Владимир Поселягин - Второй фронт
Через два дня мы начали.
Письмо немецкого солдата, так и не дошедшего до адресата.
«…Здравствуй, дорогая Марта. Ты жаловалась в последнем письме, что я тебе долго не пишу. Но ты сама знаешь, что сейчас творится здесь на границе с Россией. Их подло-вероломное нападение на наши мирные войска, как сообщил по радио Геббельс, не дает ни минуты передышки. Ты не представляешь, как мы ответили на их вероломство. Моя авторота пятый день колесит по дорогам России, тут такие красивые земли. Когда война закончится, мы переедем сюда. Вчера наш командир сообщил, что отличившимся будут выдаваться земельные наделы. Я первым записался, теперь бы только оправдать доверие и получить достойную награду Вчера, когда мы возвращались с трофейных складов, на дорогу вышли трое русских солдат. Ты представляешь. Я! Первым успел взять их в плен, и вчера мой командир при строе похвалил меня за смелость, так что будущее наше не так призрачно, как мне думалось. Тут в письме я нарисовал план нашей будущей молочной фермы, посмотри, если что надо добавь… Извини, вчера не успел дописать, пишу сегодня. Много раненых. Пришлось делать три рейса, пока не вывезли всех. Русские странные, где есть комиссар, там они дерутся до последнего, а иногда сдаются со всем командованием. На днях один мой дружок из техвзвода рассказал, что на них, когда они чинили броневик на дороге, вышел целый батальон русских со всеми командирами и сдался. О, снова нужно ехать. Нашим войскам требуется продовольствие, ладно, завтра допишу и отправлю…
Твой муж, фельдфебель второй автороты тылового обеспечения Маркус Норманн. 4.07.1941 г».Выписка из доклада немецкого офицера.
«Начальнику службы охраны тыла 6-й армии.
Срочно.
Секретно.
Вчера, 4 июля, еще одна колонна моего подразделения, осуществлявшая доставку предметов снабжения от тылового пункта передовым частям нашей армии, вышла с трофейных складов города Владимир-Волынск. До пункта назначения она так и не дошла. Пропала ориентировочно в квадратах 07/11; 07/12 или 08/12, потому как через комендатуру села Г… прошла по расписанию. Предположительно на дороге у лесного массива в этих квадратах. Из-за того, что охрана колонны была возложена на самих водителей и старших машин, оказать существенное сопротивление нападавшим они, вероятно, не смогли.
Напомню вам, что это была уже шестая колонна за этот день, что вынудило нас приостановить поставки в армию предметов первой необходимости.
Общие потери колонны составили:
Грузовики: 27.
Бензовозы: 8.
Мотоциклы: 2.
Личный состав: 6 унтер-офицеров и 35 рядовых;
Утрачено: вооружения — 21 тонна. ГСМ — 40 тонн. Боеприпасов — 17 тонн. Вещевого имущества — 3 тонны. Продовольствия — 52 тонны.
05.07.1941. Командир снабжения 55-го армейского корпуса майор Вольфминг».«Командующему 6-й армии генерал-фельдмаршалу фон Рейхенау.
Срочно.
Докладная № 2. Расширенная и дополненная.
Докладываю. Расследование, проведенное по заявке командира снабжения 55-го армейского корпуса майора Вольфминга, привело к неожиданным результатам.
Начальником складов майором Адлера подтвержден выход 4 июля с трофейных складов шести колонн общей численностью автотранспорта 207 единиц. Однако расследование показало, что четыре из этих шести колонн никак не могли прийти в пункт назначения. Выяснилось, что их просто никто не отправлял.
Вывод: вывоз большого количества продовольствия был организован противником на захваченной технике и с подделанными документами. Опрос дежурного офицера, унтер-офицеров и солдат, выдававших по накладным имущество с трофейных складов, дал, что ничего необычного и подозрительного в солдатах ложных колонн они не заметили. Более того, они заявили, что не в первый раз выдают им имущество со складов.
Анализ по опросу и расследованию выявил следующее: с 2 по 4 июля противник на захваченных автомашинах нашей армии и одетый строго по форме солдат и офицеров вермахта, организовал вывоз продовольствия, используя подправленные в сторону увеличения накладные 55-го армейского корпуса, которые они предположительно захватили вместе с машинами ориентировочно 1 июля. Накладные были обнаружены в бухгалтерии администрации складов. Согласно списку погрузочно-разгрузочных работ с 2 по 3 июля было вывезено до 55 % всего объема захваченного имущества. Судя по накладным, часть из них была подделана. За 2 июля склады приняли восемь транспортных колонн, причем, судя по опросу выдававших по накладным унтер-офицеров, некоторые принимались дважды. Обычное количество машин в колоннах не превышало тридцати — тридцати пяти грузовиков. На 3 июля было уже одиннадцать поддельных накладных, соответственно одиннадцать принятых колонн. Что указывает на увеличение транспорта и людей у противника. 4 июля при вывозе одна из наших транспортных колонн, следовавшая в тот же корпус, выехала вместе с противником, который также закончил загрузку, что, видимо, облегчило ее захват. Анализ показал, захват, произведенный 4 июля двух наших транспортных колонн, был завершающим в фазе вывоза продовольствия.
Более противник на складах не появлялся.
Сообщаю также, что с 3 июля начали пропадать наши войсковые колонны, следовавшие к передовой. Это как одиночные грузовики, так и небольшие пехотные части. По сообщениям некоторых комендатур, они не раз слышали пулеметно-ружейную стрельбу. Но так как огонь велся в основном из нашего оружия, особого волнения не было. Хотя патрули в сторону боя высылались. В одном случае их встретил регулировщик на одном из перекрестков и сообщил, что идет окружение небольшой части русских солдат, во второй раз патруль не вернулся. Наземные поиски ничего не дали, кроме пропажи еще двух моторизованных патрулей. В просьбе о воздушной разведке было отказано. Рапорт прилагается.
Вывод: в лесном массиве в районе 110/120 находятся русские части. Для их уничтожения охраны тыловых служб не хватит. Просьба выделить подвижные войсковые соединения для уничтожения крупной группировки противника, предположительно находящейся в лесном массиве в квадрате 110/120…»
— Это все?
— Это все черновики, товарищ полковник, еще есть доклады полевых агентов, — закопался наш штатный переводчик в бумагах, разложенных на капоте.
— Черновики? Хм, значит, рапорта уже отправлены? — задумался я.
Наша встреча с разведкой произошла на лесной дороге по пути к штабу. Со стороны мы смотрелись наверное странно, группа красноармейцев, спокойно курящая с такой же группой солдат вермахта. Офицер, как будто сошедший с немецких агитационных плакатов, высокий блондин с голубыми глазами, подтянутый, с выправкой кадрового прусского офицера времен Первой мировой, в свежей отутюженной форме, со складками, бритое лицо, без малейших признаков щетины, и советские командиры стояли у машин и спокойно обсуждали прошедший два часа назад захват курьера.
— Да мы и сами не собирались их брать, товарищ полковник, — чуть виновато пожал плечами «офицер». Старший сержант — внимание — Мюллер был из поволжских немцев, сейчас командовал взводом в разведбате капитана Меньшикова.
— Доложите более подробно, — приказал я.
— Есть.
Взвод проводил разведку местности восточнее леса в составе полного отделения на бронетранспортере и двух мотоциклах, где мы укрылись и на пересечении дороги лоб в лоб столкнулись с легковой машиной. От удара у «опеля» не только вылетело лобовое стекло, но и открылась водительская дверца. Бронетранспортер не пострадал.
Следовавший в охранении мотоцикл — ехавший почему-то сзади легковушки — успел остановится.
Дальше было дело техники. Так как разведка была не только в форме противника, но и имела документы, выдавая себя за моторизованный патруль, то, делая вид, что оказывает помощь пострадавшим в «опеле», взяла в ножи охрану и пленных в количестве двух офицеров. Один из них занимал немалую должность в службе охраны тыла немецкой армии, что тут наступала, другой был адъютантом.
— Ну понятно. Вы прихватили этого майора, адъютанта, затрофеили мотоцикл и рванули обратно. Надеюсь, следы успели замести?
— Обижаете, товарищ полковник. Легковушку в кусты затолкали, возвращались кружным путем.
— Молодцы. Смирно!
Оглядев выстроившийся строй немецких солдат, моя охрана встала в стороне, громко отблагодарив их от лица командования.
— Служим трудовому народу! — хором ответили они. Справа чуть громко щелкнуло. Сержант из особого отдела, что был закреплен за мной, убрал фотоаппарат обратно в чехол и немного смущаясь ответил на мой удивленный взгляд:
— На память, товарищ полковник. В газету.
— Ты это даже не думай. Лица разведки показывать нельзя.
