Евгений Беляков - Вызов небесам
- А вы до сих пор не поняли?! — вымолвил Петр, нарочито величественным движением убирая волосы с лица. На женщин уставились два горящих кроваво-красных глаза. Лицо парня оказалось серым и бугристым, а нос до того приплюснутым, что создавал впечатление свиного пятачка. Чудовище зловеще осклабилось:
- Значит, посмотреть на меня пришли… Ну так смотрите!!! Очень хорошо смотрите, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить!
Петр сделал движение, словно хотел встать из кресла. Дамы от увиденного дружно повалились в обморок, полковник принялся судорожно расстегивать кобуру и извлек из нее пистолет, спешно приводя его в боевое состояние.
- Ты в кого это стрелять собрался, дорогой? В меня, что ли? Или все же в себя? — ужасный взгляд монстра уперлся прямо в лицо Козинцева, и тот вдруг с ужасом почувствовал, как его правая рука помимо его воли полезла вверх и приставила дуло пистолета прямо к его собственному виску. Козинцев сделал волевое усилие, чтобы опустить руку, но тщетно — его конечности больше ему не подчинялись.
- Ну что, может, нажать на спуск? — ехидно вопросил Петр, и сознание полковника помутилось.
Теперь Петр обратил внимание на последнего оставшегося оппонента:
- А ты кто такой будешь?
Мужчина с трудом подавил желание немедля вскочить и выбежать за дверь.
- Я психиатр, доктор наук, работаю в Институте имени Сербского… Петя, я понимаю, что тебе неприятно наше здесь присутствие, но пожалуйста, пойми и нас… К нам поступили сведения, что общение с тобой довело до невроза твоего брата Алешу… или он тебе не брат, а близкий друг, да? Мне просто хотелось задать тебе несколько вопросов по этому поводу…
- Исследовать, значит, меня пришел, вопросы задавать… — интонация Петра была теперь настолько язвительной, что казалось, с языка его стекает змеиный яд. — А кто ты такой, чтобы меня допрашивать? Я тебя сюда звал?! Значит, по-твоему, Алешка из-за меня свихнулся, а не из-за тех мудаков, с которыми он в своей церкви общался?! И меня ты, может, тоже психом считаешь, раз изучать пришел?!! Вот я тебя сейчас заставлю на четвереньках бегать и лаять по-собачьи, тогда посмотрим, кто из нас псих! И лаять будешь до конца своей жизни! А если еще кто из ваших меня донимать станет, так я тогда сам к вам заявлюсь, и будет у вас не Институт имени Сербского, а собачья свора имени Сербского!!!
Волны темной энергии, исходящие от разъяренного Петра и достигающие несчастного психиатра, стали просто нестерпимыми. Он почувствовал удушье, в глазах у него потемнело, только два страшных кровавых глаза заглядывали, казалось, в самую душу, он открыл рот, попытался что-то произнести, но оттуда вырвался только жалкий щенячий визг. Мужчина свалился со стула на все четыре конечности, попытался встать на ноги, но не смог и залился самым натуральным собачьим лаем. Петр взирал на него с презрительной усмешкой.
Услышав лай из-за двери, Сергей решил, что сеанс общения комиссии с Петром достиг своего логичного завершения. Теперь уже ему самому предстояло выступить в роли спасателя. Он открыл дверь и воззрился на представившуюся картину. Обе дамы лежали без чувств, причем одна из них не удержалась на стуле и валялась теперь на полу, полковник, почему-то с пистолетом в руке, медленно оседал по стеночке, почтенный ученый психиатр, стоя на четвереньках, жалобно, с подвыванием, лаял на ухмыляющегося Петра.
- Клиенты готовы, — произнес мальчик, вновь скрывая свое лицо за волосами, — можете уносить.
Сначала, при помощи Петра, Сергей вынес дам на улицу, где на свежем воздухе они стали помаленьку приходить в себя, затем, поддерживая под руку, вывел туда же полковника, пребывавшего в сомнамбулическом состоянии. С психиатром обошлись бесцеремонно: Петр просто выгнал его из дому, как бродячую шавку, и не удержавшись, напоследок дал ему пинка под зад. Когда немного оклемался и полковник, вся комиссия, включая все еще бегающего на четвереньках психиатра, в ужасе поспешила подальше от этого страшного дома.
- Ну что, поразвлекся, как хотел? — спросил Сергей Петра, когда незадачливая комиссия скрылась в отдалении. — Что ты с психиатром-то сотворил?
- Да ничего особенного, просто заставил его ощутить себя дворняжкой, — ответил тот. — На ноги он скоро встанет, а вот лаять ему предстоит до самой кончины, или пока я ему не позволю заговорить по-человечески.
- Не слишком ли жестоко, Петя?
- Ничего, Сергей Павлович, зато ни одна тварь нас больше не побеспокоит!
Еще неделю спустя полковника Козинцева вызвали в один высокий кабинет. Собственно, инициатором этого вызова стал сам полковник, который не мог не проинформировать начальство о странном и жутком событии, участником которого ему довелось стать. Вот уж никогда он не гадал, что его сотрудничество с районной комиссией по делам несовершеннолетних, не служба даже, а общественная нагрузка, преподнесет ему такие неприятности.
- Прочитал я ваш рапорт, Платон Васильевич, — задумчиво произнес хозяин кабинета, — что, действительно все так страшно?
- Страшнее не бывает, товарищ генерал, — ответил Козинцев. — Мне столько раз доводилось принимать участие в задержаниях, с настоящими отморозками встречался, не единожды мне пистолетное дуло в лицо смотрело, но такого ужаса, честно скажу, не испытывал ни разу! Не приведи господь вам оказаться в ситуации, когда ваше же тело вам не подчиняется!
- Он вас гипнотизировал? — спросил собеседник. — У профессиональных психологов не пытались проконсультироваться?
- Нет, это был не гипноз, — замотал головой полковник. — При гипнозе сперва всегда усыпляют, я знаю, сам в таких сеансах участвовал. Здесь же… не поверите, сознание ясное, прекрасно осознаешь все, что происходит, но… твоя собственная рука абсолютно не подчиняется твоему сознанию, словно ты кукла-марионетка и тебя кто-то дергает за веревочки… Врагу не пожелаю такое ощутить!
- Мда, проблема… — хозяин кабинета встал из кресла и зашагал из угла в угол. — С подобными феноменами наша наука пока не сталкивалась. Мы опросили двух свидетельниц, которые были там вместе с вами, но они ничего существенного не могут сообщить. Им обоим запомнилось только жуткое лицо этого эээ… мальчика и общее ощущение давящего запредельного страха. Похоже, обе они очень быстро потеряли сознание.
- А с тем психиатром, что с нами был, тоже поговорили? — спросил Козинцев.
- А с ним пока невозможно поговорить, поскольку разговаривать он не в состоянии, — промолвил его собеседник. — Его коллеги уж какими только лекарствами его ни пичкали, а все без толку. На ноги его, правда, поднять удалось, но лает он по-прежнему. Причем интересно, что пребывает при этом в полном сознании, в письменном виде вполне разумно общается с окружающими, но стоит ему раскрыть рот… Его коллеги сперва было грешили на синдром Жиля Туретта, когда больной непроизвольно изрыгает всякие непотребные звуки, но этот синдром, по их словам, прекрасно поддается медикаментозному лечению, здесь же… Короче, они до сих пор не могут решить, что же это такое, говорят, что их коллегу, возможно, зомбировали или особым образом закодировали, причем так надежно, что ключ к этому коду знает только тот, кто кодировал. Им удалось сподвигнуть пострадавшего описать свои впечатления от встречи в письменном виде, кое-что полезное он там даже сообщил, но стоит задать ему вопрос, выходящий за какую-то установленную границу, как у него немедленно начинается истерический припадок. В общем, в этой ситуации он нам не помощник.
- А они не пытались вступить в контакт с этим парнем и, скажем, попросить раскодировать их коллегу?
- Возможно, это действительно единственный выход, — усмехнулся хозяин кабинета, — но… они боятся! Пострадавший в числе прочего написал, что этот парень пообещал, в случае если к нему еще кто-нибудь заявится, самому придти в их институт и сотворить с ними всеми то же самое, что он уже сделал с их коллегой. В свете имеющихся сведений, угроза, как я понимаю, нешуточная! Во всяком случае, исследовать его больше никто из них не берется…
- Да, теперь понятно, почему этого парня все время держали взаперти и в школу не пускали, — с чувством промолвил Козинцев. — Непонятно только, как он сам-то это терпит? Или этот самый его домовладелец Сергей Разломов имеет на него какое-то особое влияние? Или он мать свою еще слушается? Кого привлекать-то будем за его безобразия? Бизнесмен этот, Разломов, вполне может отбояриться, он ведь действительно нас предупреждал, что будет хреново, только мы, дураки, ему не поверили! Ну в самом деле, товарищ генерал, у меня даже в сознании не укладывалось, что от какого-то мальчишки можно ожидать ТАКОГО!
- Если все так, как вы говорите, то и мать его привлекать бессмысленно, — произнес хозяин кабинета. — Как она может контролировать такого монстра, с которым не в состоянии справиться вооруженный милиционер вместе с дипломированным психиатром! Но следить мы за ними, конечно, будем неусыпно. Бог знает, что этот парень может натворить, если его вдруг перестанут сдерживать! Распоряжения уже отданы, к делу будут привлечены органы госбезопасности.
