Владимир Поселягин - Я - истребитель
— Патруль вроде, — сказал Марьин.
И действительно, впереди, не доезжая до опушки с полкилометра, стояла полуторка, рядом расположились пяток бойцов. Обернувшись, увидел догонявшую нас еще одну такую же полуторку, набитую бойцами.
— Сзади еще машина, — известил я.
Что такое немецкие диверсанты, сейчас уже знали, особенно их шутки с переодеванием в красноармейцев. Так что приготовились. Щелкнув курком, я положил маузер на колени.
Стоявший особняком сержант в зеленой фуражке пограничника махнул рукой, останавливая нас.
Дальше все произошло мгновенно.
Борт полуторки вдруг упал, и из кузова ударила струя пулеметного огня. Но били не по нам, я это сразу заметил, когда Марьин дал по газам, дергаясь от попавших в него пуль. Стреляли по догнавшей нас машине, из которой уже прыгали бойцы и падали, обливаясь кровью.
Все это я заметил в доли секунды, через заднее окно, пока «эмка», подпрыгнув на попавшем под колеса «пограничнике», уносилась прочь.
Вдруг машина задергалась и свернула в кусты. В последний момент я заметил, что руль ухватил Никифоров, вернув ее обратно на дорогу, а голова Марьина безвольно упала на грудь, покачиваясь в такт движению.
Нога убитого сержанта продолжала давить на педаль, из-за чего «эмка», стуча сбоившим мотором, уносила нас от врагов.
Вдруг мотор заглох, и наступила тишина. Разве что шум покрышек по лесной дороге, куда мы докатились, благо Никифоров успел поставить на нейтралку.
— Уходим. Помощь их надолго не задержит, — крикнул особист и первым выкатился из остановившейся машины. Я немедленно последовал за ним, держа наготове пистолет. Обернувшись, бросил взгляд в сторону засады, где продолжался бой, — было слышно, что он идет к концу.
— Думаете, они наших уже подавили? — спросил я, наблюдая, как Никифоров осматривает сержанта и достает из кабины ППД и пару гранат.
— Там зубры. Видел, как они стреляли по нам? В Марьина попали шесть раз, чудо, что он сто метров сам смог проехать. В меня не стреляли, боялись тебя задеть, но по мотору палили.
— …боялись меня задеть?! Вы хотите сказать, что это на меня охота идет?
— Думаешь, на меня? Это ты личный враг Германии, а не я. Повезло с теми бойцами, что нас догнали, если бы не они, то…
— Машина, — воскликнул я, услышав завывания быстро приближающегося движка. Вихляя на пробитых колесах, по дороге в нашу сторону неслась полуторка с диверсантами в кузове.
— Уходим!!! — крикнул Никифоров, и мы рванули в глубь леса.
Мы бежали но лесу, напрягая все силы, пока не наткнулись на бурелом, что немедленно замедлило наше передвижение.
— Тут тропа, — крикнул я Никифорову, который крутил головой, пытаясь найти выход или обходной путь.
— Давай первым! — велел он, тревожно глядя назад. По всем прикидкам, немцы уже должны были показаться, но почему-то задерживались.
Идти по звериной тропе было невозможно, сперва мы позли метров сто по-пластунски, потом стало получше, но все равно кое-где приходилось идти то сильно согнувшись, то гусиным шагом.
— Перекур, — тяжело дыша, наконец выдохнул особист и сел, положив автомат так, чтобы можно было сразу стрелять в ту сторону, откуда мы только что приползли.
— Я, честно говоря, охреневаю от такой ситуации: бегаем от немцев, и где!!! В своем же тылу!
— Тише говори и старайся не сбивать дыхание.
— У меня с дыханием все в порядке, — ответил я уже тише.
— Да знаю. Каждый день спозаранку вокруг аэродрома бегаешь, часовых пугаешь.
— Здоровый дух в здоровом теле, — был мой ответ.
— Отдохнул? — Никифоров поймал мой насмешливый взгляд, хмыкнул и скомандовал: — Пошли дальше.
В конце бурелома, когда мы перебрались через глубокий овраг, нам снова пришлось ползти под стволами упавших деревьев, стараясь сильно не шуметь.
— Все, вроде дальше обычный лес, — сказал я, выглядывая из кустарника, куда вывела нас тропа.
— Значит, правильно в то ответвление не свернули, а то черт его знает, куда бы оно нас привело.
Внимательно осмотревшись, мы, прикрываясь деревьями, двинули дальше.
— Говорят где-то, — остановившись, сказал я, внимательно прислушиваясь.
— Там вроде, — указал особист стволом автомата направление.
— Наши?
— Сейчас узнаем, давай за мной.
Дальше лес выходил на дорогу, где стоял строй бойцов, по моим прикидкам — не меньше батальона. Я посмотрел на хмурого Никифорова, он, кинув на меня взгляд, велел лечь на землю и ползти за ним.
Отодвинув стволом маузера мешавшую мне смотреть ветку, я с интересом стал наблюдать за происходящим. То, что мы поступили правильно, понял только тогда, когда услышал пламенную речь командира НКВД с перевязанной головой, рядом стоял мотоцикл с люлькой, на котором он, видимо, приехал.
— …убили… нашего героя… летчика Вячеслава Суворова. Преследование немецких диверсантов не дало успеха. Подразделение попало в засаду и понесло большие потери. Так что слушайте мой приказ. Диверсантов уничтожить. После боя их выжило двое. Один в форме политрука ВВС, другой — лейтенанта ВВС, преступники вооружены и очень опасны, поэтому, как только их обнаружите, огонь на поражение, — после чего что-то сказал рядом стоявшему командиру, тот тут же заорал:
— Батальон! Слушай мою команду! Первая рота цепью…
— Уходим быстро, — тихо прошептал Никифоров.
— Может, выйти и сказать, что это я Суворов?
— Они тебя сперва свинцом нашпигуют, а потом смотреть будут, кого подстрелили. Уходим.
Мы снова отползли, после чего, прикрываясь деревьями, направились в глубь леса.
— Не ожидал я от них такой наглости, это же надо — наших же бойцов направили на наши поиски, а? Каково? — качал головой на ходу бежавший рядом особист. Видимо, он до сих пор никак не мог прийти в себя от такой наглой подлянки со стороны немцев.
Однако как бы он ни удивлялся, удирать мы не прекратили. Перескочив через упавшее тонкое деревце, побежал дальше. Сзади, чуть отстав, пыхтел Никифоров, постоянно оглядываясь, поэтому просвет впереди первым увидел я.
— Лес кончается. Там вроде какая-то техника движется.
Мы действительно отчетливо слышали рев двигателей. Я мог ошибиться, но мне кажется, там шли танки, и немало.
Осторожно подойдя к опушке, мы выглянули и осмотрелись. Дальше раскинулось поле с дорогой впереди, и хотя до нее было около километра, танки на ней мы рассмотрели отчетливо.
— Т-26, БТ… О, и двадцать восьмой! Похоже, батальон идет! Вперед! — крикнул Никифоров.
Танки закрывала поднятая гусеницами пыль, и как он смог рассмотреть, что там идут именно названные, мне было непонятно, тем более без бинокля.
— Быстрее, быстрее, — крикнул особист, когда мы пробежали половину расстояния.
Обернувшись, заметил, как из леса выскакивает десяток фигур.
— Ложись!!! — заорал я, увидев, что несколько из них встают на одно колено и целятся в нас. Мы упали в высокую густую траву. Над головой засвистели пули, заставляя все сильнее прижиматься к земле.
— Вперед, по-пластунски! — приказал Никифоров, и мы поползли. Вдруг тональность рева танков изменилась, и я понял, что они остановились.
— Черт! — вскрикнул Никифоров, пытаясь выглянуть из травы и осмотреться. По его шее потекла струйка крови. Вскинув маузер, я, не глядя, выпустил половину магазина в сторону немцев. То, что это именно немцы, я не сомневался — идущий цепью батальон просто не мог успеть выйти на опушку.
— Сильно ранены, товарищ политрук?
— Оцарапало, — морщась, ответил он.
В это же время несколько танков развернулись и направились в нашу сторону.
Вот один из них остановился метрах в десяти от нас. Ползком мы укрылись за клепаным бортом боевой машины.
— Кто такие? — услышал я. Закрутив головой, увидел танкиста в шлемофоне, который, прикрываясь полуоткрытым башенным люком, требовательно смотрел на меня.
— Политрук Никифоров, особист семнадцатого БАП, и лейтенант Суворов, летчик-истребитель двенадцатого ИАП, — крикнул я помогая Никифорову перевязаться его медпакетом.
— Суворов? Тот самый?
— Тот самый, — ответил я, не оборачиваясь.
— Ну-ка посмотри на меня! — крикнул танкист.
Я обернулся.
— Точно, Суворов! Один в один, как фотография в газете! — обрадовался танкист.
— Товарищ танкист, там немецкие диверсанты на нас охотятся, — напомнил я.
— Да? — удивился он. Но почти немедленно что-то сказал в ТПУ и замахал красными флажками, подавая команды другим экипажам. Вдруг на пяти танках, которые подъехали к нам, заработали пулеметы и пушки. Привстав, я выглянул из-за борта: на моих глазах разрыв снаряда расшвырял двух диверсантов в стороны, но трое оставшихся в живых успели скрыться в лесу. Однако танкисты не остановились на этом, продолжая азартно обстреливать опушку.
