Марианна Алферова - Тайна «Нереиды»
В полдень работы прекратились. Солдаты сидели в тени палаток, ели вчерашние черствые лепешки, запивали водой и курили. Когда на горизонте показалось белое облако и стало расти, они лениво поднялись и стали вглядываться в даль, силясь различить, что же там впереди. Прозвучал сигнал тревоги, но легионеры даже не сразу поняли, что опасность исходит именно от этого облака. Схватив лопаты вместо винтовок, новобранцы попрыгали в недорытые окопы. И тут облако пыли их накрыло. Из него выскочили низкорослые мохнатые лошадки и с разбегу перемахнули через траншеи. Всадники орали что-то ужасное и размахивали кривыми саблями. Кто-то из солдат пытался подставить под удар лопату, кто-то рухнул на дно окопа, надеясь спастись. Но последний всадник, перемахнув через траншею, швырнул в нее гранату. Десятой когорте в тот день не повезло.
Батарея успела сделать один-единственный залп, и тут же среди артиллеристов замелькали всадники в синих чекменях. Варвары беспрепятственно ворвались в неукрепленный лагерь, потоком разлились между палаток. Началось избиение. Легат легиона, юный племянник Эрудия, вскочил на быстроногого жеребца и пытался вырваться из ловушки, но зоркий глаз степняка заметил рубины на золоченом броненагруднике. Аркан захлестнул шею легата, и незадачливый военачальник рухнул в пыль. Жеребца поймал другой варвар. Никто не пытался оказать сопротивления. Большинство поднимало руки, но в плен взяли немногих, остальных перебили. Через два часа Первый Месопотамский легион, гордость царя Эрудия, перестал существовать.
Глава 5
Грандиозные игры Триона
«Сенатор Бенит заявил, что теперь, когда гладиаторы сражаются лишь ради денег, они должны убивать друг друга. Его предложение нашло неожиданную поддержку не. только у зрителей, но и у самих гладиаторов. — Я всегда мечтал совершить убийство на арене, — признался Красавчик. — Нынче не нужен особый дар общения с гением. Гении рядом, и мы видим, что это ничтожества. Главное для гладиатора — иметь волю к убийству».
«Акта диурна». Ноны марта (7 марта)До Нисибиса они добрались, как и обещал Рутилий, на следующий день. Расположенный на холме возле реки Джаг-Джаг, посреди пологой равнины, город жил в основном торговлей. Крепость оказалась куда в худшем состоянии, чем предполагалось. Когда-то здесь были мощные укрепления. Сейчас стены обросли лавчонками и крошечными домишками без дверей. Циновки над входами поднимались на палках и подпирались шестами. Женщины и дети, одинаково загорелые и одинаково ободранные, раскладывали товар прямо на мостовой. Несколько храмов римских богов, кирпичные, без мраморной облицовки, с осыпавшейся во многих местах штукатуркой, не блистали ни сокровищами, ни красотой. Часть населения поклонялось Ахуре Маздре, но с ленцою, без должного фанатизма. Горит священный огонь на алтарях — и этого вполне достаточно. Повсюду сновали собаки, десятки, сотни собак. Город этот был метисом — не римский и не восточный, здесь все смешалось — богатство и бедность, роскошь и грязь, культура и суеверия, а пуще всего неверие, дома и притоны, таверны и лавки, фонтаны и пальмы, мостовые и грязные лужи, в которых валялись свиньи. Свиней было превеликое множество. На базаре торговали финиками, из фиников варили кашу, с ними пекли лепешки. Из фиников делали очень крепкий и очень вкусный ликер. Косточки от фиников валялись в пыли и почему-то постоянно норовили попасть в сандалии. Элий представлял Нисибис куда более загадочным и роскошным. А увидел обыкновенный провинциальный городишко. И почему именно здесь должна быть построена спасительная стена?
Начальник железнодорожной станции лениво отбивался от наседавших римлян, взявшихся неведомо откуда. Выяснилось, что вторая железнодорожная ветка также перерезана. И никто почему-то не собирался ее чинить.
— Кто отвечает за железную дорогу? — рявкнул Рутилий так, что куратор станции покачнулся вместе со стулом и едва не упал.
— Начальство в отъезде, — пробормотал куратор.
— Значит, ты?
— Нет… — выдавил чуть не плача куратор.
— Здесь никто ни за что не отвечает, — меланхолично ответил пожилой, обритый наголо римлянин в замызганной тоге, сидящий в углу за столом. Стол перед ним был завален бумагами, в руках римлянин вертел стило. — Это не Рим.
Элий и Рутилий к нему повернулись.
— Ссыльный? — спросил Элий.
— Вроде того… — Римлянин подмигнул странным путешественникам. — А вас, ребята, прислали сюда служить?
Пурпурная туника Цезаря под слоем пыли была неотличима от красной военной.
— Вроде того, — повторил Элий.
— Гней, — представился ссыльный и отложил перо. — Просто Гней… А если вам нужен тот парень, что прибыл несколько дней назад и перерыл весь город, то он вторые сутки пьянствует в таверне «фламинго». И не благодарите! — Гней демонстративно выставил вперед руку и отстранился. — Но если щедрые путники подарят мне аурей, я не буду против.
Рутилий попытался протестовать, но Цезарь положил на стол перед ссыльным золотую монету.
— Вымогательство? — спросил Элий на прощание.
— Совершенно невинное… — Лицо Гнея расплылось в улыбке. — Маленькое, вот такусенькое…
— Разве в данном случае размер имеет значение? Гней гнусно захихикал:
— А ты шутник. Цезарь! Надо же, какой шутник!
Квинт, однако, не пьянствовал в таверне, а ждал у дверей станции, причем совершенно трезвый. Рутилий хотел вернуться и вздуть жулика Гнея, но Элий остановил трибуна.
Квинт нашел в Нисибисе следы Триона — но и только. В просторном доме бывшего скототорговца обнаружились остатки лаборатории — свинцовые ящики, разбитые корпуса приборов, куски графита. И даже что-то отдаленно похожее на корпус, в который можно поместить урановый заряд. Как потом выяснилось — корпус был сделан из обычной, нелегированной стали — материала совершенно не подходящего для этой цели. То есть они нашли самый примитивный макет. Квинт обошел дом, водя из стороны в сторону мигающим красной лампочкой прибором.
— Фонит, — сказал Квинт. — Но не сильно. Элию все это не нравилось. А что, если эти склады в разных городах — всего лишь приманка, разбросанная по дороге, чтобы заманить зверя в ловушку. И зверь этот — Элий. Правдоподобная версия, но чего-то в ней недоставало. Какого-то звена. Элий уселся на скамью, притянул к себе свинцовый ящик. Совсем небольшой такой ящичек. Скорее уж не ящик, а шкатулка.
Насколько Элий помнил, по расчетам урана-235 для бомбы требуется не так уж много, всего несколько фунтов. А руды? Руды требовалось очень много. И ее еще надо было обработать диффузным методом. Тут надобен настоящий завод. Уран-235 отделяют, перегоняя гексафторид урана через тончайшие мембраны. Даже имея сырье, сделать саму бомбу неимоверно сложно. Где можно в Нисибисе взять сверхпрочные тугоплавкие материалы для корпуса, выдерживающие огромное давление? Конструкция бомбы должна позволять практически мгновенно соединять части заряда. Такие вещи не создаются в доме скототорговца. Лаборатория Трио-на в Вероне напоминала город. Даже если предположить, что Трион уже решил теоретические проблемы, даже если он овладел тонкостями технологии создания бомбы, все равно в этой комнатушке на этом оборудовании ничего не создашь. Это не лаборатория. Это декорация. Трион их обманул. Если только…
Элий вышел на улицу. Несколько ассирийцев, потомки древних властителей Месопотамии, с завитыми колечками бородами, с удлиненными темными глазами — точь-в-точь таких изображают на старинных барельефах — торговали сувенирами. Элий спросил у них дорогу в библиотеку. Он не знал, что собирается искать в старинных кодексах. Но догадка вертелась в мозгу. Он вот-вот должен разгадать ее, и…
Роксана разговаривала у входа с библиотекарем-ассирийцем. На ней было легкое платье с глубоким вырезом на спине. Черная грива волос служила ей пелериной. Элия она заметила, приветственно махнула рукой, будто ждала его прихода.
— Преследуешь меня? — Роксана насмешливо прищурилась.
Элий смутился, хотя и в мыслях не имел ничего подобного. Или во всяком случае думал, что не имел.
— Ты что-то здесь ищешь? — спросил он как можно суше. — Материалы для книги? Кажется, о Филиппе Арабе?
— А, запомнил… — торжествующе улыбнулась Роксана.
— Меня и самого интересует… — он замолчал.
— Я всегда мечтала проследовать по его пути — Антиохия, Карры, Резайна, Нисибис, Церцезий…
— Повтори, — потребовал он.
— Что именно? Филипп Араб — очень интересная фигура…
— Его путь. Вернее, путь римской армии. — И Элий сам повторил: — Карры, Резайна, Нисибис, Церцезий…
Трион идет путем Филиппа Араба по Месопотамии. Тысячу лет назад Филипп Араб сопровождал юного императора Гордиана III именно этой дорогой. Теперь на этом пути Трион, как удирающий от погони пес, оставляет метки. Лемур сказал, что в теле Триона заключена душа Филиппа Араба. Воды Леты больше не дают душам полного забвения. Смутно, как в полусне, приходят из прошлого старые обиды и неисполненные желания. Вновь и вновь жажда власти мутит рассудок, вновь и вновь пролитая кровь взывает к отмщению. Когда-то Филипп прошел этим путем и убил в Церцезий Гордиана. А через несколько лет сам был свергнут и убит Траяном Децием. Душа Филиппа Араба, властолюбца и убийцы, ненавидит потомков Деция. Вот почему Трион выбрал этот путь, приведший его в прежней ипостаси к обладанию пурпуром. Трион заманивал Элия в Церцезий. Последний Деций умрет так же, как умер последний Гордиан.
