Михаил Михеев - Гроза чужих морей
Правда, вся эта мелочь активно пыталась интриговать, дабы перессорить между собой два русских государства. Наивные, ведь во главе Российской империи, не формально, а по факту, давно находились выходцы из Западной России. Не обязательно родившиеся там, но получившие в ней образование. Лучшее в мире образование, открытое только для граждан этих стран. А образование – это еще и формирование мировоззрения. Да что там, мало кто знал, но сейчас даже спецслужбы у двух стран были общими.
Сложилась невероятная, невозможная в том мире ситуация – не требовалось вкладывать львиную долю средств в военные разработки и производства, а значит, можно было заняться чем-нибудь другим. Любому государству нужна сверхзадача, иначе оно захиреет. Мировое господство? Да вот оно, по факту, уже достигнуто. Нужно что-то новое. И нашли ведь! Уже лет десять русские осуществляли космическую экспансию, причем в колоссальных, невозможных ранее масштабах. Вообще, наука сейчас рвалась вперед семимильными шагами, все-таки научились грамотно использовать человеческий энтузиазм. Марсианская экспедиция, во всяком случае, уже стартовала, и, как было точно известно старому адмиралу, готовилась первая межзвездная. Если все пойдет по плану, она уйдет через семь-восемь лет. Конечно, с невеликими скоростями, конечно, все примитивно, но главное – цель! Откуда Плотников знал, что она начнется? Да все просто, его старший внук, пилот и выпускник военно-космического училища, должен был идти с ней. Разумеется, когда он вернется, самого адмирала уже не будет в живых, но главное, что его потомки, как пели когда-то, оставят свои следы на пыльных тропинках далеких планет и, как бы пафосно это ни звучало, дадут человечеству хороший пинок для дальнейшего развития.
Иногда старый адмирал спрашивал себя, стоило ли все то, что они сделали, туманных перспектив? Ведь было и много крови, и много жестокости, колоссальный труд, а немалая часть тех, кто пришел в этот мир, умерла, не увидев даже того промежуточного этапа, который видит он. И каждый раз, спрашивая себя, был ли смысл в том, что они делали, он твердо отвечал: был.
