополам и перекидывается. Нижний край – внутри таза, чтобы не расплескать воду по комнате. Заходишь, закрываешь шторку, присаживаешься на табуреточку (или стоя). Всё, можно мыться. Только поливать тебя должен кто-то снаружи. Для чего и шторка сделана всего по плечи.
– В принципе, можно пользоваться. – Вынесли вердикт девушки, опробовав в тот же вечер. – Только надо перенести наверх.
Это да. Михаил исходил из того, что будут палькаться, брызгать водой. Вот и поставил сооружение в подвале. Но не продумал, что горячую воду придётся таскать сверху. Пришлось переносить в большую комнату. Да, места там уже немного. Но лучше он по лестнице будет носить уже остывшую после мытья воду, чем кипяток. Два раза чуть не навернулся, так теперь страшно.
И всё же, наличие возможности помыться – это не то же самое, что парилка. Душа и тело требовали баню. Как ни трись мочалкой, но при комнатной температуре не отмоешься. К тому же, девушки обязались показать аборигенке, что такое по-настоящему чистое тело. Они уже уговорили её отмыть всё тело с мылом, расчесали и уложили волосы.
В шевелюре действительно бегали насекомые. Как сверху, так и снизу. Так что провозились долго. Зато теперь девчушка не чесалась каждые пять секунд.
Теперь на очереди, как по секрету сообщили жёны – уничтожение лишней растительности. Неандерталка явно балдела от гладкой кожи человеческих женщин. Вот они и рассказали «по секрету», что нужна баня.
О, женщины! Как же вы умеете крутить мужиками, стоит вам что-то захотеть.
«Ладно, я», – рассуждал Михаил. – «Я чисто советского воспитания, где везде – от детсада, через школу, универ, и до самой старости, – везде женщины либо руководят, либо могут влиять на решения. Но как девчонка крутит пацаном! Захотела стать красивой – теперь парню остаётся только терпеть. По крайней мере, пока не выздоровеет».
Так как в большой комнате заселяться уже просто невозможно... Невозможно по меркам современного человека, а неандертальцам – вполне. Так как наверху места нет, то был осмотрен подвал с отоплением. Помещение квадратов на двенадцать наполовину занято лестницей, печью от водяного отопления и углом с углём. Минусуем ещё проходы между этими сооружениями – и на проживание меньше половины.
Но Йв сразу уцепилась. В пещерке между валунами получалось примерно столько же места. Температура ей тоже понравилась. Наверху в избе жара скакала иногда до тридцати, пока печь топится. При такой температуре неандертальцы чувствовали себя крайне некомфортно. А внизу никто температуру не гнал: топить батареи всё ещё невозможно, просто поддерживали 10-15 градусов, чтобы не замерзали трубы. Оказалось, что это для аборигенов самый кайф.
Неандерталка, определившись с приоритетами и заручившись поддержкой этих взбалмошных девиц, тут же развила бурную деятельность. Походив всего пару дней в чистом виде, она это заценила, и Галь переселялся в подвал уже помытый. Он, конечно, пытался избежать этой участи, но никакие крики и вопли не остановили экзекуторшу. Михаил с жёнами слушали концерт довольно долго, пока взмыленная – в прямом и переносном смысле – девушка не вылезла из люка и не попросила помочь с переносом.
Кое-как помытого пациента проволокли сквозь все препятствия и положили на кое-как сколоченный топчан. Да, с мытьём парню не повезло. Зато уже после обеда судьба оказалась дважды благосклонна к нему.
Но не будем забегать вперёд. Всё началось несколько ранее.
