Станислав Сергеев - Памяти не предав
— Сокол, что случилось?
— У него боезапас сдетонировал. Там такое в воздухе творится…
Через несколько минут уже капитан Решетников докладывал своему руководству.
— Клумба, это Ромашка-четыре, задание выполнил, возвращаюсь. Повреждений нет.
Все облегченно вздохнули. Никто так не волновался, даже когда Р-5 наводили на немецкие бомбардировщики, а тут уже был совершенно другой уровень, и технически и организационно.
В дополнение к этому ночному охотнику готовили другой, но уже не с ПЗРК в качестве основного оружия: у немцев было слишком много самолетов, а зенитные ракеты еще в наше время были дефицитом, поэтому решили разработать и пустить в работу еще одну систему. В качестве оружия предполагалось использовать советскую авиационную пушку 30-мм 2А42, которую сняли с поврежденной БМП-2. Работы еще не были закончены, наши умельцы с аэродромными специалистами пока не закончили крепление и систему управления орудия на бомбардировщике ДБ-3, но, исходя из реалий, это будет неплохой ответ немцам: электронное наведение, цифровой баллистический вычислитель, совмещенный с приборами ночного видения, должны повысить эффективность этого оружия. К сожалению, это пока еще незаконченное решение, но как мы надеялись, в ближайшем будущем люфтваффе ощутит на себе потуги наших умельцев.
Из-за явного дефицита истребительной авиации и подавляющего превосходства люфтваффе, извращение в виде Р-5 и прикрепленного к нему ПЗРК «Стрела» пришлось несколько раз применять и днем. По договоренности с советскими летчиками-истребителями, закрутив воздушную карусель, они вытягивали немцев в район Инкермана. Там их атаковала зенитными ракетами четверка «беззащитных» Р-5, поддержанная безжалостной и смертоносной «Шилкой». Основное условие, оговоренное с Судоплатовым, — чтобы подбитые ПЗРК самолеты противника падали на контролируемой советскими войсками территории. На месте каждого пожара потом рыскали вездесущие сотрудники контрразведки и собирали любые фрагменты самонаводящихся зенитных ракет.
К тому времени в Севастополь пришли несколько кораблей, полностью забитых продуктами, горючим и боеприпасами, которые мы заказывали. На днях в обстоятельствах строжайшей секретности готовилась отправка группы специалистов и членов семей наших бойцов. В первую очередь это были женщины и дети, которые требовали немедленного курса лечения и усиленного питания экологически чистыми продуктами.
На фоне таких тактических успехов в нашем коллективе царило приподнятое настроение. Но и я, и Судоплатов понимали, что основная задача не бить немцам морды, а передавать технологии и, главное, учить, поэтому параллельно готовилась операция по отправке первого потока специалистов.
Постоянно курсирующими подводными лодками Черноморского флота уже отправили в Новороссийск партию вычислительной техники, где на серверах хранились горы технической документации, и четырех специалистов по обслуживанию и установке. В их число входили уже готовые и опробованные танковый и авиационные симуляторы. С побережья, для оперативности, военно-транспортными самолетами все эти ценности уже вывозилось подальше от линии фронта. Изначально планировалось как перевалочную базу использовать Усадьбу, а потом решать, что делать дальше, но начавшееся немецкое наступление под Москвой изменило планы, и грузы пошли в Куйбышев, где была создана основная база. Там уже несколько дней рулил Борисыч, официально получивший звание старшего лейтенанта госбезопасности.
После совещания было принято решение про демонтаж памятников в виде боевой техники в нашем времени и отправке их предкам. В этом был смысл — как образцы техники второй половины войны они очень бы пригодились, показывая на примере компоновку, технические решения, так сказать, воплощенные в железе. Поэтому специальная группа в сопровождении охраны, тягача с прицепом, крана активно колесила по просторам Крыма в нашем времени в поиске таких раритетов. В Армянске с пьедестала сняли Т-34-85, в Алуште СУ-100. Даже умудрились смотаться в Чаплинку под Херсоном и по-тихому умыкнуть с постамента ИС-3.
На фоне успехов в прошлом в нашем мире тоже накопилось много проблем. Та же профессура опять начала бузить, но уже не в открытую, а потихоньку, исподтишка саботируя работы по переводу бумажных книг и документации в электронный вид. Принудительные работы в строительно-трудовом батальоне их приструнили, но тем не менее закулисная возня продолжалась. В итоге Старостенко, после путешествия в прошлое с новыми силами взявшийся за работу, начал настоящую войну среди ученых. Но в этот раз он поступил мудро — подал списки тех, кого он видит очень полезными нам, тех, кто полезен, и тех, кто может пригодиться. Отдельным списком были те, кого можно было бы использовать в бериевских «шарашках», но под жестким контролем и постоянно пиная. Человек шесть, из тех, кто часто мелькал в рапортах наших осведомителей как зачинщики саботажа, не попали ни в один список. Викторович оставил на наше усмотрение решение судеб этих индивидуумов. Поэтому после очередного визита в Севастополь я махнул рукой и запустил процесс контролируемого естественного отбора. Тех спецов, которых в первую очередь рекомендовал Старостенко, под разными предлогами вытягивали в наш бункер и проверяли на детекторе лжи и при положительных результатах санкционировали ознакомление с миром прошлого.
Таким образом, через три-пять дней у нас уже была группа ученых, которых можно было осознанно использовать в проектах, связанных с передачей знаний и технологий. Все, что мы делали до этого, носило эпизодический и отрывочный характер, как сказал Старостенко — не системный. Вот пусть обученный и подготовленный народ и занимается организацией этой системы под нашим контролем. Но тем не менее режим секретности был ужесточен, и людей заставили подписать особые соглашения, в которых были прописаны драконовские санкции за любое разглашение информации о проекте путешествий во времени. Причем для этих целей у нас был создан орган наподобие трибунала, куда входили и представители военных и гражданских, допущенных к проекту.
Перед выходом на ту сторону люди теперь подписывали обязательный документ о неразглашении, который действовал в рамках законодательства СССР сорок первого года. При этом судопроизводство над такими нарушителями, если они были из нашего времени, передавалось нашему трибуналу, и по согласованию был выработан механизм экстрадиции преступников из разных времен.
Все эти нововведения документально оформлялись, отправлялись на подпись высшему руководству СССР и стали уже достоянием истории. Наверно, позже наши потомки будут рассматривать эти бумаги с неменьшим интересом, чем так называемый пакт «Молотова-Риббентропа», про который всякая западная демократическая камарилья наговорила гадостей. А как по мне, так нормальный ответ СССР на тайные договоренности Англии, Франции и остальных Польш по разделу Европы, где однозначно СССР была уготована участь мальчика для битья. Вполне трезвый и реалистический подход Сталина к политической действительности в то время — или выгадывать, обманывать, как оно называется в простонародье — «кидать», это прерогатива англичан и французов?
Также пришлось решать вопрос с захваченной группой херсонских внутряков. Олег вывел меня напрямую на связь с полковником Лукичевым, который, получив подтверждение, что с его невесткой и внуком все в порядке, был вполне доброжелательным и от своих щедрот слил немного очень интересной информации, намекая, что сам бы не прочь смотаться в прошлое, тряхнуть сединой. Вот ведь жучара…
По его данным, херсонцы не то чтобы обиделись, но задумались о более серьезных действиях, и информация, переданная через военно-морскую разведку, о том, что группа цела, но временно нейтрализована, не сильно изменила их планы силового воздействия в крымском регионе. И это на фоне того, что татарские группировки снова зашевелились, получив подпитку в виде горючего, продуктов, боеприпасов, причем, по уверениям Лукичева, все это прибыло точно не из Украины, и здесь явно прослеживается турецкий след. Но, по последним данным, учения, недавно проведенные при приходе колонны майора Дегтярева, произвели впечатление на многих заинтересованных лиц. Те же киевляне хотели бы пообщаться и через Лукичева намекнули о переговорах и о своем настрое на конструктивный диалог. А это могло быть связано только с тем, что российская сторона, немного правда удивленно, но подтвердила, что майор Оргулов их человек, хотя стала всячески выпытывать обстоятельства такого интереса.
Так что в ближайшее время ожидается прибытие киевских эмиссаров.
Лукичев поинтересовался, чем он еще может быть полезен, вот тут я и выдал весь список своих пожеланий в электронной форме. Там после прочтения немного прибалдели, и в эфире несколько раз проскочили непечатные высказывания. Мы с ним давно уже перешли на нормальный разговор, поэтому уже обсуждали все по закрытому каналу, который предоставила разведгруппа, все еще официально сидевшая в аэропорту и наблюдавшая за нами.
