Боевые репетиции (СИ) - Переяславцев Алексей

— Хотела бы я на таком полетать…

Ответ Чкалова был непривычно мягок:

— Поленька, сама должна понимать: без разрешения никак, а чтобы его получить, учиться нужно, а для учебы потребно время, а его и так-то люто не хватает.

Осипенко отреагировала жалобным вздохом.

Троица двинулась дальше в сторону громадного самолета. Чкалов опять обрел бодрость:

— Вот вам бомбер. Лексан Евгеньич, прими документацию. То есть, хочу сказать, краткое описание.

Голованов схватил тощую брошюрку с такой силой, как будто та только и стремилась, что улететь при первой возможности. Забыв положить описание в карман, он вспорхнул в кабину. Осипенко последовала за ним, хотя чуть медленнее. Чкалов даже не особенно торопился: он-то все это видел.

Наиболее сильное впечатление на будущего командира экипажа бомбардировщика оказало место штурмана. Чкалов это заметил:

— Ну что, мильёнщик [21], понял, каково довести до цели этого дракона?

Вопрос был риторическим. Уж кто-кто, а Голованов с его опытом знал лучше любого другого, насколько важна работа штурмана для дальних полетов, особенно на большой высоте и при плохой видимости. И так думало большинство его гражданских коллег, пусть даже пилоты опережали штурманов в части славы и окладов.

— А теперь штурмовая авиация! — возгласил Чкалов, направляясь в сторону… непонятно чего, но явно боевого назначения.

— Так это автожиры! — воскликнула Полина. Ошибка была простительной: в тот момент майор глядела на аппараты в неудобном ракурсе. Это были Ми-28 и Ми-26 (от Ка-52 Странник по размышлении отказался).

— Вертолеты! — гордость в голосе экскурсовода была такой же, как если бы он лично их сконструировал и изготовил. — Горизонтальных винтов нет. Управляются наклоном ротора вместе с несущим винтом.

— Выходит, такой может лететь в любом направлении: хоть боком, хоть задом наперед, — сделала логичный вывод Осипенко.

— Ясное дело, только что расход горючки повысится. Обтекаемость, сама понимаешь.

— И висеть на месте может.

— Это тоже. Вон тот, транспортный, он для десантирования — самое то, поскольку висеть может, и парашютов не надобно. А этот ударный. Те цилиндрические контейнеры видишь? Там эрэсы, залп такой же, как от артиллерийского дивизиона. И четыре управляемых ракеты, это чтоб от истребителей отбиться. Класс: "воздух-воздух", — щегольнул глубокой проработкой документации Чкалов. — И тридцатимиллиметровая пушка в довесок. Между прочим, по танковой броне работать может. Ну, по тонкой, которая на крыше. А легкие танки и в лоб возьмет.

После ужина обсуждение техники продолжилось. Бутылка с закуской присутствовали на столе, но представляли собой скорее дань традиции, чем средство увеселения присутствовавших.

— А горючее какое для них? — спросил Голованов, который в глубине души все еще оставался летчиком из ГВФ.

— Не бензин, — уверенно ответил знаток сверхсовременной техники. — Называется ТС-1. Александров предупредил: с бензином смешивать настрого запрещено. То, что получится, любой движок запортит враз. Вчера сам видел: на хранилище эту надпись накрасили, да горючку наливали.

— Небось, наши машины жрут, как не в себя, — уверенно заявила Осипенко. Данных по расходу у нее не было, зато имелись цифры по мощности движков.

— Уж будь покойна, еще как прожористы. Правда, и реактивной техники тут не так уж много.

— Немного, говоришь? Вот это очень даже понимаю. Дорогие эти новые машины, тут и к гадалке не ходи, — понимающе хмыкнул Голованов.

Вопреки обыкновению, в голосе у Чкалова звучала неуверенность:

— Тут так, что не совсем обычный случай… Вся эта авиация — осназ, сами знаете. Но работать будем с наземным осназом. Голову на плаху: получат они новейшее вооружение, и дорогое, понятно. Так вот, слышал я от Александрова: суммарные затраты на все про все, включая авиацию, составили примерно, как шестьсот тонн золота.

— Даже представить себе такие деньги не могу, — честно созналась Осипенко.

Глава 23

Заседание Политбюро получилось не вполне обычным. На нем присутствовали приглашенные: нарком внутренних дел Берия и комдив Жуков.

Первым вклад в экстраординарность атмосферы внес Молотов. Он совсем недавно (в мае) стал наркоминделом, но понимал, что докладывает об очень важных вещах. В этом он не ошибся.

— …таким образом, товарищи, есть все основания полагать, что английская и французская делегация просто тянут время на переговорах и не уполномочены подписывать сколько-нибудь обязывающие соглашения. С другой стороны, по дипломатическим каналам с германской стороны производится зондаж относительно не только обширного торгового договора, но и пакта о ненападении. На подписание соответствующих документов из Германии в Москву готов приехать весьма высокопоставленный чин. Возможно, их министр иностранных дел Риббентроп. Предварительные предложения по торговле следующие…

Сам Сталин уже давно оценил складывающуюся ситуацию. Это и немудрено: пока что отклонений от истории, которая была описана Странником, не наблюдалось. Исключением были события на Дальнем Востоке: решающее продвижение советских свойск состоялось намного раньше, чем ТОГДА. Да и потери РККА оказались значимо меньшими.

— Давайте заслушаем отчет товарища Жукова по боям на Халхин-Голе.

Комдив был краток. Оценили силы противника… противодействие японцам было оказано в виде… авиация оказалась значительно сильнее, чем… танковые сражения выявили преимущество… общие потери на сегодняшний день составили…

— Надо ли понимать, товарищ Жуков, что вы целиком удовлетворены действиями подчиненных вам войск?

Накануне перед заседанием Политбюро Жуков получил то, что знакомый ему коринженер назвал "аналитической запиской". Секретной, понятно дело. В ней содержались некоторые советы. Поскольку они были скорее политического, чем военного свойства, Жуков решил им последовать. Тем более, заключались они не в том, что докладывать, а в том, как докладывать.

— Нет, товарищи, не считаю наши действия полностью удовлетворительными. Потери могли быть и меньше. Так, наши танки жгли, разбивая бутылки с бензином о моторные жалюзи, причем танкисты даже не видели вражеских пехотинцев. Некоторое улучшение положения дел принесло изменение тактики, предложенное полковником Яковлевым, и все же уровень потерь полагаю слишком высоким. Также значительные потери в танках и в экипажах наблюдались от действий противотанковой артиллерии. Считаю, что настала пора отказаться от противопульной брони танков в пользу противоснарядного бронирования. Совершенно недостаточно транспортных средств. Также…

— Следует ли понимать, товарищ Жуков, что Красная Армия не готова к войне?

Вопрос был крайне опасным, однако ответ мог оказаться и того опаснее. Но Жуков проявил осторожность:

— Красная Армия готова воевать и победить. Но если война будет завтра, то потери в ней окажутся очень большими. Нам предстоит сделать многое, чтобы их уменьшить.

— Это хорошо, товарищ Жуков, что у вас нет шапкозакидательских настроений, — резюмировал Сталин. — Кто желает высказаться по докладу Наркоминдела?

Вторым человеком, оценившим ситуацию быстро, был Ворошилов. Все же военное прошлое сказалось, а потому Климент Ефремович поднял руку, дождался разрешительного кивка председательствующего и уверенно заявил:

— Что касается германских инициатив, то Гитлер затеял большую войну и не хочет получить два фронта, как тогда. По словам товарища Жукова, мы готовы воевать и победить. В таком случае пусть империалисты истощают друг друга, а мы получим мирную передышку, в течение которой подготовимся к войне наилучшим образом. Я не верю, чтобы Гитлер полностью отбросил мысль о войне на востоке, и похожие планы вынашивают наверняка Англия с Францией.

Сказано было хоть и коряво, но вполне понятно. Сталин чуть усмехнулся про себя. Клим высказал именно ту мысль, к которой его подводили.