Алексей Колентьев - В мёртвой петле
Время шло к вечеру, сумерки превратились в практически непроглядную темень и находиться на земле стало ещё опасней нежели днём. Матинелли скорее всего расскажет, что его захватили но он сбежал утаив нож при не совсем тщательном обыске. Поэтому меня станут искать особенно тщательно, однако с наступлением темноты, амеры спустят на меня свой главный резерв — малые досмотровые группы, охотников на диверсантов. Я понял это как только шум производимый обычными поисковиками стих, но шум вертолётных моторов не исчез, а сместившись правее на восток стал периодически стихать и возвращаться вновь. Сейчас они высадились не далее чем в трёх десятках километров отсюда, разбились по командам и поделив сектора ищут мой след. Около двух лет назад, я слышал о подразделениях призванных именно охотиться на партизан. Опыт малых групп, частично утерянный после Вьетнама, был возрождён, как только амеры влезли в другой капкан — афганский. После вывода войск, многие такие спецы ушли в частные фирмы, но то, что случилось со схроном три дня назад, наводит на мысль, что сейчас кто-то из этих парней резвится тут. Кривая усмешка невольно стала растягивать губы под маской: ирония ситуации в том, что я получил то, о чём невольно просил Судьбу. Теперь, нравится мне это или нет, но скоро человек десять-пятнадцать таких "профи", будут оспаривать друг у друга первенство за право добыть мой скальп. Матинелли скорее всего не станет слишком врать своим, он поймёт, что во время поисков по следам разберутся сколько было русских. Само собой, в Шишковичах они след потеряют, места там нехоженые и даже в советское время там часто пропадали люди и их не могли найти. Поэтому часть охотников реально ушла следом за Веней и я могу только надеяться, что студент сотоварищи получил достаточную фору по времени, пока я таскаю основные силы преследователей за собой. Не стоит обольщаться надеждой на то, что враг глупее чем я, мой план изначально предусматривал и самый худший сценарий. И худшее случилось: кто-то среди охотников сложил два и два, решив выменять труднодоступного журавля в лице группы Очкарика, на вполне уловимую в кулак синицу в моём лице. Поэтому, прекратив крупномасштабную облаву, они решили воспользоваться услугами тех, кто раньше так или иначе оказывался на моём месте, а значит имеет больше всех шансов на успех.
Поднявшись с земли и размяв несколько затёкшие конечности я снова рванул трусцой вперёд, взяв курс на юго-запад в сторону заболоченного участка тайги. Конечно, в сухом лесу я получаю больше пространства для манёвра, но именно там противник сможет реализовать своё численное преимущество. В болоте легче спрятаться, легче попробовать выйти с амерами один против двоих, или даже один на один. Хотят они или нет, но зная тактику поиска, я знал, что спецам придётся разделить свои силы и действовать в двух направлениях. Одни, думаю, что меньшая их часть пойдёт на юго-восток, отрезая мне путь к Шишковичскому массиву, а другая ринется по горячему следу к болотам, дабы успеть перекрыть мне все выходы из него или перехватить чуть раньше. Сложности у нас с иностранцами практически одни и те же: ночь, знакомая только по картам местность, отсутствие информации о возможностях друг друга. Однако, мне безусловно чуть проще, поскольку я иду один, а след в темноте может отыскать только очень опытный поисковик, да и то не так быстро, как днём или в сумерках. Кроме того, амеры пойдут по петле, которую я им оставил, так или иначе им придётся следовать, а у догоняющего перед убегающим слишком мало преимуществ в сложившихся условиях. В болото за мной полезет максимум человек шесть, да и то, скорее всего они будут ждать до утра.
Низко пригибаясь, чтобы реже задевать ветки деревьев, я как мог быстро, бежал в сторону болот, до которых было ещё очень далеко, а оппоненты уже дышат в затылок, это я чувствую почти физически. Их желание выследить, кажется прощупывает темноту леса словно лучи радара. Беспилотники пока ушли, однако это вряд ли надолго и скоро придётся прятаться ещё и от них. Шум производимый загонщиками уже давно стих, но лес молчал, его жители затаились убираясь пути более опасного соперника. Когда люди воюют, звери, даже самые опасные, непременно уходят с их дороги. Именно эта мёртвая тишина, в которой даже голоса комаров и мошкары не звучали громче воя ветра запутавшегося в верхних ветвях деревьев. Вот, сорока вспорхнула и заголосила так громко, что эхо её крика многократно разнеслось по округе. Судя по этому единственному предупреждению, кто-то был совсем рядом, метрах в двухстах впереди и слева, преграждая мне путь к звериной тропе ведущей к болоту. Мгновением позже, я уже падал влекомый на землю вопящим во весь голос предчувствием близкой опасности. Короткая, в три патрона автоматная очередь прорезала мрак чуть правее того места, где я только что стоял. Звук от выстрелов был еле различим, а пули со злым визгом ушли в рикошет. Уже лёжа ничком в корнях огромной сосны, я сообразил, что устроивший мне засаду амер был пока один, иначе стреляли бы с нескольких сторон. Оружие с глушителем говорило о правильности моих предположений — против меня сейчас играли "профи", которые следуют только своим правилам. Сейчас важно определить, что есть у противника: про "тихарь" я уже знаю, теперь нужно выяснить, есть ли у него ноктовизор или только ночной прицел на автомате. Зная "спецов", я уверен, что это скорее всего что-то одно, в поиске важен каждый лишний грамм носимого груза. Думать о том, что кто-то их амеров оказался шустрей меня не хотелось, однако сейчас рассуждать было некогда. Оглядевшись вокруг, я заметил узкий просвет в деревьях и рывком поднявшись рванул к новому укрытию, до которого оставалось метров десять. Чувство опасности просто вопило, сводя с ума надорванное сердце, вдобавок потемнело в глазах и инстинктивно уйдя в кувырок на последнем отрезке броска, я краем уха услышал шорох и вой близко пролетевших пуль. Уже приземлившись и больно треснулся головой о ствол сосны, прищемив верхушку ушной раковины. Сдержав невольный вскрик, я что есть сил вжался в землю, мелькнула только мысль, что у противника есть и прицел и ноктовизор, видимо он сэкономил на чём-то ещё. Когда имеешь дело с профессионалом и у него есть облегчающие работу приборы, ветошью лучше не прикидываться: даже в хорошей маскировке и в темноте, он сможет вычислить человека и прежде чем подойти, обязательно выстрелит. Но обмануть его можно, все мы люди, все ошибаемся. Стараясь двигаться как можно более тихо, я отстегнул лямки походного "сидора" и прикинув, куда бы перебежал в следующий раз, метнул рюкзак по низкой дуге, чтобы было похоже на перебежку. "Сидор" очень натурально изобразил меня, шурша стеблями травы и ветками кустов шиповника — улетел метров на десять вперёд. Одновременно с броском, я откатился назад, уперевшись спиной через пару мгновений в ствол другого дерева. Выстрелы прозвучали чуть громче, видимо сепаратор "тихаря" уже потихоньку стал забиваться пороховой гарью и частичками рвущейся, менее прочной внутренней оплётки. Стрельба очередями из "глушенного" оружия, это всегда риск, каким бы совершенным не казалась конструкция специального патрона или самого "тихаря"….
… Амер засел слева и впереди, на невысоком холмике, вот почему пули ложились как бы сверху. Видимость практически нулевая и я думал, что импортный спец сидит метрах в трёхстах отсюда, а он почти что рядом — до холма не более сорока метров по прямой. Выстрелил он в рюкзак, по мне не отработал, значит вроде как повёлся, значит скоро пойдёт проверять. Напрягая слух, закрыв глаза, я весь превратился в одно большое ухо. Увидеть противника не стоит даже и пытаться, а вот услышать, как бы тихо он не шагал, это вполне доступно, учитывая попрятавшееся зверьё и стихший уже какое-то время ветер. Произошедшее спустя долгих пять минут, которые я провёл в ожидании амера, можно назвать закономерной случайностью. В полной тишине послышалось сначала, шуршание, потом сдавленный вскрик и громкий треск сучьев и веток кустарника. Амер неловко ступил на землю, видимо попав ногой в ямку или нору грызуна. Не удержавшись на ногах, иностранец кубарем скатился с холма, не выпуская однако оружия из рук. Это я понял после двух коротких очередей, выпущенных спецом для профилактики после того, как он довольно быстро вскочил на ноги. Такой подарок Судьбы нельзя было упустить, быстро встав я в низкой стойке, боком стал заходить за холм, обходя смутно виднеющуюся характерную фигуру так, чтобы оказаться у амера за спиной. Однако фокус не удался: каким-то образом он почувствовал моё движение и снова выстрелил, но теперь мы с ним сравнялись, видимо от падения что-то случилось с его ноктовизором. Пули досадливо пели слева от меня, рикошетя от стволов деревьев, срезая ветки кустов. Вдруг, что-то сухо щёлкнуло и стрельба прекратилась. Кончились патроны? Но судя по интенсивности огня, противник и так использовал какой-то очень вместительный магазин, может быть "спарку" — скрепленные специальным зажимом два магазина обычной ёмкости. Уловка? Нет, не похоже: слишком уж всё спонтанно произошло. Вынув ПБ, я медленно и осторожно стал обходить холм справа, когда на меня откуда-то сверху обрушилось что-то тяжёлое и большое. Быстро мелькнула мысль, что решив захватить меня живьём, амеры устроили ловушку, в которую я благополучно угодил. Упавший сверху спец, был тяжелее килограмм на сто, однако падая, он немного промахнулся, только сбив с ног — придавить меня всей туше к земле у него не вышло. Тренировки помогли и пистолет из рук я не выпустил, однако же с ощутимым трудом освободившись от болевого захвата. Свалившийся сверху человек, был реально здоровенным — таких "обломов" и используют для захвата, чтобы враг смог давать информацию, хотя бы день или два. Откатившись на полметра, я выстрелил три раза в шевелящуюся рядом тушу. С характерным чмоканьем все три пули вошли в тело, промахнуться на такой дистанции невозможно, но амер прямо с земли прыгнул в мою сторону. Снова откатываясь и уже в движении, я ещё трижды нажал на спуск. Изрыгая приглушённые проклятья, тело иностранного "волкодава" плюхнулось справа, в опасной близости, он заелозил по траве, пытаясь встать. Не тратя оставшиеся три патрона на сомнительную по результатам стрельбу, я правой рукой вынул из кармана брюк нож, освободив собачку фиксатора лезвия и вытряхнув хорошо отточенный клинок из его естественного рогового футляра. Перехватив пистолет за ствол, я шагнул к пытавшемуся встать противнику и с размаху опустил рукоять туда, где на мгновение блеснули белки глаз. Видимо, попал в переносицу или челюсть, потому что после удара раздался характерный хруст. Что-то помешало мне добить затихшего здоровенного как лось амера, заставив качнуться с вышагом влево. Второй амер пришёл на выручку товарищу, видимо он давно целился, но любая техника имеет предел совершенства — он не стрелял боясь задеть напарника. Когда же мы разделились, стрелок промахнулся только из-за моих обострившихся инстинктов, которые теперь руководили мной почти помимо сознания. Жажда жизни, а отнюдь не желание победы и дикий стресс, вот кажется всё, что в данное мгновение помогло остаться на ногах. Снова шагнув вперёд и оказавшись за стволом дерева, я не задумываясь дважды выстрелил туда, где как шептала чуйка стоял второй амер. Одна пуля прошла мимо, тенькнув о ветку она ушла куда-то влево и вниз. Вторая напротив, достигла цели, заставив иностранца слабо вскрикнуть. Спрятав пистолет в кобуру, я потянулся за спину, где закреплён автомат, сняв оружие с плеча и разложив приклад, вскинул "весло" к плечу, поймал иностранного "спеца" в прорезь прицела. Но что-то то чувство, что берегло меня словно бы удерживало палец на спуске, не давая сделать выстрел. Амер всё ещё возился со своей винтовкой, потом забросив её за спину вынул пистолет и стал водить удлиненным за счёт "тихаря" стволом из стороны в сторону, пытаясь определить, где я спрятался. Устроить "пиф-паф" на пистолетах уже не получится — патроны к "макарке" вышли все и отвечать иностранцу нечем. Истекающее секундами время, почти физически капало на нервы раскалённой кислотой нетерпения. Разум говорил плюнуть на всё и пристрелить иностранца, но нечто подсознательное всё ещё умоляло воздержаться от шума. Неожиданно, амер опустил пистолет, спрятал его обратно в кобуру вытянув обе руки сначала в стороны, а потом вынул нечто из-за спины и зажав это в кулаке, поднял правую вверх. Уже какое-то время светила луна, но её свет едва-едва пробивался сквозь кроны деревьев. Ветер снова задул с востока, но силы его хватало только на то, чтобы едва-едва шевелить самые тонкие ветви сосен и пихт. Однако лёгкого блика на миг осветившего фигуру американца было достаточно — в кулаке он зажал нож. Иностранец предлагал бой без огнестрела, что вовсе не так уж безрассудно, я слышал, что "профи" часто презирают огнестрельное оружие, ценя прежде всего вот такую резню. Я понимал причину по которой противник предложил себя как приманку: скорее всего у них был жёсткий приказ, захватить кого-нибудь из устроивших налёт на колонну живьём. Так же амер понимал, что теперь, без напарника он не сможет гарантированно меня захватить, всё, что у него осталось это тянуть время до подхода своих. На раздумья не осталось времени и я опустив автомат вышел за спиной иностранца, держа автомат стволом вниз. Реакция у спеца оказалась отменной, он тут же обернулся, но увидев автомат у меня в руках замер на полушаге. В мерцающем бликами скудном лунном свете трудно что-либо разглядеть, даже если учился этому, однако когда твоё начальство постоянно зажимает батарейки для фонаря, ещё и не к такому привыкнешь. Ростом амер был на полголовы выше меня, одет в добротный камуфляж, странно мерцавший когда на ткань попадали пятна света. Сделав поправку на объём экипировки, я определил вес незнакомца до ста двадцати килограмм и рост — метр девяносто. Его лицо, как и моё скрывала маска, в прорезях поблескивали белки глаз. Нож иностранец держал в правой руке, режущей кромкой наружу. Классика — он рассчитывает разделать меня как кролика и не занимайся я армейским фехтованием дольше, чем ножевым боем, он вполне может победить, причём расправа обещает быть скорой. Сжавшись, расставив длинные руки, янкес молча ждал. Я демонстративно вытянул оружие зажав автомат в правой руке показывая, что стрелять не собираюсь. Амер ошибся в другом: отсоединив магазин и сунув "рог" в подсумок на бедре, я передёрнул затвор выбросив патрон из ствола, поймав его на лету и отправив в карман. Потом снова перехватив автомат двумя руками направил ствол вперёд и вверх для тычкового удара, он стал неким подобием короткой пики. Хорошо, что у меня нет штык—ножа, иначе амер не стал бы рисковать и непременно начал бы палить из пистолета. Приказ приказом, но жить хочется всем. Амеры отлично бьются на ножах, равного боя мне не выдержать — после напряжённых скачек по лесу, да ещё в темноте и с едва зажившей рукой, я не собирался испытывать удачу подобным образом. Чего янкесы не знают хорошо, так это штыковой бой, армейское фехтование — мой главный козырь на данный момент. Их само собой учили раньше, но с приходом в армию слабо развитых физически новобранцев и принятия на вооружение компактного личного оружия, штыковой бой изъяли из программ подготовки. Иностранец подумал, что русский спятил и будет биться автоматом как дубиной, потому ринулся вперёд, проводя серию из двух колющих и одного режущего удара по корпусу, стараясь сократить дистанцию. Стволом отведя руку с клинком, я отшагнув влево углом приклада ударил амера в плечо, шагнув ему за спину. Тот мгновенно обернувшись перехватом бросил клинок в левую руку, но я снова блокировал её прикладом, обратным движением выводя ствол автомата в тычковый удар по кадыку. Янкес в последний миг отвёл удар, стремясь поймать ствол за компенсатор, но я чуть подправив траекторию, отшагнул вправо назад и потянул автомат на себя. Противник невольно нырнул корпусом вперёд, сделав широкий оборонительный мах клинком перед собой. Но тут же подставился сначала под удар по вооружённой руке, по которой я тут же ударил прикладом и нож глухо звякнув выпал из раздробленной кисти. От резкой боли он ещё этого не почувствовал, силясь распрямиться, воспользовавшись моментом и шагнув ему за спину, я освободил зацепленный за пистолетную рукоять автомата ремень, всегда сложенный в петлю. В два движения накинув удавку на шею амера, резко потянул влево помогая себе корпусом, чуть согнув ноги в коленях. Раздался короткий всхлип и следом глухой хруст шейных позвонков — пытаясь освободиться, амер сам помог мне сломать его же собственную шею.
