Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Сигизмунд с криком прыгнул и рассек кончиком длинного меча голову той сволочи, что так умело метнула дротик мне в спину. Последние из уцелевших противников поспешно ринулись из зала, раз уж убить главного врага не удалось, Сигизмунд погнался за ними.
Азазель возник со мной рядом, бережно подхватил безвольное тело Махлат.
Я вскрикнул в горестной муке:
- Меня спасла женщина?.. Женщина заслонила от брошенного копья?.. И я стерплю такой позор?… И вообще… это что же, выходит… женщина… нет, я такое даже не выговорю!
Дротик всажен с огромной силой, хотя не нужно большой мощи, чтобы пробить хрупкое тело, защищенное только платьем. Я ухватился за древко, сейчас бы вытащить и вдохнуть в покидающее жизнь тело свою паладинскую мощь, однако у меня нет дара исцелять этих существ, светлых или темных.
Азазель сказал невеселым голосом:
- Оставь. В ее лице нет муки.
- Но почему, - крикнул я, - почему она вдруг?
- Она любила тебя, - произнес он тихо. - Сильно и безнадежно. Но не посмела признаться.
- Ты-то откуда знаешь? - спросил я горько.
- Лилит, - ответил он. - Лилит шепнула. Но ты не горюй. Все как бы хорошо. Махлат прощена. Нет выше подвига, чем жизнь за людей. По примеру Христа, что отдал жизнь за вас, хотя вы и распяли его, как лягушку, на кресте.
Тело Махлат засветилось дивным огнем, радостным и чистым, вспыхнуло и пропало. Я тупо смотрел на каменный пол, где ни следа, замедленно поднял голову, уже понимая, что ничего на багровом от раскаленных камней своде не увижу.
- Надо бы радоваться, - сказал я горько. - Но все равно погано.
- Великая Чистка, - сказал он напряженным голосом. - Больше не будет сорока девяти миллионов ангелов… Ты же уничтожил все, что создавалось тысячи лет! Все. И ад, и небесный легион.
- Надеюсь, - пробормотал я.
- Полностью, - заверил он. - Такой резни никогда не было… и никто ее не мог представить! А что теперь? Ты в самом деле жаждешь уничтожить ад целиком? Но как жить без ада?
- Без рая легко, - ответил я горько, - а вот без ада., в самом деле…
- Ничего, - утешил он, - где человек, там и ад.
Я выпрямился, указал острием на центр тронного зала:
- Там наша цель!.. Там победа! И там конец войне.
Навстречу шагнули, именно шагнули, а не бросились, трое темных ангелов, красивых и гордых, с темными крыльями за спинами, что делает их, на мой взгляд, похожими на польских гусар с крыльями за спиной.
Их мечи блеснули со сдержанным достоинством, лица, полные спеси и абсолютного превосходства.
Мое дыхание начало учащаться, сказал хрипло:
- Сэр Тамплиер, Сигизмунд!.. Вы берите правого и левого, а тот гад в центре - мой.
Алфофаниэш произнес надменно:
- Шодед, Эйва!.. Я убью это ничтожество и помогу вам.
Я прервал резким голосом:
- Алфофаниэш! Ты помнишь меня?
Он всмотрелся, крикнул пораженно:
- Я тебя убил!.. Но если ты как-то вернулся, с удовольствием убью еще раз!
Я молча ударил, Алфофаниэш переменился в лице, отступил, я ударил снова, потом еще и еще, наконец сбил с ног.
Он упал, перекатился через голову, но только начал подниматься, как я уже рядом и сильным ударом опрокинул на спину. Ударившись о каменный пол, он торопливо перевернулся, но встать не успел: носок моего сапога саданул его в живот с такой силой, что там квакнуло, а самого Алфофаниэша выгнуло дугой.
- Привык побеждать? - прошипел я. - Побудь в шкуре побеждаемого… побежденного… а потом и трупа…
Он все еще пытался вскочить, затем уже просто подняться, цепляясь за стены, но я шел следом и бил либо лежачего ногами, а если ему удавалось подняться на ноги, сокрушающим ударом сшибал на пол, уже запятнанный его кровью.
Наконец, когда он поднялся в последний раз, цепляясь за стену, я шарахнул его о нее так, что там остались сползающие потеки крови. Он рухнул снова, но упорно пытался подняться.
Голова уже болтается, как привязанная на веревке, глаза на обезображенном чудовищными кровоподтеками лице то и дело закрываются, но все еще пытался встать, пока я особо зверским ударом не опрокинул его навзничь, и там он уже остался, только хрипел, выплевывая кровь, да скреб камни пола ногтями.
Я опустился рядом, наступив коленом на грудь, с наслаждением ощутил, как она опустилась под моем весом, острие меча нависло над его лицом.
Алфофаниэш прохрипел разбитым в тесто окровавленным ртом:
- Вонзай свою сталь!.. Я покину это тело, вознесусь, но потом в новом облике отыщу и убью уже медленно и навсегда!
- А вот тут ваша няня ошиблась, - прошипел я. - Знаешь ли, что Каин убил родного брата?
Его глаза расширились в непонимании:
- Но ты… не… он…
- Зато его потомок, - ответил я с силой, - и его плащ на моих плечах!
Он рванулся, но я вонзил острие в раскрытый рот, налег на рукоять и смотрел, как он дергается, скребет ногтями землю, слышал за спиной стук его сапог по земле, но сам не отрывал взгляда от перекошенного ужасом лица.
- Как, говоришь, - спросил я, - зовут твою жену? Дочери есть?
Его глаза стали еще шире в смертельной агонии, лицо перекосила такая мука, что в другое время я бы сжалился, но эта сволочь тяжело ранила не кого-то еще, а меня, так что получай, гад.
Я повернул меч, навалившись на рукоять. Тот просел под моим весом, с хрустом проломил затылочную кость, и сталь противно скрежетнула по камню.
Глава 10
В распахнутую дверь вбежали трое блистающих ангелов с обнаженными мечами в руках. Доспехи настолько чистенькие, что эти трое явно еще не бывали в боях.
Я поднялся, вытер лезвие о роскошную накидку трупа.
- Все, ребята. Похоже, мятеж подавлен.
Один вскрикнул отчаянно:
- Как? Но ведь Алфофаниэш…
Я указал через плечо:
- Думаю, лекари ему уже не помогут.
Все трое посмотрели на труп, потом неверящими глазами на меня. Первый сказал со страстью:
- Этого не может быть!.. Этого не может…
- Вы что, - спросил я, - из его команды? Или родня?
Первый сказал потерянно:
- Мое имя - Машхиель…
- А-а, - сказал я понимающе, - Машхмель-Кохвиель? А это, наверное, Атуриель и Нешриель?.. Видите, у меня память, как у стада слонов. Всякую хрень помню, а куда пояс положил, хоть убей… Все, ребята, вы чуточку опоздали. Человек везде успевает раньше, вы не знали?
Машхиель проговорил с трудом:
- Но в тот момент, когда родился Алфофани-эш, родился и я, князь святости, именуемый Мечом Царя Грядущего… Как и эти три ангела, они появились на свет только для того, чтобы защитить мир от Алфофаниэша…
- Радуйтесь, - сказал я наставительно, - когда за вас грязную работу делают другие. Попроще которые. Люди, так именуемые. Но, в конце концов, как иначе, если земля наша? Мы за нее в ответе, раз приручили. И должны пресекать бесчинства различных преступных группировок, а также выявлять случаи коррупции в верхах. У вас, кстати, как насчет коррупции?.. Ладно, тогда другой более важный вопрос, у Алфофаниэша жена есть?.. А дочери?
Атуриель вскричал в горести:
- Какая жена? Какие дочери?.. Мы же небесные, откуда нам знать?
Нешриель, второй из рожденных для противовеса Алфофаниэшу, проговорил с гордостью:
- Мы бессмертные, а бессмертным потомство ни к чему.
- Гм, - сказал я задумчиво. - В будущем, когда подойдет время, об этом нужно будет покумекать… Ладно, пошли, а точнее, пойдемте отсюда. Пора здесь все обрушить, дабы не поспособствовать.
Машхиель спросил настороженно:
- Чему?
Я пожал плечами:
- Да мало ли чему. Созданию святынь. Паломничеству к героически погибшим от рук осатаневшей власти в лице небесных ангелов и вконец озверевшего человека… Святых руин, куда будут приносить цветы и стоять в скорбном молчании.
Машхиель смотрел непонимающе, но Нешриель сказал озябшим голосом:
- Да, уходим.
- Позовем Бегемота, - предложил Атуриель. - Он держал нейтралитет, но ломать и рушить обожает. Даже упрашивать не надо, только разреши.
- Разрешил бы, - сказал я милостиво, хотя меня никто не спрашивал. - Но подрядился сам все порушить. Считается, что только человек если уж рушит, то рушит. А пока считать мы станем раны, товарищей считать.
Машхиель сказал жалобно:
- Все на десятки миль покрыто трупами так, что земли не видно!. Даже огненные реки перегородили телами, теперь там лава сжигает все на своем пути.
- Царство им небесное, - сказал я. - Собирался отдать приказ, чтобы всех похоронили в общей могиле, своих и не своих, они же все свои, в гражданской войне чужих не бывает, но огненный крематорий даже красивше и торжественнее! Словно похороны викингов, были такие бандиты в старину. Теперь их воспевают. Бандитов вообще воспевают… Все хотят быть похожими на бандитов, никто не жаждет походить на ученых или богословов, грустно как…
Азазель появился тихо и незаметно, как делает часто, я спросил рассерженно:
