Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)
Продолжил воевать.
Каждое капральство ежедневно возглавлял новый капрал, и командовал им весь день. Потом даже ввел ротацию, и новый капрал уходил командовать другим капральством. Вечерами занимались по программе морской школы, выкинув из нее все специальные дисциплины и добавив изучение устава. Мне надо, чтоб устав у капралов от зубов отлетал — а то назначат им дебила-офицера и нужно будет прикрываться от идиотских распоряжений тем самым уставом — «… никак не могу исполнить, ваша милость, согласно пункту три раздела войсковой службы Устава …»
Жаль только — успехи курсантов и тут были невелики. Что огорчало.
Еще огорчал расход пороха. 6 грамм на выстрел штуцера — вынь, да полож. 12 килограмм залп полком. Три пуда пороха в день — минимум. Около трех телег пороха в месяц. А у нас всего их было полтора десятка.
Чтоб поддерживать такую интенсивность стрельбы, обучали пехоту не только пользоваться зарядными капсулами заводской расфасовки, которых катастрофически не хватало, но и заряжать самим.
… Теперь глядите внимательно. На ваших штыках вот тут канавка есть — кладете свой штык на толстую ветку, на стол брошенную, чтоб она аккурат по канавке легла. Выходит качель такая. Вот сюда, в углубление у ручки ставите отлитую пулю, что вам каптер отольет и выдаст, как мы на прошлых занятиях пробовали. А вот на этот кружок у острия ставите большой наперсток, что у вас в воинской справе для шитья приспособлен. В него сыпете порох, пока штык не качнется, и не встанет ровно. Коли на рукоять перекос качели будет, то досыпать пороху потребно, а коли острие перевесит — щепотку пороха из наперстка забрать надо. Как качель ровно встала — порох из наперстка в камору засыпаем, наперстком и трамбуем, а потом и пулю туда вгоняем плотно. Коль стрелять не прямо сразу предстоит — еще вощеной нитки оторвать надобно кусочек, кольцом ее в камору вокруг пули положить, по стеночкам, а потом перевернуть наперсток и его краями, как колечком, нитку притрамбовать хорошенько. Опосля чего из коробка гвоздик достать и сзади в камору его вставить. Плотно вставить, но не бить, а то вспыхнет все у вас в руках, и без них останетесь. Ноне пробовать будем, а на следующих занятиях, поговорим, что порох разный быть может, наше огневое зелье сильнее свейского, и класть его потребно меньше. Но и у нас с разных мельниц порох разный идет, и надо его испытать вначале, прежде чем кружки под наперсток на штыке выбирать …
Вот примерно из таких мелочей складывалась лавина завертевшая меня.
А еще эти драгуны. Что с ними делать, кроме как натаскивать на них пехоту — представлял слабо. Кавалерийские наскоки и размахивание саблей были не моей специализацией. И драгуны, в назначенных специально для них упражнениях, размахивали штуцерами и Дарами. Все не мог решить, какой вариант эффективнее. Из штуцеров драгуны могли вполне безопасно отстреливать неприятеля издали, легко разрывая дистанцию при попытки супостата приблизиться. Вот только приближаться этот супостат будет к нашей же пехоте …
А используя Дары, и прорываясь к строю неприятеля, драгуны легко могли устроить страшную мясорубку. Вот только дробовики у нас с весьма скромной дальностью, и прорыв конницы на дистанцию открытия стрельбы без жертв наверняка не обойдется.
Даже пробовал вешать на лошадь грудной доспех, по технологии щитов тяжелой пехоты, только состоящий из восьми броневых пластин сложной формы, размещаемых в кармашках специальной парусиновой сбруи, надеваемой на лошадь. Результат — в принципе, приемлемый. Надо еще поработать над формой и расположением пластин, а то лошадь себе грудь и шею натирала. И еще поэкспериментировать с закреплением на этой сбруе по бокам пары картечниц 50мм. Все равно их наделали больше, чем пока надо. И посмотреть, как лошадь будет выдерживать отдачу.
Сразу скажу — лошадь была не в восторге. И всячески это демонстрировала, вплоть до сброса седока. Если еще приучить ее к грохоту Дара над ухом было реально — то к шестидесяти килограммовому удару отдачи картечницы — животные приучаться категорически отказались. Пока закрыл это направление, мысленно стирая батальное полотно атаки четвероногих танков, оснащенных парой стволов калибра 50мм. Жаль. Вернусь к этим мыслям попозже — пока просто некогда.
Массовое внедрение нового оружия в войска — привело меня к почти святым отцам, с нижайшей просьбой — взять на себя полковых батюшек, так сказать, совместив в своем лице полковую службу спасения душ со службой секретчиков, уже спасающих секретное оружие. Мысленно хмыкнул, представив мой вариант комиссара — в кожаной рясе. Полный сюр.
… Нет, конечно — лично все не сделать. Надо вам назначить себе в помощь солдат, да еще из госпиталя забрать людей. Там часть солдат к строевой службе мало пригодны, и вовсе не оттого, что их тут покалечили, хотя, есть и такие, но большинство все же изначально болезные были, и к службе не пригодны. А вот помочь медикам раненных, после боя, собрать, и все разбросанное оружие, вплоть до стреляных и брошенных камор подобрать — им по силам будет. Напоминать, как важно максимально долго не давать врагам в руки наше оружие — не буду. Говорили и не раз. Теперь от слов к делу переходим, да еще надобно сделать так, чтоб во все новые полки с новым оружием ваши люди поступали… Да, догадываюсь, что нет людей, вы только на одни мои придумки много специалистов дали. Очень много — улыбнулся — даже не могу точно сказать сколько. Вот только полки новой армии, это просто завершение наших совместных трудов. Без контроля за полками — становится бессмысленна вся наша охрана заводов …
Убедил. Куда они денутся. Мысленная картинка комиссара в кожаной рясе дополнилась лицом с суровым, но благообразным выражением и раскатистым командным голосом. От оружия эти действительно святые отцы отказались, значит, дорисуем в картинку еще тяжеленное кадило со свинчаткой, и пару бойцов охраны — заодно их назначим служками во время богослужений. Вполне себе симпатичная картинка нарисовалась.
И это была всего только треть забот. Еще был завод и основная задача — подготовка к походу.
На заводе пропадал с утра, и вместо обеда. Делали и переделывали воинскую справу. О диковинках даже не задумывался, а ведь хотел начинать делать радио. Но, увы.
Массированные испытания наших огнестрелов и зашитной амуниции выявили ряд скрытых дефектов, в том числе и в концепциях. Множество выбитых плеч и рук от интенсивной стрельбы. Заедание механизмов от грязи — что не удивительно, ведь Дар разрабатывал изначально для практически стерильных условий морских баталий. Механические повреждения, в том числе прицелов. Отсутствие защиты от дурака, в том числе — предохранителей. А дураков у меня оказалось ноне в избытке, так что, медсестры начали изучать практикум по огнестрельным ранам.
Практически каждое утро проводили с мастерами мозговые штурмы по новым напастям. Все же, удачно вышло, что недоделки выползли сейчас, а не во время боев.
Вынужденно уменьшили калибры всего огнестрела. Ввели дополнительные детали, в виде ствольных коробок вдоль всего механизма и принудительного охлаждения за счет эжекции воздуха.
Кроме этого, в полный рост, встала проблема учебного оружия, желательно не использующего порох. Даже про арбалеты думал. Просто на глазах регрессирую. Вначале ввел унитарный патрон, потом убедился, что мне не потянуть его на всю армию, и ввел револьверные пороховые ружья с каморами заряжания. Теперь вижу, что и пороха у нас не вагоны. Докатился до арбалетов. А потом что? Станет жалко переводить пружинную сталь на плечи луков, и перейдем на пращи? Пора с этим завязывать. Вместо арбалета, выдал мастерам на пробу — эскизы пружинно-поршневой пневматики. Принцип у нее самый простой — когда переламывают ствол, рычаг, связанный со стволом сжимает поршень и мощную пружину, одновременно открывая отверстие для всасывания воздуха. Когда ствол полностью переломлен, поршень входит в зацепление с фиксатором, управляемым курком. То есть, поршень и пружина встают на боевой взвод. Затем в ствол закладывают пульку, и ствол закрывают. При этом, рычаг, который давил на поршень, возвращается в исходное положение и закупоривает отверстия, оставляя воздуху выход только через ствол. Когда курок нажимают, сжатая пружина освобождается, с большой скоростью толкает довольно объемный поршень, он сжимает воздух перед собой и сжатый воздух устремляется в ствол. Пулька вылетает. Причем, микронная точность поршню не нужна, достаточно нескольких компрессионных колец — за счет большой скорости движения, воздух через поршень просто не успевает просачиваться. Одним словом — нашим технологиям по силам. Вот только ствол маленького калибра мы сделать никак не могли. Вот такой парадокс. Минимальный калибр ствола, который можем делать на наших крутильных станках — 9мм. И то, если начнем вращать форму напрямую турбиной Парсона. Небольшую турбинку малой мощности с торцевым расположением паровых сопел — сделать мы могли. Собственно, для крутильных станков и делали, в виде эксперимента, а то уж очень тяжелая механика передачи и повышения оборотов вращения выходила. Но был предел, для нас, и в этой технологии — не выдерживала турбина, или, что чаще — форма и опоры. В результате — минимально возможный калибр для безопасного изготовления был 9мм. Точнее не так. Изготовить могли и меньше. Но не на потоке и с большой толщиной стенок ствола. Зачем нам эти сложности? Девять миллиметров, так девять. Просто у пневматики будет большая и тяжелая поршневая камера с пружиной. Общий вид чем-то на упрощенную Штуку походил, только вместо барабана была большая по длине поршневая камера. Ну и стреляло это чудо … посредственно. А то была мысль использовать пневматику в боевых действиях. Хотя… для тайных операций, хорошему стрелку и с небольших дистанций — может пригодиться. По крайней мере — Степан одобрил и хотел забрать первый опытный образец себе. Сейчас! Степан у меня хоть и лакмусовая бумажка для проверки удачности стреляющих образцов — но на этом образце нам еще испытания проводить! Очень простые испытания, кстати. Прогнать через стрельбу из пневматики пару тысяч моих курсантов. То есть — стрелять непрерывно пять дней, периодически смазывая оружие и меняя стрелковые стенды, чтоб на предыдущих смогли собрать расплющенные свинцовые пульки. Свинец у нас также был быстро заканчивающейся роскошью.
