Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича
Граф Бенкендорф не нашел слов для того, чтобы возразить Щукину, и лишь развел руками. А Олег продолжил свою беседу с мистером Скоттом.
— Скажите, а вы не хотели бы спасти свою страну от неизбежного позора, который ее ждет, в случае, если она продолжит вмешиваться в дела России. А, как я полагаю, ваше руководство не намерено прекращать совать свой нос в чужие дела.
— Вы предлагаете мне стать предателем?! — возмутился мистер Скотт. — Я никогда не буду служить врагам своей страны, даже под угрозой смерти!
— Почему предателем? — деланно удивился Щукин, — мы ведь не предлагаем вам начать смуту в Британии, убить королеву или, как Гай Фокс, взорвать парламент.
— А что же вы тогда от меня хотите? — спросил обескураженный британец.
— Мы хотим, — спокойно ответил Щукин, — чтобы Британия оставила в покое Россию, и перестала делать ей гадости. Понимаю, что все это для британского политического истеблишмента трудновыполнимо. Но, даже среди него есть умные люди, которые считают, что с Россией необходимо поддерживать хорошие отношения. Причем, разговор необходимо вести на равных. Но, к сожалению, в большинстве своем власть предержащие в Британии – русофобы.
— Как это ни печально, Олег Михайлович, — ответил мистер Скотт, — но вы правы. Я много думал после моей беседы с уважаемым Александром Павловичем. И пришел к выводу, что то, что сейчас у нас происходит, в конечном итоге погубит нашу страну. Но я прошу вас, не требуйте от меня, чтобы я принял окончательное решение. Я хотел бы подумать.
— Хорошо, мистер Скотт, — кивнул Щукин. — Вас сейчас отвезут снова в Шлиссельбург, а через несколько дней мы продолжим с вами беседу.
Британца увели. Вскоре пришел Виктор Сергеев, который предложил Щукину и Бенкендорфу откушать, чем Бог послал. За столом у них завязалась неспешная беседа о том, что еще можно было бы сделать, чтобы лучше противодействовать проискам англичан. Разговор затянулся. Англичан все не было, хотя по времени их должны были уже привезти.
Эту идиллию прервал верховой, прискакавший на взмыленной лошади, и сообщивший о побеге двух англичан, которых на лодке везли сюда из Шлиссельбурга. Мистер Паркер и мистер Джонсов, по-видимому, каким-то образом сумели договориться, и когда лодка причалила к берегу, набросились на сопровождающую их охрану. А та, не ожидавшая такой прыти от своих подопечных, не сумела оказать британцам сопротивления.
В общем, все закончилось тем, что англичане оглушили, связали и обезоружили стражников, а сами скрылись в неизвестном направлении. Произошло это все пару часов назад. Связанных стражников случайно нашли мальчишки, отправившиеся на речку на рыбалку. Они развязали их. Старший из охранников, остановил лесника, который проезжал верхом на лошади по речной тропинке. Он взял у него лошадь, и поскакал в усадьбу Сергеева, чтобы рассказать о произошедшем ЧП.
Положение было хуже губернаторского. Ни Паркер ни Джонсон не должны были попасть в Петербург. Там они могли укрыться в британском посольстве, и оттуда поднять шум, рассказав дипломатам других стран о том беспределе, который творится в России, о тайных тюрьмах, куда бросают ни в чем не повинных иностранцев, и о жутких пытках, которым их там подвергают.
По радиостанции Сергеев передал обо всем случившемся своему сыну, а тот поднял на ноги ротмистра Соколова. Граф Бенкендорф, от волнения чуть было не лишился речи. А Щукин, разложив на столе карту, стал прикидывать – куда могли направиться беглецы.
"Внимание! Всем постам…"
— Значит, бежали, – бормотал Щукин, прикидывая по карте – куда могли податься утеклые британцы.
— Скажите, Александр Христофорович, — спросил он у Бенкендорфа, — если мне память не изменяет, то Паркер, которого мой друг задерживал с дракой и стрельбой, был при этом ранен в ногу. Она у него зажила?
— Нет, Олег Михайлович, — встрепенулся граф Бенкендорф, — это хорошо, что вы вспомнили об этом. Я ведь совсем запамятовал, что мистер Паркер до сих пор при ходьбе довольно сильно прихрамывает. А это значит…
— Да-да, — подхватил Щукин, — а это значит, что "сладкой парочке" пешком далеко не уйти. И, уж тем более, по лесу. Через несколько верст ходьбы по лесным тропинкам Паркер просто ляжет на землю, и даже под страхом смертной казни ни сможет сдвинуться с места. А потому беглецы будут пытаться найти какой-либо транспорт – скорее всего экипаж – чтобы добраться до Петербурга.
— Александр Христофорович, — сказал он, — надо приказать ротмистру Соколову, чтобы на въезде в город внимательно осматривали все кареты. И еще – надо послать по всем дорогам конных жандармов, которые расспрашивали бы у всех встречных – не видели ли они подозрительных людей, которые пытались остановить карету. И не стоит забывать о мерах предосторожности – ведь беглецы вооружены.
— Хорошо, Олег Михайлович, — кивнул Бенкендорф, — нам надо поймать этих проклятых англичан до темноты. Иначе у них появится шанс пробраться в город. А вы не думаете, что они могут разделиться – в Петербург пойдет один мистер Джонсон, а Паркер будет ждать в укромном месте его возвращения с экипажем?
— Такое возможно, — после недолгого молчания сказал Щукин, — но все же, с моей точки зрения, маловероятно. Паркер побоится отпускать Джонсона одного. Ведь тот может запросто бросить своего шефа, и попытаться в одиночку скрыться за границей.
Граф пожал плечами, но не стал споить с подполковником. А Щукин снова связался по радиостанции с Сергеевым-младшим, и приказал ему немедленно выехать в имении отца, прихватив с собой приборы ночного видения, камуфляж, и не забыть взять подаренный ему "Вал". Вполне возможно, что Николаю снова придется вспомнить былые времена, когда он ловил цели в окуляр оптического прицела.
Кроме того, он передал ротмистру от имени главы III-го отделения все распоряжения по перехвату беглецов, и попросил Николая размножить на принтере фотографии британцев, чтобы старшие постов могли их опознать. Щукин велел Сергееву-младшему немедленно докладывать ему по рации обо всех новостях.
— Вот и все, Александр Христофорович, — сказал он пригорюнившемуся за столом графу Бенкендорфу. — Машина розыска заработала, и мы будем ждать результатов. По себе знаю, что сидеть и ждать – самое тяжелое. Но, ничего не поделаешь…
В этот момент в комнату заглянул Виктор Сергеев.
— Ну что, бойцы невидимого фронта, — сказал он, — опростоволосились? Не переживайте – найдем мы этих проклятых британцев.
Я тут для начала разослал своих мужиков, ну, тех, которые промышляют охотой, чтобы они побродили в окрестных лесах, и посмотрели – нет ли следов каких… А прочих, которые посмышленее, послал по соседним деревням, чтобы они поспрашивали у людей – не видели ли кто двух чужих господ, одного хромого, а второго здорового… В общем, полагаю, что деваться им некуда.
— Спасибо, Иваныч, — поблагодарил Щукин отставного майора, — сеть ты раскинул широко, и эти британские караси обязательно в нее попадут. Будем ждать.
Ждать им пришлось недолго. Вскоре в усадьбу примчался запыхавшийся мальчишка, который обливаясь потом и глотая слова от волнения, сообщил, что в соседнюю деревню, расположенную в верстах пяти от имения Сергеева, заявились какие-то два барина, с виду не русские.
— Страшные они какие-то, — выпучив глаза, говорил пацан, — одежда у них грязная, за поясом пистолеты, один еле-еле идет, все на ногу припадает. Говорят они по-русски, но так, что сразу видно, что они нерусские.
— А что они от вас-то хотели? — спросил Щукин.
— Они, барин, — сказал немного успокоившийся мальчуган, — так строго спросили – кто у нас староста. Когда дядька Степан пришел, то эти двое потребовали у него бумагу и чернильницу с пером. Один из них – тот, который хромал – написал записку, и велел дядьке Степану запрячь лошадь, и как можно скорей отправиться в Петербург. Там он должен передать эту записку аглицкому послу. За это он обещал по-царски наградить дядьку Степана, если тот, конечно, сделает все, как ему велели. А если нет, то хромой, и второй, который был с ним, показали на пистолеты, и пригрозили перестрелять всю семью дядьки Степана.
Потом они велели отвести их в дом старосты, а дядьке Степану приказали, не мешкая ехать в Петербург. Он пошел запрягать лошадь, а мне тихонько шепнул, чтобы я бежал к вам, барин, и рассказал обо все.
— Вот молодец! — воскликнул Сергеев, и ласково погладил мальца по взлохмаченным русым волосам. — Как зовут тебя, храбрец?
— Пашкой, — шмыгнув носом, сказал мальчуган.
— Павел, значит, — кивнул головой Щукин. — Пошарив по карманам, он достал шариковую ручку со встроенным в нее калькулятором, и протянул ее пацану.
— Ты грамоту знаешь? — спросил он у Пашки.
— Знаю немного, — ответил тот. — Тятька, когда жив был, научил меня немного писать и читать. А потом он помер – простудился, и все… — парнишка снова шмыгнул носом, а на глазах у него появились слезы.
