Александр Прозоров - Испанский поход
«Видимо, я умру очень богатым человеком, – подумал при этом Федор, безмолвно принимая письмо от недавнего властителя Испании, – раз уж оба брата обещают мне награду всего лишь за доставку письма в один конец. Впрочем, наверное, потому что все другие посыльные уже мертвы, а посвящать в это дело новых людей небезопасно».
Отказаться он, понятное дело, не мог, хотя и печенкой чуял, что все глубже погружается в то самое болото, от которого сам же Гасдрубал советовал ему держаться подальше. «Может быть, он забыл о своих словах, – рассуждал Чайка, направляясь в конюшню, где специально для него держали пару лошадей. – Ладно, доскакать до побережья можно довольно быстро, если никто из людей Масиниссы не будет пытаться остановить меня. Да поможет мне Баал-Хаммон».
Чтобы не привлекать лишнего внимания, Гасдрубал разрешил ему взять с собой лишь пятьдесят человек, поэтому эскортом Чайки стали пятьдесят тяжеловооруженных иберийских всадников.
«Не слишком большой отряд, но Гасдрубал прав, привлекать внимание не стоит. Главное, быстрее добраться туда. Зато обратно буду возвращаться с целой армией», – успокаивал себя Федор, верхом покидая Цирту, где он оставил солдат хилиархии на своего вечного заместителя. У остальных африканских отрядов были собственные достойные командиры, Адгерон и Карталон, по воле случая везде следовавшие за Чайкой.
– Я скоро вернусь, – напутствовал Федор Урбала, перед тем как покинуть город, – вы еще не успеете даже найти и окружить Масиниссу, а я буду уже здесь.
– Мы подождем, – ухмыльнулся пуниец.
На этот раз путь выдался вдвое быстрее и безопаснее. На каждом перевале его встречали либо кельты, либо разъезд нумидийцев Сифакса. Съезжая с последнего холма, Чайка увидел морское побережье. Он даже остановился ненадолго, чтобы полюбоваться открывшимся перед ним зрелищем – около двух десятков квинкерем и грузовых судов уже стояли в гавани. Еще несколько кораблей спешили к ней.
– Ого, – вырвалось у Федора, – да здесь гораздо больше солдат, чем мне приказал встретить Гасдрубал. Может быть, его брат прислал новые подкрепления из Испании? Только вот где он их взял.
Решив не вдаваться в детали, Федор погнал коня вскачь, чтобы как можно быстрее расстаться с письмом, которое жгло ему грудь. Прибыв в порт, где полным ходом шла выгрузка подкрепления, больше походившая на прибытие второй армии, он пробрался сквозь патрули и разыскал нужный корабль.
– Я хочу видеть капитана, – заявил он, едва поднявшись по сходням.
– Он сейчас вон там, – указал его помощник на приземистое каменное здание на краю гавани, – о чем-то разговаривает с местными властями. Обещал скоро вернуться, но пока задерживается. Если хотите, можете подождать его здесь.
– Я тороплюсь, – отказался Федор и направился в указанную сторону, решив передать письмо прямо там, пользуясь своим статусом. Он знал, что по первому требованию ему предоставят свободное помещение, где он сможет переговорить с капитаном с глазу на глаз.
Свой эскорт Федор оставил в порту, наказав ждать его возвращения. Он решил, что встречу не должны видеть посторонние люди, пусть даже и охранники. Тем более что ему здесь ничто уже не угрожало.
У ворот дома, обнесенного высоким забором, к его удивлению, дежурили не нумидийцы, а пехотинцы из африканских частей. Бесцеремонно остановив его, они поинтересовались, кто он и куда направляется, рассматривая его так, словно он был шпионом Масиниссы. Чайка едва не возмутился таким досмотром, но решил оставить все разбирательства на потом, сначала надо было сделать дело.
– Я, Федор Чайка, помощник Гасдрубала. Мне нужен капитан квинкеремы «Тапс». На корабле мне сказали, что он здесь.
– Да, здесь, – кивнул начальник пехотинцев в чине помощника командира спейры, хитро прищурившись, словно хотел пробуравить его своим взглядом насквозь. – Проходите. Он ждал вас.
«Откуда он знает, – промелькнуло в мозгу Федора, когда он толкал одной рукой дверь в полутемное помещение, а другой держал шлем, – нет, все-таки я накажу этих наглецов, что так непочтительно обходятся с помощником самого Гасдрубала».
Но то, что он увидел, заставило его замереть на месте, а ладонь лечь на рукоять фалькаты. Капитан корабля был привязан к стулу веревками, а по его безвольно повисшей голове текла кровь. Позади бесчувственного тела находились четверо пехотинцев, один из которых вытирал окровавленные руки о ткань полотенца.
– Да, он ждал вас, – подтвердил голос из-за спины Федора, – очень ждал. И мы тоже.
Фалькату Чайка выхватить не успел. Удар по голове чем-то тяжелым погасил свет в его глазах.
Созание вернулось не сразу. В голове шумело, но не только от удара. Было ощущение, что его чем-то опоили и он пробыл в состоянии отрешенности довольно долго. Сначала Федор ощутил, что по-прежнему одет в свои доспехи и лежит на чем-то мягком и удобном, явно в кресле. Затем, по укоренившейся за время войны привычке, не открывая глаз, он прислушался. Звуки могли многое сказать. Он услышал слабый шум ветра и перешептывание деревьев, словно из помещения, в котором он находился, была открыта дверь, что вела во двор или сад, полный высоких деревьев.
«Откуда здесь деревья? – удивился Чайка, все еще лежа с закрытыми глазами и пытаясь заглушить боль в затылке, вернувшуюся вместе с сознанием. – На побережье ничего выше кустарников не росло. Значит, меня перевезли в другое место. Но кто и зачем?»
Здесь было также заметно прохладнее, чем в том месте, где на него напали. А кроме того, вокруг были запахи жилища, просторного, хорошего и богатого. Здесь пахло совсем не так, как в той хижине на берегу. Это Федор понял сразу, едва втянув запахи.
«Во что же ты вляпался, брат Федор», – подумал Чайка, осторожно попытавшись пошевелить руками, и вдруг понял, что не связан. Он лежал абсолютно свободно в кресле и мог двигать руками и ногами. Это открытие потрясло его. А спустя мгновение он уловил шорох и ощутил чужую энергию. Рядом находился человек. И этот человек уже давно наблюдал за ним.
– Баал-Хаммон действительно благоволит к тебе, Чайка, – произнес очень знакомый голос, поняв, что Федор уже пришел в себя. – Если бы Гасдрубал прислал с письмо кого-нибудь другого, то посланец был бы уже мертв. Но тебе повезло, что с моими людьми был Акир. Он спас тебе жизнь.
Сделав над собой усилие, Федор открыл глаза и посмотрел на сенатора. Магон стоял напротив, всего в трех шагах, сложив руки на груди и закутавшись в темно-зеленый балахон. Поверх сложенных рук тускло поблескивала золотая цепь с амулетом, символом Карфагена. Дородная фигура седовласого сенатора возвышалась посреди знакомого кабинета, – не раз Федор уже бывал здесь, – рядом с массивным креслом, украшенным золочеными ручками в форме птичьих голов.
– Меня перевезли в Карфаген? – не поверил своим глазам Чайка, осторожно пошевелив руками, и, чуть подаваясь вперед в кресле, осмотрелся. – Но зачем? И кто эти люди, напавшие на меня?
– Это мои люди, – ответил Магон и тоже сел в кресло напротив, взяв со столика чашу с вином.
За окном вечерело. Сквозь открытую на террасу дверь пробивался неровный свет уже горевших на ее полу жаровен с углями. Сенатор неторопливо потягивал вино из чаши, украшенной драгоценными камнями, ничего не спеша объяснять и словно давая Федору время обо всем догадаться самому. По всему было видно, что Магон не торопится, но все же намерен о чем-то поговорить со своим пленником. Отсутствие пут на руках и ногах ничуть не обмануло Федора, на этот раз он был в этом кабинете не гостем, а именно пленником.
Никого из охранников поблизости Чайка не заметил. Кабинет был абсолютно пуст. Но это тоже еще ни о чем не говорило. Вернее, наоборот, говорило о многом. Наверняка охранники были у дверей и в саду, под террасой, так что Федор даже и не думал, что сможет легко сбежать при случае. Но, как боец, все же просчитывал варианты. Хоть его и опоили какой-то гадостью, державшей в забытьи несколько дней, необходимых, чтобы добраться до Карфагена, но своим сознанием он уже вновь овладел полностью. Тело тоже подчинялось, это он понял, пошевелив рукам и ногами.
– Ты хочешь сбежать? – усмехнулся Магон, посмотрев сначала на закрытую дверь в кабинет, а потом на открытую, ту, что вела на террасу.
«Значит, я не ошибся, – прикинул Чайка, – охраны полно. Но этот старик, которого я при желании могу убить одной рукой, совсем не боится оставаться наедине с человеком, которого почему-то теперь считает своим врагом. Почему?»
– Зачем мне бежать? – не очень уверенно изобразил удивление Федор, тоже решив не торопиться с выводами. – Разве я враг вам?
– Вот это я и хочу понять, – проговорил Магон, отпивая еще вина и делая жест рукой, разрешавший Федору сделать то же самое, – нас с тобой связывает кое-что в этой жизни. Именно поэтому я не разрешил казнить тебя немедленно как изменника.
