Сухой закон (СИ) - Дорохов Михаил Анатольевич

— Да, это я. Восемьсот долларов, как договаривались.

— Откуда у тебя столько денег? — влез в разговор МакКарри, который сидел на диване, закинув ногу на ногу.

— Погоди, Пит… — осадил его Томпсон, — Пусть мальчик ответит. Действительно, откуда у тебя столько баксов, малой?

Мне почему-то казалось, что он издевается. Я ответил:

— Смог получить деньги в долг и неплохо вложить их.

— Наслышан… наслышан… Мебельная фабрика, да? И гаражи…– поинтересовался Гэрри.

— Именно так, — кивнул я, понимая, что смысла отпираться нет. Слухами земля полнится, а за неимением новостей кроме газет, устные «предания» разносятся как бурный ветер.

— Девятьсот долларов…

— Сотню я уже отдал до этого, — тут же сказал я.

— Да-да… Итого, остаётся восемьсот. Ты принёс их все?

— Да, — кивнул я и медленно достал из-за пазухи толстый конверт

— Кто бы сомневался… — неожиданно усмехнулся Томпсон. Вышло это как-то странно и невпопад. Я напрягся.

— Давай, посчитаем, — как будто с издёвкой произнёс ростовщик и кивнул Питу.

Тот вскочил с дивана и забрал у меня конверт с наличными. По отношению к своему двоюродному брату он вёл себя подобострастно.

Гэрри снова нацепил пенсне, открыл конверт и начал пересчитывать баксы. Когда он закончил, то выдвинул один из ящиков стола и бросил туда получившуюся пачку, а взамен неё положил на стол револьвер. Я почувствовал, как по затылку и спине пробежал холодок. Всё идёт совсем не так, как я думал.

— Ну, расскажи нам, откуда у тебя деньги? — со сладкой улыбкой произнёс Томпсон.

— Мне добавить нечего. Фабрика начала приносить успех…

— Послушай, мальчик, я всю жизнь считаю деньги. Свои, чужие, — прервал меня ирландец, — Я знаю все сегодняшние цены на важные товары, которые есть на рынках. Я примерно знаю, сколько зарабатывают владельцы крупных лавок и в этом квартале, и в соседних. Даже если они нам не платят. У меня глаз намётан. И мой опыт говорит следующее: ты врёшь. Ты откуда-то взял деньги, чтобы всё это открыть и запустить…

— Я повторюсь, успешная ставка позволила мне… — начал я, но Томпсон неожиданно бахнул кулаком по столу.

— Деньги отца позволили тебе это сделать! Никакой сопляк не смог бы разбогатеть за это время, особенно такой тупой и необразованный, как ты!

Шестерёнки моего мозга заработали в ускоренном режиме. Штармайер, которого я убил при самообороне, говорил о том, что ирландцы замешаны в инциденте с отцом. Гарри вспомнил, что Иван Соколов собирался встречать кого-то и готовил для этого ружьё. Странный пожар потом.

— Я не понимаю, о каких деньгах идёт речь! — настойчиво произнёс я.

Гэрри переглянулся с Питом, затем снова вперил в меня тяжёлый взгляд и отчеканил:

— Тридцать тысяч долларов. И эти деньги — не его!

Внутри меня как будто разразился гром. Какие ещё такие тридцать тысяч вечнозелёных???

А ростовщик, тем временем, продолжал:

— Я хочу знать — где остаток от этих денег? Ибо я повторюсь, я очень хорошо умею считать. У тебя должно было остаться ещё прилично, Алекс. Где деньги?

Тупиковый разговор для меня. Особенно с револьвером, который хоть и лежит на столе, но так далеко от меня, что кидаться за ним бессмысленно. За спиной у двери громила «Пёс». Нас двое и без оружия… Ну почти… А их трое. Успеет ли капитан?

— Отец ничего не говорил мне об этих деньгах. Так что, скорее всего, Вы путаете его с кем-то.

— Поверь мне, мальчик, я ничего не путаю. Значит, ты нашёл эти «гринбэки» сам после смерти своего папаши там, где он их припрятал, — с гнусной улыбкой развёл руками Гэрри и облокотился на спинку кресла. Его толстый живот колыхнулся и показался между пуговицами рубашки.

— Старый козёл пел нам ту же песню, когда мы пришли за деньгами к нему, — ухмыльнулся Пит, обнажив кривые жёлтые зубы.

Тело Алексея бросило в жар. Да и, признаться, я сам впал в бешенство, с трудом сдерживая порыв ярости. Пит МакКарри — вот первый урод, который пришёл убивать моего отца тогда. Думаю, и Дэнни там был. Долговязый Пит никогда не ходит без своего верного «Пса». Может, с ними был кто-то ещё. И всё это было по приказу Гэрри урода Томпсона.

Кулаки сами непроизвольно сжались до белого каления в костяшках. Тело одеревенело, и я тяжёлым взглядом смерил Пита. Напряжение последних почти двух месяцев тоже сказывалось. Если помножить всё это на гормоны молодого тела… Хотелось рвать и метать, но терять голову было нельзя.

Гэрри заметил, как я поменялся в лице и как ни в чём не бывало, пожал плечами:

— Он сам нарвался, парень. Нужно было просто по-хорошему отдать нам деньги. Но теперь твоего папаши нет. Поэтому придётся спрашивать с тебя. Итак, мне нужно твоё согласие на передачу в моё владение фабрики, гаражей, машин и суповой кухни. Из неё, кстати, можно будет сделать что-нибудь неплохое. На твоих земляков мне глубоко параллельно. Теперь там будет наша точка. И не забудь про все оставшиеся деньги!

И он начал искать необходимый бланк на столе:

— Та-ак, ты распишешься… во-от тут…

Я неотрывно смотрел на руки ирландца, шарящие среди бумаг. Не отпустят нас. Ни меня, никого. Даже если я подпишу эти согласия, и чудом выйду отсюда, то уже потеряю всё, во что были вложены заработанные деньги. Со мной пошлют людей. А когда ирландцы поймут, что ничего от меня не добьются, то начнут пытать, или возьмутся за семью. Тридцать тысяч долларов — вполне себе деньги, чтобы эти бандиты пошли на такое. А скорее всего, меня начнут прессовать прямо тут, никуда так и не выпустив. При любом раскладе я и семья, мои близкие — пострадаем. Н-да, задал отец задачку. Тут, как ни крути, как только я открыл бы что-то серьёзное — ко мне пришли бы ирландцы с вопросом: откуда гроши? И вообще… Что это за деньги такие?

Если даже я вывернусь и начну оперативно крошить банду Томпсона — всех не поймаю сразу. А учитывая, чем тут занимается Гэрри, он, похоже, один из «бухгалтеров» ирландцев в Нью-Йорке. Настоящее логово для преступников их диаспоры — Чикаго. Здесь, в Нью-Йорке и без них хватает акул подпольного бизнеса всевозможных видов. Сеть ирландцев тут слаба, но после того как бумаги с моими фабрикой, гаражом и кухней уйдут в Чикаго — мне уже их будет не вернуть. Тягаться с ирландской Бандой Северной стороны из Чикаго я пока не могу.

А вот уйти сейчас, это значит подвесить вопрос в воздухе. Тогда Томпсон будет решать проблему на своей земле, не прибегая к помощи своих «старших» товарищей из другого штата, думая, что мы не можем потягаться с ним силой, и чтобы не прослыть слабым в среде «своих». Мол, не справился с каким-то молодым и борзым коммерсантом. Так что подписывать нельзя — тогда сто процентов в Чикаго будут знать об этой ситуации. Что ж, назад дороги нет в любом случае.

Предугадать такой исход было непросто — поведение того же Дэнни «Пса», это обычное поведение фрика-торпеды в начале XX века, где уровень образования так низок, а уровень психотравм так высок, что таких психов иногда даже специально набирают в банды, чтобы запугивать именно ветеранов войны. Принцип «будь страшным» здесь самый главный. Угрозы до взимания долга — тоже обычное дело, и поведение ирландцев до сегодняшнего дня не выбивалось из общей «температуры по больнице» для их банд. Кто же знал про эти тайные тридцать тысяч баксов?

— Ты успеешь? — эти слова я произнёс по-русски.

И ответом мне было:

— Да!

— Тогда сейчас… — закончил я.

— О чём Вы говорите? — поднял глаза Гэрри.

— Говорю: хрен тебе, а не фабрика! — коротко бросил я.

А Синицын уже рванул вперёд, сократив дистанцию до стола в мгновение ока.

Я с разворота зарядил крюк в челюсть Дэнни «Пса». Громила не вырубился, но пошатнулся и не успел поднять ствол. В руке отозвалась резкая боль, но я уже врубал ногу в запястье «Пса». Его револьвер покатился по полу, и я тут же отпрянул в сторону. Повернулся…

Томпсон застыл с рукой над столом, тянущейся к револьверу. Рядом стоял Синицын, направляя на вытянутой руке в голову ирландца миниатюрный пистолет. Неподалеку на полу валялась подкладка шляпы, под которой прятался до этого Дерринджер.