Nazgul - Nazgul - Трудно жить в России без нагана
- А там? - вздох, повисает тяжелое молчание, - когда... если, обратно вернемся... Сразу под трибунал?
- А здесь, - хмыканье, - под царя? Победителей не судят! Если вырвемся - всё спишут и даже наградят.
- Кстати, - в разговор вклинивается новый голос, - бабам "Макаровы" раздали. Будут носить в очередь. Когда в лес или там, одной куда-то идти надо. А нам автоматы. Для непрерывного ношения. И спать с ними.
- Не обманул завхоз! Вот вам и еврей... Забьемся, что и нам пистолеты выдадут? Или, про это наврал?
- Пистолетов на всех не хватит. Но, взялись крутенько... не зарвались бы. Со всех потом спросят.
- С чего бы? Свидомита, сам видел, за одно кривое слово, в рядовые разжаловали. Теперь с автоматом рассекает. И молчит... Пригрозили, хоть раз пасть откроет - вообще дробовик выдадут. Как гражданскому. Соколов не шутит!
- Не гоните на мужика. Сами бы так сумели? - вздох, - боюсь, завхоз действительно агент. Только чей?
- ЦК ВЛКСМ, - смешок, - ты же его объяснительную, на щите, читал? А я сам про биографию спросил. Он, в институте, был комсомольский активист. В Союзе, этих активистов, спецом всяким штукам учили.
- Ты ещё скажи, что он - в ЧК служил, - пауза, вдох-выдох, -Сука! А вполне - мог на КГБ работать...
- Евреев в КГБ не брали... Я передачу, по телевизору, смотрел. Государственный антисемитизм!
- Я вот и говорю, что он, когда был в комсомоле, работал не в КГБ, а на КГБ... А потом - не знаю...
- Не бывает бывших агентов КГБ, как не бывает бывших немецких овчарок! - старая злая цитата. Бедный Лева... ему не оправдаться. Поздно, родилась легенда. В правду никому верить не хочется. Правда - она всегда скучная.
Помню, скорое возвращение из плавания по Ангаре неудалой гоп-команды, нас напрягало всерьез. Три десятка вооруженных парней, да под руководством двух офицеров. Полный набор пехотного вооружения... Двойной боекомплект... Нешуточная угроза первым росткам гражданского равновесия. Воевать со своими не хотелось. Каждый человек на счету. Решить дело миром - не представлялось возможным. Все мосты за собой путчисты сожгли. Сами должны понимать, что их ждет. За сутки до Соколов поставил вопрос ребром. Если честно, я ожидал, что, пользуясь огневым превосходством, маленькую флотилию резиновых лодок просто расстреляют, из подходящей засады... Грешен, предпочитаю лобовые решения. Хорошо, первым озвучить свой людоедский план не решился. И оказался прав. Затея, предложенная Левой, оправдалась на 150% процентов. Он сам её обосновал, сам вызвался организовать детали и сам всё проделал. Никому не доверил. Силен! В ту Гражданскую, как комиссару, ему бы цены не было. Вот ведь как люди раскрываются.
Бойцов морской пехоты, понимающих толк в смертоубийстве, его дебют поразил до глубины души. Мужик точно организовал события. На видео (Елена и тут успела подсуетиться с телекамерой)
- действие развивалось четко и стремительно. Звуковая запись, к сожалению, не велась. Опишу своими словами.
Раннее утро. Едва рассеялся туман. Моторки с десантом, одна за другой, пристают к хилому дощатому причалу. На настил выскакивают ко всему готовые солдаты, с оружием в руках. Им намекнули, что в лагере, по слухам, какой-то мятеж или даже переворот. Однако, признаков мятежа нет. Берег, насколько его видно с реки, пустой. Вдалеке кипит работа, таскают бревна.
Визжит пила деревообделочного станка. Мир! Видно, что боя не будет. Не ждет, прибывших, засада в кустах. Увы... Все гораздо проще и страшнее - по тропинке, соединяющей большой лагерь с импровизированной пристанью, бежит, навстречу высадившимся, яростно матерящийся Лева, на бегу размахивая какой-то ведомостью... Развеваются полы замызганной стеганки. Легко представить, что он кричит. Нечто вроде:
- Кто из вас будет старший?! Я (непечатные выражения)... не позволю (непечатные выражения)... разбазаривать горючее! - от комичности картины, у большинства, проясняются лица. У меньшинства (старших), наоборот - мрачнеют.
Прибывшие, сбились в кучу, непроизвольно прячась друг за друга. Вместо боя их, уже очевидно, ждет нудное выяснение судьбы утраченного добра. Ибо, вернулись они, считай голыми. В водоворотах шиверы безвозвратно сгинуло всё погруженное на плотах барахло. Каждому ясно - за разгильдяйство кто-то должен
ответить... материально... А чего? Запросто, вычтут из получки... Одних бочек с соляркой в реке утопло... Картина, встающая в голове командиров, выглядит пострашнее любого мятежа.
Естественный ход мыслей? Против бумажек оружие бессильно. Наведенные автоматы опускаются, стволами вниз. На экране монитора
- натуральное немое кино, достойное Чарли Чаплина. Слов, без микрофона не слыхать. Мимика и жесты.
Браво, гениальный ход! Срочная служба сама сбилась отдельно, господа командиры - стали отдельно. На них-то Лева и набросился. Вполне мотивированно, как "ответственный", за экспедиционное имущество. По рации команду предупредили, что на прием остатков прибудет ИО завхоза экспедиции? Логично? Кого назначили, тот и прибыл. Да, это я. Вот, повязка "дежурного по лагерю" - убедитесь. Первый мягкий намек.
Самодельные нарукавные повязки - штука удобная. Не банты же в петлицу вдевать? Но! На складе только четыре вида краски.
Черная, белая, красная, защитная. Отгадайте, на что была похожа повязка Левы? Вот-вот, на красном фоне - белый круг, с черными серпом и молотом. Привет Эдику Лимонову, подавшему национал-большевистскую идею. Ярко, броско, символично... Заставляет задуматься... и сбивает с мыслей.
А дальше - пошла заранее подготовленная Левой провокация. Перехват управления. Вдохновенный экспромт. Эх, не читали наши современные военные слезливых белогвардейских мемуаров. Как коварные большевики, "на счет раз", отобрали у них в 1917 году власть над подчиненными. А я вот - видел, как оно на самом деле бывает. Оказывается - быстро и почти бескровно. Когда нахрапом... Дело мастера боится.
Подтянутый майор, в набитой автоматными рожками разгрузке, гримасничает, пытаясь совместить озябшего лысого шибзика, в грязном прикиде (прячущего в карманы замерзшие руки от ветра), нарукавное серпасто-молоткастое надругательство над здравым смыслом и шокирующую новость, о смене власти в экспедиции. Спрашивает... Лева отвечает. Ещё раз спрашивает... Лева показывает через плечо, большим пальцем левой руки. По согласованию, именно в этот момент, по флагштоку у штабной палатки начинает медленно ползти к небу уже несколько выгоревшее на солнце красное полотнище. Утренний развод. А как же! Всё по-взрослому...
У майора натурально отвисает челюсть. Не давая ему опомниться, Лева обращается к солдатам. Когда хочет, его баритон звучит громко и командно. Солдатики встают неровной шеренгой. Даже Свидомит, по привычке подчиняться, делает пару шагов назад.
Есть! Не дав майору опомниться, Лева бросает несколько фраз в сторону солдат... задает отцу командиру вопрос сам. Всего один... Телеобъектив, как заранее и было условлено, показывает в этот момент лицо майора крупным планом. Ненависть, пополам с недоумением... Читать по губам не требуется. Ответ ясен без слов
- "Да пошли вы все, с вашей Советской властью!". Дым от выстрела уносит ветром. С головы майора слетает фуражка, а сам он валится навзничь. Второй выстрел... Лева палит, не вынимая
руки из кармана стеганки. От головы упавшего на землю брызгает красным.
Режиссеры телевизионной рекламы знают простую вещь - ролик не должен длиться дольше тридцати секунд. За это время человек не успевает переключить внимание с ранее просматриваемой телепередачи и слушает сообщение внимательно. Реально - этот срок меньше. Десять секунд... Пятнадцать секунд... Лева яростно пихает речь, для убедительности размахивая левой рукой. Правая -по прежнему в кармане. Никто ж не знает, что в барабане Нагана остался последний патрон. Это - его последний аргумент... против тридцати автоматчиков. А предпоследний - фамильное красноречие и умение, в любых обстоятельствах, держать морду кирпичем. Если не успеет морпехов-срочников убедить... Если хоть один вступится за убитого командира... Если контрактник Свидомит...
Свидомит упускает свой единственный шанс повлиять на события. Ошалевшие солдатики, с облегчением, выполняют команду "Разойдись!". Строй рассыпается на несколько группок... Лева продолжает говорить... Тянутся секунды. Что? Один из служивых сдергивает с плеча автомат. Вскидывает его на уровень живота и длинной очередью, от бедра, полосует другого... От него шарахаются. Телеобъектив беспощадно выдает на экран физиономию стрелявшего... Молоденький какой... Небритый, худой и растрепанный... Первогодок? Упавший сослуживец дергается, вытягивается в рост, странно подвернув ногу... Тоже убит? Стрелявший бледен. На него самого, уже, наведено несколько стволов. Но! Лева задает вопрос... Стрелок отзывается... Лева кивает головой, словно именно такого ответа и ожидал. Снова обращается к солдатам... Те нестройно отвечают. Свидомит, застывший соляным столбом, безмолвствует... Всё? Нет, ещё не всё. Лева достает из кармана правую руку и требовательно протягивает к Свидомиту. Там нет револьвера. Но, за спиной у Левы, наглого типчика, с красной повязкой, уже солдаты, которые не очень-то намерены подчиняться прежнему командованию... Которые уже показали готовность выполнять чужие приказы. И?
