Предварительные решения - Сурмин Евгений Викторович

– Техническая летучка. Если у самолета проблема, с которой экипаж и обслуживающие его техники сами не справляются, то вызывают помощь.

– И как? Получается?

– Да вроде получается. Там же и бригада опытная, и инструмента побольше, и приспособы разные. Помните «Чайку» из четвертой эскадрильи без хвоста?

– Это об которую осенью Кривошеев лоб разбил?

– Точно, она! Вот сделали.

– Как смогли-то?

– Да откуда ж я знаю, но дружок мой Петрович говорит, полетов пять точно выдержит.

Иван промолчал, но сделал себе в мозгу зарубку, проследить чтоб временный хвост разобрали после проверки.

– А самое интересное, товарищ старший лейтенант…

– Говори «Иван Кузьмич», а то от твоего «тащстарш-лейтенант» зубы сводит. – До сего момента Долгих нравилось слушать, как подчиненные выговаривают его звание. А вот сейчас это почему-то показалось глупым.

– Э… понял, Иван Кузьмич. Ну так вот, ночью приехали два полковника. Из самой Москвы. Их товарищ генерал-лейтенант прям ночью вызвал. Вот теперь они заместо него бегают. Всюду нос свой суют и ругаются ужасть как. Петрович говорит, услышал, так вмиг цигарку выкинул и побег дальше вкалывать.

– А генерал-лейтенант тогда что делает?

– Так они с майором этим сидят, значица, в автобусе, ну, штаб который, и чегой-то пишут. Сам я не видал. Мне Василич сказал, ну, писарчук который при штабе, дружок мой. Вот он, значица, говорит, полковники сначала бумаги какие-то секретные привезли генералу, а уж потом тут и остались. Генерал сказал: некогда мне, вы сами тут, а я, значица, приказ буду секретный писать.

– Что за приказ-то?

– Так, Иван Кузьмич, откуда я знаю-то?! Секретный приказ. Мож по нему заарестуют кого. А мож наградят.

«Наградят, ага, держи карман шире. А вот наказать могут. И есть за что. Войны нет, а треть самолетов дивизии уже взлететь не может. А что сегодня будет? Неудивительно, что техники как ошпаренные всю ночь работали».

– А может, подкрепимся, Иван Кузьмич? – прервал невеселые мысли Долгих младший сержант.

– Что?

– А вон, видите, полевая кухня рядом с автобусом. Там круглосуточную точку питания устроили. Чай, компот, какава и бутерброды с маслом.

Захарчук решил не уточнять, что сам он подкреплялся уже два раза и не прочь бы третий, только повариха, на его беду, запомнила хитрована и пригрозила в следующий раз сломать об него, «паразита такого», половник. Вот и предположил Николай старшему лейтенанту подкрепиться, не без оснований предполагая, что и ему, может быть, что-то да обломится.

– Хорошо. Притормози там. И надо бы попросить с собой чего-нибудь, а то неизвестно, когда пообедать сможем.

В какой-то степени слова старшего лейтенанта оказались пророческими. Только доложил о прибытии, и завертелось.

Генерал-лейтенант с майором на самом деле засели в штабном автобусе и работали с документами. Только вот если Смушкевич делегировал свои функции сразу двум полковникам, то майор, нисколько не сомневаясь, стал гонять с поручениями старшего лейтенанта. И если задания типа «привези из штаба справку о дисциплинарных нарушениях за прошлый год» понятны и относительно легки, опять же, относительно, то вот как понимать «пробегись по аэродрому, удели особое внимание штабу и столовой и гони всех бездельников сюда»? Раз самолеты прямо в открытом поле ремонтируют, то хотя бы капониры надо вырыть.

Долгих тогда мысленно схватился за голову, но повезло. Товарищ Смушкевич предложил на это дело своего полковника направить. А Ивана озаботили подсчетом количества аэродромных радиостанций.

Ближе к полудню, как раз когда Долгих докладывал майору о выполнении очередного поручения, генерал-лейтенант неожиданно цыкнул, приказав старлею замолчать, и начал к чему-то прислушиваться.

– Транспортник. Прям над нами, похоже, уже на посадку заходит. – Смушкевич нервно оттянул отворот гимнастерки, как будто ему вдруг стало не хватать воздуха.

– По наши души? – вставая, спросил майор и сразу, не дожидаясь ответа, продолжил: – Наконец-то, а то истомился уже ждать. Интересно, кто припожаловал.

– Виктор, вот тебе что, совсем не страшно? А если Тимошенко прилетел?

«Тимошенко?! Сам товарищ нарком?! Ах, как было бы сейчас хорошо в подводной лодке, где-нибудь на Балтике. Нет, слишком близко. Лучше на Тихом океане. И чтоб метров пятьдесят под водой».

– Тимошенко? А что он мне сделает, этот Тимошенко? Из армии выгонит? Так прекрасно, поселюсь где-нибудь под Астраханью. Буду на Волге стерлядь ловить, водку пить, черной икрой закусывать.

– Ладно, делать-то что будем?!

– А что и планировали! Засадим им по самые помидоры! Вон старлей нам и карету подогнал. Яков, ты в кабину! Емеля, Муха, за мной!

Майор второй раз поменялся прямо на глазах Ивана. Похоже, вопреки сказанному, предстоящая встреча с кем-то из высшего командования РККА Виктора изрядно нервировала. И организм майора в авральном порядке накачивался адреналином.

Теперь это был словно напружиненный и одновременно очень скупой на движения, смертельно опасный боец. Преобразились и еще секунду назад чуть ли не зевавшие на ходу сопровождающие майора лейтенанты. Больше всего Ивана поразило, с каким автоматизмом за несколько секунд, да еще и на бегу, «роботы» обзавелись оружием. Вернее, теперь-то стало понятно, что неизвестные ему пистолеты-пулеметы, скорее всего, иностранного производства, были при них всегда. Просто лейтенанты держали их под одеждой.

Вообще, оружие было очень странным. Короткое, со ствольной коробкой округлой формы, сбоку которой был прижат откидной плечевой упор. С таким же коротким, едва ли десятисантиметровым стволом. И рукоятью, торчащей снизу посередине, из которой еще и торчал длинный магазин [69].

Запрыгнув в кузов, майор сразу вывалился по пояс за борт и начал что-то объяснять водителю, как будто генерал-лейтенант не мог указать, куда нужно ехать. Инструктаж занял всего несколько секунд, и майор, повернувшись, вытаращился на Ивана.

– Старлей, ты чего здесь делаешь? – передернув затвор ТТ, зло осведомился Самойлов.

– Я с вами, товарищ майор.

– Долгих, ты дебил?

Старший лейтенант набычился и упорно замотал головой.

– Я депутат Верховного Совета СССР, у меня на руках предписание о комплексной проверке боеготовности авиации, и служу я, как ты, наверное, догадываешься, не в ВВС. А тебя, дурака, я как отмажу?!

– Я с вами, товарищ майор, – звенящим от напряжения голосом повторил Иван.

– Ну и хрен с тобой. Естественный отбор еще никто не отменял. Смотри только, ни при каких обстоятельствах оружие не вытаскивай, вообще, стой столбом и ни во что не встревай. Яков письменный приказ напишет, что ты ко мне прикреплен, а я подтвержу, что приказал от меня не отлучаться. От трибунала это должно тебя прикрыть, а уволят – невелика беда.

– Хорошо.

«Ваня! Куда ты лезешь? Ну куда?! Правильно майор говорит, он депутат, а ты дебил! Ох, что скажет Оленька?!»

– Приехали. Иван, смотри у меня, без самодеятельности. – Самойлов перевел взгляд на «роботов»: – Вас это тоже касается. Даже если убивать будут, без приказа стоим и улыбаемся. Ясно?

– Ясно, Командир.

– Тогда погнали!

– Видишь, Яков, Тимошенко нет.

– Зато Рычагов с Пумпуром есть, и аж целая свита с ними. Тебе мало?

– А ты помни, что жизни им спасаешь. Или реформа сейчас, или через пару месяцев арест. Сам же видишь, от всего авиапарка дивизии за сутки интенсивной эксплуатации половина осталась, да пять самолетов так побили, что восстановлению не подлежат. И это, заметь, без соприкосновения с противником.

– Да понимаю я всё. Теперь или мы их, или они нас.

– Ну и всё. Арестовать тебя прямо сейчас мы не дадим. А закон на нашей стороне.

Разговор, невольным свидетелем которого стал Иван, происходил прямо на взлетной полосе. Встречающие во главе с генерал-лейтенантом остановились как раз где-то посередине между прилетевшим «Дугласом» и привезшим их автомобилем. У полуторки благоразумно остановилось и командование дивизии. Совершенно справедливо рассудив, что полковник и майор не те звания, чтоб встревать в разборки между командующим ВВС РККА и его замом.