Марик Лернер - Цель неизвестна
— Можно играть один на один или организовать две команды…
— А ничего дубинка, — взвешивая в руке, признала Варвара. — Ежели мужику приставучему приложить по голове… — И она залилась смехом.
— Легковата, — замахнувшись, возразила Мария. Само предложение и вытекающее из него действие у нее, видимо, возражений не вызвали.
— Я рассчитывал на другой рост и вес при изготовлении, — осматривая ее фигуру внимательным взором, объясняю.
— Кажется, что-то случилось, — прошептала Лиза, трогая меня за рукав.
Широким шагом к нам приближалась ее мамаша в сопровождении толпы слуг. Ей здесь абсолютно не место, и появляется она в покоях дочери раз в день, не чаще. Причем без очередной нотации не обходится. Лиза ее любит и одновременно не переносит.
— Доченька, — сказала та на грани истерики, хватая несчастную Лизу и прижимая ее к себе, — тете Анне плохо.
С задержкой до меня дошло, что речь об Анне Иоанновне. Никто при мне до сих пор государыню так не называл, включая ее родную сестру. Фамильярность в царском дворце не приветствуется. Да и не любит особо царица свою сестру. Уж не в курсе о причинах.
Как определенно с намеком поведал мне папа Кати, господин Ушаков, не так давно некто настрочил донос. Якобы отставной генерал-майор Василий Вяземский не стал пить за здоровье сестры государыни Екатерины Иоанновны. Казалось бы, на дыбу негодяя! Ничего подобного. Дело закрыто по повелению лично царицы. За оскорбление родственницы столь вызывающее поведение не посчитала. О чем это говорит? То-то и оно. Делать ставку на старшую сестру бессмысленно. Она здесь никто, и звать ее никак.
— А что за болезнь?
— Мочекаменная, — вместо Екатерины Иоанновны ответила Мария. — Не в первый раз у нее боли.
Это вроде про камни в почках? Совершенно не смертельно. Хотя крючить может жутко. Но их же снять не проблема. В мое время засовывали какие-то свечи в задницу. Иногда достаточно оказывалось. Камешек поворачивался — и проходило. К сожалению, помимо совета много пить и двигаться ничего не отложилось. Не у меня же болело, у нашего садовника.
— Одну минуту, — уже внаглую требовательно говорю, когда весь курятник, позабыв про игру, принимается собираться, выстраиваясь в порядок в соответствии с положением. — Известный в Москве доктор Антонио Рибейро Санхец умеет замечательно снимать боли.
— Где он принимает? — резко потребовала Мария.
Антонио появился уже поздним вечером, когда я, замечательно выспавшись, сидел в отведенных покоях и раздумывал, чем заняться. Анненгоф не чета папашиному дому или вилле муттер. Здесь добрых четыре сотни комнат, несколько залов, считая большой для приемов. И все, включая росписи на стенах и меблировку, за четыре месяца строительства с нуля. Правда, требовалась сущая ерунда — тысяч десять работников и огромные деньги, да не императрице Российской о такой чуши размышлять. Команда дадена, люди забегали.
Во всяком случае, для несчастного секретаря по фамилии Ломоносов помещение нашлось без всяких сложностей. Первое в здешней жизни почти просторное и без соседей. Может, и зря не отправился со всей сворой, но толкаться в толпе у дверей посчитал излишним. Меня все равно к телу не допустили бы. Не близкий родственник и не обладаю нужными познаниями в лечении. Между прочим, с некоторых пор могу не хуже дипломированного коновала кровопускание устроить. Насмотрелся в госпитале. Причем стерильными инструментами и не внося заразы.
По зрелом размышлении и после бесед с профессионалами пришел к неожиданному выводу: в некоторых случаях действительно полезная процедура. При затруднении в работе сердца, легких или повышенном давлении у чересчур откормленных субъектов. А широкие морды и толстые телеса фактически через одного у солидных господ. Пища жирная, калорийная, двигаются не особенно, поспать любят. Им же в огороде сорняки не полоть. Ничего удивительного, что кровопускание получило такое распространение. Само по себе ничуть не опасно. Доноры даже деньги получали, насколько я помню.
Я, правда, не уловил, почему здешние Дуремары не в почете. В аптеке при необходимости достать пиявки без проблем. И не нужно тело ковырять, оставляя шрамы. Наверное, все же мода, как ни странно звучит. Хм… прямое переливание? Нет, не стоит рисковать. Про группы крови я знаю одно — чужая может привести к смерти. А методов определения до меня в школе не доводили.
— К вам доктор Санхец, — предупредительно доложил Керим, заглянув в дверь. У него перед входом личный предбанник, и пройти без разрешения может далеко не каждый.
— Так чего держишь снаружи? Запускай!
Португалец вошел со своим неизменным врачебным кожаным баулом в руках и несколько странным выражением лица. Тяжкая скорбь мне не понравилась. Неужели прокол?
— Все ловите случай? — спросил он брюзгливо, усаживаясь напротив.
— Не вышло?
— Напротив, — отрицательно помотал он головой. — После укола государыня изволили почивать, — сказано на русском, определенно для подчеркивания.
— Почему? Снять боль не требуется столь большая доза.
— Я и не давал. Строго по вашей инструкции действовал. Но когда в течение трех часов непрерывные боли, а затем наступает заметное облегчение…
Задремала. Это уже лучше. Мало кто замечает организм, пока он в порядке. А вот когда ой-ой начинается, тут совсем иное отношение.
— А проснувшись, она почувствовала себя прекрасно.
— Надеюсь, вы не приписываете чудодейственные свойства морфию? — озабоченно говорю. — Скорее всего, камень повернулся или вышел. Это не лечение.
Он посмотрел на меня с укоризной. Аж стыдно стало. Действительно, сам все три раза объяснял и вновь пытаюсь обучать его профессии настоящего врача.
— Ну так что произошло? — не выдерживаю.
Санхец кинул мне через стол извлеченную из баула бумагу. Я прочитал. Обалдел. На такое и не рассчитывал. Ничего замечательнее просто и быть не может.
«Пожалование за верноусерднейшую и своевременную службу Е.И.В. первым лейб-медикусом и главным директором над медицинскою канцеляриею и всем медицинским факультетом во всей Российской Империи и с жалованием по 7000 Рублев ежегодно, и притом он собственною своею персоною в единственном Е.И.В. ведении состоять и прямо от Е.И.В. повелений зависеть имеет, о чем сенат имеет ведать и куда надлежит послать указы».
Затем еще раз перечитал, внимательно вникая в текст в поисках подвоха. В полном недоумении уставился на недовольного назначением первым врачом императрицы и государственным советником, что соответствует чину генерал-майора. Наверное, жалованье показалось недостаточным.
— Кто вам сказал, что я желаю этого? — вскричал Антонио с нешуточным темпераментом. — Меня позвали ко двору без всякого желания с моей стороны и назначили не спросясь!
В дверь заглянул встревоженный Керим, явно привлеченный воплем. Я отмахнулся, и он понятливо затворил назад.
— А завтра у нее снова заболит — и что я смогу сделать? Вы сами предупреждали о не слишком частых инъекциях!
Императрица-наркоманка — очень занятный поворот в истории. Доктора своего страстно любит и прислушивается к советам. Ай-ай, неужели я с разбегу проскочил прямо в дамки! Куда он без меня и морфия теперь. А попросить милости в ухо государево с моей подачи при постоянном доступе за очередной проект — сам бог велел. Господибожемой, спасибо тебе огромное. Не забываешь.
— Ну есть же прибор для удаления камней из мочевого пузыря. Я сам в госпитале видел, — с умным видом сообщаю, содрогаясь в душе. У него вид — как у пыточного механизма. И чтобы внутрь такой штукой лазили…
— А то я не догадался! — саркастически вскричал Санхец. — От вас, дорогой Михаил Васильевич, в первый раз слышу! И другие доктора тоже не подозревают о методике. Один господин Ломоносов в курсе.
— Ну я-то в чем виноват? Хотел как лучше. Разве вам не требовалась известность? А я попытался обеспечить. Ну чересчур удачно вышло.
— Я не готов к такой ответственности, — упавшим тоном сообщает. — Медицина всей Российской империи, шутка ли.
— А чем это отличается от обычного лечения? Одного человека меньше жалко?
— То профессиональные заботы, и я за них в ответе. А здесь административные указы.
— А мыть руки и кипятить инструменты вы сможете приказать? — озвучиваю внезапно блеснувшую мысль. — Одно это окупит все. Смертей станет много меньше. Вы же убедились с роженицами!
Санхец странно на меня посмотрел, вздохнул и выложил на стол еще одну красиво оформленную бумагу. Я заглянул с опаской, не представляя, чего ожидать после предыдущей нервной реакции.
«Господину советнику и первому лейб-медику Антонио Санхецу за благополучное излечение Ее Императорского Величества пожаловать пять тысяч рублев».
