Сергей Шхиян - Покушение
Нужно с ними кончать, — с холодной ненавистью подумала моя милая спутница, — со всеми разом. Рыжий попик о чем-то догадывается. Тем хуже для него! Скоро у моих все будет готово, — она вспомнила своих помощников, тех самых которых мы будто бы убили утром на дороге, — еще четверть часа и можно будет начинать.
Я лежала с закрытыми глазами, не зная, что можно предпринять. Судя по мыслям Елены Павловны, я влипла, и так крепко, как еще никогда раньше. Как получилось, что она сумела меня обмануть, я не представляла. До этого случая она думала только то, что говорила, и никаких опасных, предательских мыслей у нее не было.
— Я не собираюсь заставлять тебя делать что-нибудь мне в угоду! — с душевной теплотой в голосе сказала Елена Павловна. — Я хотела тебе только помочь, в память о нашей большой любви! Не хочешь меня слушать — твое дело, а я думала, что ты меня хоть немного любишь!
Отец Дмитрий смутился, но вида не подал. Соблазнительные любовные сцены с участием Елены Павловны промелькнули в его памяти, но он постарался их сразу же забыть.
— Что было, то быльем поросло, — ровным голосом, ответил он. — Тогда я был молодым и глупым, думал только о плотском, а теперь я другой человек.
То, что он сказал, насторожило меня еще больше. Выходило, что в дом священника мы попали не случайно и они с попутчицей давние знакомые.
— Я не пойму, тебе что, жалко этого? — спросила Елена Павловна и указала головой на меня. — Или свою вяленую воблу?
Отец Дмитрий ответил не сразу, какое-то время молча сидел, глядя на оплывающую свечу. Потом поднял на собеседницу глаза:
— Я хоть и грешник, но не душегуб. И гореть в аду не собираюсь. Ушла бы ты по добру и не смущала мне душу, — попросил он. — Покаяться я тебя уже не прошу, ты служишь дьяволу, и пусть он заботится о твоей душе.
— Нет, милый, так просто мы не расстанемся! — больше не скрывая ненависти, воскликнула Елена Павловна. — Увяз коготок, всей птичке пропасть! Наше дело от того, что ты стал святошей, не проиграет. Не хочешь сделать, что я тебе велю, сделают другие, только тебе тогда плохо придется.
— Это мы еще посмотрим! — рассердился отец Дмитрий.
— Смотри не смотри, но ты сам выбрал свой путь, — сказала она, порывисто встала и направилась к дверям.
Я поняла, что она собирается сделать, и попыталась ее задержать.
— Останови ее! — крикнула я священнику, вскакивая с лавки.
Он повернулся ко мне, покачал головой и не сдвинулся с места. Елена Павловна посмотрела через плечо в мою сторону и бросилась к выходу. Я сунула руку в карман за пистолетом, но его там не оказалось. С отчаяньем вспомнила, что после того, как я выстрелила в ее сообщника, он выпал у меня из руки.
— Стой, ты отсюда не выйдешь, — закричала я, и побежал вслед за ней.
Однако догнать ее мне не удалось. Елена Павловна выскочила из горницы и захлопнула за собой дверь. Я попыталась ее открыть, но не смогла, она успела чем-то подпереть дверь снаружи.
— Что ты сидишь! — набросилась я на попа. — Она нас собирается сжечь!
Священник пожал плечами и остался на месте, подумав при этом, что у меня что-то случилось с головой.
— У вас есть другой выход? — спросила я, продолжая попытки открыть дверь.
— Нет, только этот, — ответил отец Дмитрий. — Ты не бойся, ничего она нам не сделает! Все в руках Господа.
— Господа?! Ее снаружи ждут сообщники, и они собираются сжечь нас заживо! — закричала я, в отчаянье оглядываясь. — Отсюда даже в окна не вылезти!
— Откуда ты знаешь о сообщниках? — спокойно спросил он.
— Не знал бы, не говорил! Ты так и будешь сидеть и ждать, когда мы сгорим? — спросила я, примериваясь к малюсеньким окошкам, забранным толстенным мутным стеклом, в которые не протиснуться было даже мне, не то, что священнику или кучеру.
— Когда-то я очень любил эту женщину, — не отвечая на вопрос, сказал он. — Где все это теперь?
— Там же, где и раньше, я видел, как ты на нее смотрел, когда мы приехали! Только вот она тебя совсем не любит! — прервала я его грустные воспоминания, не оставляя бесполезные попытки открыть дверь. — Что же делать, мы здесь, как в мышеловке! Батюшка, а где твоя жена? — с надеждой, спросила я.
— Там, в летней горнице, разговаривает со старухой, — ответил он и показал на дверь, ведущую во внутреннюю часть дома.
Я, не спрашивая разрешения хозяина, бросилась туда. Летняя горница оказалась точно такой же комнатой, как и та в которой мы остановились, только в ней не было печи. Попадья со знахаркой сидели за чаем и, когда я туда ворвалась, удивленно на меня посмотрели.
— Что-нибудь случилось? — спросила матушка.
— Пока нет, но случится! Из дома можно как-нибудь выбраться?
— Конечно можно, там есть дверь, — указала она, — вы же через нее входили…
В отличие от попадьи знахарка сразу насторожилась и точно угадала ситуацию.
— Никак горим? — спросила она.
— Еще нет, — ответила я, — но, кажется, скоро загоримся.
— А где отец Дмитрий? — быстро спросила она.
— Там!
— Да что случилось? — вмешалась в разговор попадья. — Где-то пожар?
— Скоро начнется, — вместо меня ответила старуха. — Вот горе-то какое! Проглядела я, старая!
Это уже становилось интересным и невольно заставило всмотреться в знахарку. Внешне она выглядела обычной деревенской старухой, и в то же время, в ней было что-то такое, что цепляло взгляд. Однако рассматривать ее и анализировать времени не было. Я ничуть не сомневалась, что Елена Павловна выполнит свое обещание. Я видела ее в деле и понимала, что эта по-своему талантливая женщина, не остановится ни перед чем.
— Матушка, а на чердак у вас ход есть? — обратилась она к хозяйке.
— Нет, туда можно залезть только со двора по лестнице.
— А подполье? — с надеждой спросила я.
— У нас ледник во дворе…
— Дымом пахнет, — сказал, входя к нам в комнату, отец Дмитрий. — Неужели, правда начался пожар?
Все начали инстинктивно принюхиваться. Я почувствовала запах дыма.
— Горим! — пронзительно, так что все невольно вздрогнули, закричала матушка, и бросилась прятаться на груди мужа.
Отец Дмитрий отстранил ее от себя, опустился на колени и начал молиться.
— Где горит? — спросил из соседней комнаты, последний обитатель дома, кучер Иван. — Со двора дымом тянет…
— Вот и все, — сказала я, чувствуя в душе полную пустоту и неимоверную усталость. — Теперь нам остается только ждать.
— Чего? — дрожащим голосом спросила матушка.
— Смерти или чуда, — ответила я.
— Нужно бежать! — крикнула она и кинулась в соседнюю комнату. Оттуда послышались громкие удары, Иван бил чем-то тяжелым в дверь. Потом он крикнул:
— Нас заперли! Горим! Спасайся, кто может!
Ужас сковал мои силы, и я безвольно опустилась на лавку. Снаружи уже слышался треск горящего дерева. В невидимые щели в горницу начал просачиваться дым. Сразу стало трудно дышать. Иван продолжал кричать и ломать входную дверь. Священник молился. Я сидела, тупо глядя перед собой. Одна знахарка почему-то сохраняла спокойствие. Старушка осталась на своем месте и, не спеша, прихлебывала из блюдечка чай.
Удивительно, но ее необъяснимое спокойствие вернуло мне силы.
— Батюшка, вместо того чтобы молиться, помог бы Ивану открыть дверь, — сказала я отцу Дмитрию и пошла, посмотреть, как у того продвигается дело. Кучер стоял против входной двери и как тараном бил в нее тяжелой скамейкой. Сил у него было мало, и та от ударов только вздрагивала.
— Дай я попробую, — оттолкнув меня с дороги, закричал отец Дмитрий и отобрал у обессилившего кучера скамью.
За окошками уже полыхало пламя и у нас внутри стало совсем светло. Священник что есть силы, выбивал дверь, но она не поддавалась. От дыма стало нечем дышать. Сорвав голос, оборвала крик попадья и натужно закашлялась, задохнувшись дымом. Вдруг со звоном в одном из окон лопнуло стекло, и в комнату ворвался вихрь огня. Меня опалило жаром и я, спасаясь от пламени, отступила к глухой стене.
И в этот момент из дыма выплыла старуха знахарка. Она подошла к отцу Дмитрию, и что-то ему сказал. Что именно, за треском пожара я не услышала, но он тотчас бросил попытки выбить дверь и швырнул скамью на пол.
— Алевтинка, иди сюда, — на этот раз громко, так что я услышала, позвала меня старуха.
Услышав такое обращение, я решила, что или схожу с ума или теряю сознание. Однако знахарка обращалась именно ко мне, и я почти против воли послушалась и подошла.
— Помоги, милая, матушке, а то она занедужила, — попросила старуха и обратилась уже ко всем. — Идите за мной.
Бабка подошла к запертой снаружи входной двери и легко, безо всякого усилия ее открыла. Я поймала попадью за руку и потащила за собой. Все бросились в сени, спеша убежать из дома. И тут произошло нечто совершенно немыслимое и необъяснимое. Лишь только я переступила порог горницы, как пожар утих. В сенях было тихо, будто за стенами дом не бушевало пламя. И воздух был самый обычный. Мы все замерли на месте, и молча стояли, не зная, что делать дальше. Одна матушка продолжала кашлять, но и она скоро утихла.
