Владимир Поселягин - Комсомолец
— Внимание, работает госбезопасность, бандиты уничтожены! До приезда милиции просьба не покидать помещение сберкассы!
К этому времени я немного успокоился и, глубоко вздохнув, осмотрел уничтоженных бандитов.
— Ничего, не знаю, кто ты, заказчица, но чую, наши дорожки еще пересекутся, — пробормотал я и, доставая на ходу армейский бинт, зубами разорвал упаковку и поспешил к сержанту.
У того было четыре раны. Ту, что на руке, я не перевязывал, просто остановил кровь жгутом, воспользовавшись его же собственным ремнем, а рану на груди, в которой клокотала кровь при дыхании, перевязал.
— Серьезно меня? — тихо прохрипел он.
— Молчи, тебе нельзя говорить, — хмуро уркнул я, но все-таки ответил: — Серьезно. Если в течение получаса не попадешь на стол хирурга, шансов не будет.
При выстрелах большая часть прохожих попряталась, но в этот момент, к своему удивлению, я услышал вопрос за спиной:
— Я медсестра. Я могу помочь?
Мельком обернувшись и осмотрев довольно красивую женщину лет тридцати пяти в строгом платье чуть ниже колен, я молча кивнул и ответил:
— Подержите его, я спину перевяжу. Ранение сквозное.
Когда мы почти закончили, послышался топот. Народу на улице прибавилось, но никто не торопился нам помогать. Да еще из переулка выскользнули двое и поспешили прочь. Одеты они были прилично, но испуганы. Это были или жильцы домов, или они находились в сберкассе во время ограбления.
— Что тут происходит? — послышался вопрос сзади.
Снова обернувшись, я посмотрел на еще один парный милицейский патруль. Один из милиционеров, в звании младшего сержанта, подходил к нам, другой проверял возницу пролетки, подняв наган, лежавший рядом.
— Нападение на сберкассу, налетчики уничтожены в перестрелке. К сожалению, один ваш сотрудник погиб, другой тяжело ранен. Бинты есть?
— Бинтов нет, — отрицательно покачал головой милиционер и махнул в сторону переулка. — Игнат, проверь.
— Нижнюю рубаху снимай и рви. Нам еще две раны перевязать надо, у вашего сотрудника сильная кровопотеря. Нужно срочно доставить его в больницу. Та пролетка принадлежит налетчикам. Сейчас закончим перевязку, и нужно будет отвезти раненого, каждая секунда дорога… Мало у него шансов, очень мало.
Говорил я это, одновременно завязывая узел на повязке. Милиционер в это время уже скинул белую гимнастерку, положил под ноги ремень с тяжелой кобурой и мощными рывками разрывал рубаху. Промедления насчет рубахи у него не было ни секунды. Надо — значит, надо.
За две минуты мы втроем закончили перевязку. Второй милиционер в это время уже организовал народ. С помощью зрителей из мужиков он перенес в повозку погибшего сотрудника, потом так же осторожно и раненого. Он же вскочил на козлы и, стегнув поводьями коней, довольно быстро скрылся за ближайшим поворотом.
— Как тут все было? — спросил оставшийся милиционер, поднимая с земли гимнастерку и надевая ее прямо на голое тело, после чего, застегнув ремень, согнал складки назад.
Описав свое виденье ситуации, где парни выглядели героями, я пояснил:
— Не вмешаться, как ты понимаешь, я не мог, вот и пришлось… вмешаться.
— Документы есть?
— Да, есть, только в карман, как видишь, залезть не могу, руки в крови, испачкаю все.
— Я сам.
Младший сержант отодвинул ворот моего комбинезона, невольно коснувшись затвора «Виса», и достал удостоверение малинового цвета из внутреннего кармана. Быстро изучив, он вернул его на место и, отдав честь, сказал:
— Все в порядке, товарищ сержант госбезопасности.
— Сержант, у меня свои дела, поэтому я отбываю. Ограбления — это ваше дело. Надеюсь, мое имя не мелькнет в ваших рапортах. Пусть будет написано, что ваш героический патруль сам уничтожил бандитов.
— А граната?
— Была у налетчиков и рванула, выпав из руки раненого бандита, чем изрядно помогла сотрудникам милиции. Я на излечении после ранения нахожусь и не хочу, чтобы мое имя мелькало в сводках. Влететь мне за это может, серьезно влететь. Не было меня тут, хорошо?
— Раз вы так просите, попробуем что-нибудь сделать, — серьезно кивнул сержант.
— Вот за это спасибо.
Пройдя по улице до мотоцикла, я обернулся — сержант уже зашел в проулок. Быстро заведя мотоцикл, я скрылся в улочках этого района. Заехав в глухой двор, я заглушил мотор и, достав из грузового отсека мою любимую трофейную посеребренную внутри фляжку, стал отмываться. Пара капель крови попала мне на лицо, я их отмыл, глядя в зеркало заднего вида, закрепленное на руле, не забыв и про руки. Комбинезон тоже был уделан. Как мог, я почистил следы, но и так было понятно, что потребуется стирка.
Достав из грузового отсека сидор, я переоделся в ту одежду, что там находилась, то есть в выходную — черные брюки, белую рубашку и черные лакированные штиблеты, — убрал комбез и сапоги обратно. После того как я привел себя в порядок, завел мотоцикл и поехал в Осоавиахим. Поступать учиться на летчика я не передумал. В этом у меня был пробел в знаниях, вот я и собирался его восполнить.
— Эх, а мороженого так и не поел, — вспомнив, вздохнул я, тормозя у нужного здания и разворачиваясь передом в сторону выхода. После чего заглушил своего трехколесного друга. Нет, все-таки неплохое приобретение. Зря я его так хаял. К тому же такую технику в продаже редко найдешь, очень уж ограниченными партиями простым гражданам отпускалась. В основном они шли в армию и в милицию.
Все то время, что прошло с момента допроса неизвестного бандита, участвовавшего в попытке заказного убийства меня и моего отца, я размышлял о случившемся, анализируя ситуацию. По всем фактам, это был не налет бандеровцев, а именно заказ на убийство Ивановых. Для меня оставалось неизвестным, за что и почему.
Минут пять постоял на крыльце, немного придя в себя — адреналин уже схлынул, это я судил по последствиям, у меня всегда после него слегка дрожали руки. Вот и сейчас было так же.
— Вы к нам? — спросил вышедший покурить на крыльцо плотный мужчина.
В этом здании было несколько разных контор, поэтому я осторожно ответил:
— Я в Осоавиахим.
— Ну, значит, точно к нам, я таких целеустремленных всегда распознаю. Значит, так, сейчас прямо, направо будет длинный коридор. Вот по нему до конца, вторая дверь от угла слева. Там будет эмблема Осоавиа хима у двери, увидишь.
— Понял, спасибо.
Я уже совсем отошел от схватки, поэтому, пройдя в прохладный и гулкий коридор, направился к повороту и дальше по длинному коридору до нужного помещения. Постучавшись, вошел внутрь и быстро осмотрелся.
Здесь было два шкафа и три стола, но заняты всего два, еще открытый дверной проем в соседнюю комнату. На стенах висели плакаты спортивного содержания с разными комсомольскими лозунгами и предложения покупать лотерейные билеты организации.
— Вы по какому вопросу, товарищ? — спросил довольно плотный мужчина лет тридцати, но уже с заметной лысиной. Вторым сотрудником оказалась миловидная девушка в белом платье в зеленый горошек. Она, подняв голову, мельком осмотрела меня и вернулась к изучению журнала, делая там какие-то пометки.
— Здравствуйте, я бы хотел прояснить вопрос по поступлению на летные курсы в аэроклуб. Хочу получить летное удостоверение.
— Это ко мне. У тебя есть при себе комсомольский билет?
— Да, конечно, — я протянул сотруднику Осоавиа хима свой билет. На тыканье я пока не отреагировал. Может, у него была такая манера общаться? Даже начальству тыкая.
— Членские взносы за три месяца не уплачены, — пробормотал он, изучая билет.
— Уплачу.
— Это чуть позже, в кассе, — положив билет перед собой, он посмотрел на меня тем взглядом, который в будущем называли «комсомольским горящим», и стал с напором говорить: — Курсы в аэроклуб уже заполнены. Нам требуются летные техники, поэтому пойдешь на них. Сейчас я тебя оформлю.
— Ахре-енеть, — протянул я. — Слушай, товарищ, я не спрашиваю, что и где у вас горит. Я пришел записываться на летчика, так что на него и оформляй.
— Это мы будем решать, на кого и где вам учиться, — нахмурился тот, не сообразив, что перед ним не один из оболваненных мальчишек со взором горящим. — Вы как комсомолец должны поддержать решение партии в столь тяжелые времена.
— Ничего себе, это чудо еще возмущается! Послушай, в семье своей будешь командовать борщ наливать или на горшок садиться. А сюда я приехал с определенной целью. Давай билет, в другой пункт заеду и там оформлюсь.
Забрав билет со стола, я направился к выходу, размышляя — попадется мне в следующий раз такой комсомольский работник или нет?
— Что, уже все? — поинтересовался продолжавший курить на крыльце сотрудник. В здании я находился чуть больше минуты, тот только и успел не торопясь выкурить полпапиросы.
