Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман
— А я вот про зерно думаю! — попробовал я сбить Лга’нхи с гопнических мыслей. — Надо бы нам зерно сажать, которое у аиотееков отбили.
— Ну надо так надо… — Последовал ответ в стиле: «Тебе надо ты и сажай». — Как и в случае с ремеслом, все соглашались, что «надо», но никто не хотел этим заниматься лично.
— Ты ведь пойми, — попытался я вразумить приятеля. — Улоскат, баба моя, она ведь этого зерна вырастила в три раза больше, чем местные горцы своего собирают. Если мы все растить его начнем, так ведь про голод вообще забудем. Напрочь!
— Да мы и так вроде не голодаем…
— Потому что взятое у аиотееков зерно жрем.
— Вот… и я о том же — надо идти аиотееков бить. Тогда и верблюдиц возьмем у них, и зерно это твое. И вообще, — они богатые, у них много чего взять можно… А ты знаешь, эти верблюды, они ведь по нескольку дней могут не есть, и им хоть бы что… И даже не пить! Представляешь?
— Да знаю я про твоих верблюдов… Они потому и с горбом, что там у них жир отлагается, за счет которого они и живут, когда больше жрать нечего… Я тебе про зерно толкую.
— А если знал, то чего раньше-то не сказал? А я то переживал, что им есть нечего, когда по горам этим шли… Что за место-то такое? То ли дело степь!
— Да толку с твоих верблюдов? Я тебе толкую, что одна баба за лето столько зерна собрала, что шесть мужиков целый год кормить можно, а ты мне все про верблюдов!
— Ну так и отдай свое зерно бабам, — пусть они этим и занимаются. А то у нас стадо маленькое, а баб много им толком и заняться-то нечем…
…Нет, ни фига не получается диалога… Хотя мысль о том, чтобы свалить на баб работу… в этом что-то есть! — У нас ведь теперь горянок довольно много, а они к работе на земле привычные. Да и детишки их небось с детства на огородиках-пашенках своих родителей вкалывали… А если учитывать, что отдали мы их приблудным от Леокая, а там почитай все прибрежники, тоже имеющие некоторое представление о землепашестве, то получается…
Хрень, однако, получается полная. Лга’нхи-оуоо и крестьяне-оикия — вот что у нас получается. А еще можно набеги на соседей устраивать и их заставлять для себя хлеб растить, и лить бронзу.
Нет, я, конечно, понимаю, что все попытки строительства царствия небесного на земле, как правило, заканчивались построением ада. Но как-то, пожалуй, рано нам еще разделяться на классовое общество. В племени еще и сотни мужиков не наберется, и если набирать всех новичков сразу в класс быдла, — хренушки кто к нам пойдет. Но что тогда с зерном-то делать? Вот уж воистину, — свалившееся внезапно богатство ни в игольное ушко не пропускает, ни спать спокойно не дает.
Ладно. Пока мыслил, лагерь уже окончательно проснулся, а поскольку строевые упражнения сегодня были отменены, да и на охоту идти не надо было, все начали изображать из себя сибаритов, усаживаясь в кружки по интересам и болтая друг с другом, пока бабы разогревают остатки вчерашнего пиршества, да разносят чашки с отварами. И зная этих оболтусов, уверен, что просидеть так они могут до самого вечера.
Надо бы воспользоваться моментом и пойти поговорить с народом, узнать, так сказать, про их насущные нужды и потребности, попробовать протолкнуть идею передового землепашества. Но откровенно говоря, и самому было лень.
Я было взял себя в руки и уже начал подниматься, как нечто мохнатое и чрезмерно активное начало тыкаться в меня своими мокрыми холодными носами… — Понятно, — проснулась и пришла Тишка!.. Я не в том смысле, что у Тишки два мокрых и холодных носа. Просто щенки уже изрядно подросли и полностью признали хозяйкой именно ее, став словно бы неотъемлемой частью моей второй (или все-таки первой?) жены, тем самым окончательно похоронив мои мечты попробовать себя в роли крутого дрессировщика.
…Да уж, тот еще из меня дрессировщик. Я в последнее время и Тишке-то особо время выделить не успеваю, а уж про собак вспоминаю, только когда они начинают в меня вот-так вот носами тыкаться. А ведь псинки-то уже преизрядных размеров выросли, с хорошую овчарку, а может, и больше. В телах еще очень много щенячьего, но когда пойдут расти вширь да матереть, — те еще монстрики будут. Таким уже по жопам не напинаешь за непослушание, — могут и ногу отгрызть.
— Они тебя слушаются? — спросил я у Тишки, беря ее за руку, усаживая рядом с собой и слегка приобнимая за талию.
…Почти два года уже вместе живем, а она все еще стесняется подобных проявлений ласки и заботы. Тут ведь с бабами-то особо не церемонятся, и публичные уси-пуси и обнимашки считаются чем-то странным, чуть ли не проявлением мужской слабости… Но пошли вы все на фиг, я шаман, мне можно. А доказательство моей мужской состоятельности сейчас сидит в животе у моей женщины… Кстати, если я что-то понимаю в жизни и календаре, где-то по весне, а значит, совсем уже скоро, он или она это нынешнее место дислокации покинет, а у меня наверняка резко прибавится забот. Потому как я ведь наверняка не смогу по местной методике представить всю заботу о ребенке ему самому и его матери.
— А чего не слушаться-то? — удивилась Тишка. — Слушаются! Мне раньше Ласта подсказывала, как с ними обращаться, а теперь я и сама знаю.
— Ну да, Ласта, то ведь из лесовичек, а там у них как раз таких собак и растят… А чего они умеют?
— Охотятся хорошо, сторожат… — Раньше они с Дрис’туном и мальчишками за кроликами охотились, пока ты молодых в Горы не послал. Теперь скучают, но тоже всякую живность ловят и приносят… Ты ведь и сам часто их добычу ешь! А на них корма совсем тратить не надо, они только тем, что добыли, питаются. — Тишка говорила таким тоном, словно бы боялась, что я собираюсь прибить ее любимых щенков и съесть. И приводила аргументы в доказательство их полезности… Ну что за репутация у меня такая, спрашивается, если даже собственная жена таким не пойми кем считает?
— Надо бы их с Лга’нхи на охоту отпустить как-нибудь, — успокоил я ее. — И им радость за большой добычей побегать, и охотникам польза… Они ведь и по следу должны хорошо ходить, и добычу на охотников загонять, их только натаскивать надо… Знать бы еще только, как это делается…
Оказалось, что Тишка со слов Ласты все это уже и так знает и потому начала подробно объяснять мне основы первобытной кинологии. Разумеется, и Улоскат не могла остаться в стороне от наших посиделок и вскоре тоже присоединилась к нашему кружку, демонстративно сшивая какие-то куски ткани, пока молодая, нерадивая, хотя и беременная жена сидит без дела, нагло и демонстративно прижавшись тощим бочком к их общему мужу! А там уж и Осакат с Витьком появились, потом подошел Лга’нхи с Ластой, Гит’евек, другие Старшины, и жены быстренько слиняли в отдельный кружок, чтобы не мешать важным государственным мужам решать свои важные мужские вопросы. Пошли споры, обсуждения и выяснения отношений… Короче, как обычно, тихой семейной идиллии не получилось, а вместо нее состоялся очередной совет.
Витьку пришлось изрядно потрудиться. Да и мне не удалось остаться в стороне. Даже Осакат пришлось привлечь к кое-каким работам, правда, в основном на «шаманской кухне». Потому как она все-таки носит гордое звание ученика шамана и обидится, если я оставлю ее в стороне. Правда, сестренке я доверил лишь общее руководство, варку наркокомпота и пригляд за клиентами, потому как все еще пребывал под воздействием странного (по мнению местных) заблуждения, что заставлять ворочать булыжники беременную женщину это нехорошо.
А все-таки жаль, что постоянно тусующихся вокруг нас мальчишек, на которых мы в последнее время сваливали кучу своей грязной работы в обмен на обучение чтению и письму, пришлось оставить в мастерских Мордуя. Из-за этого-то мне и моему ученику пришлось таки замарать ручки грязной работой.
Но так или иначе, а двадцать четыре булыжника размером примерно так с овцебычью голову были аккуратно выстроены в довольно-таки приличных размеров круг, — между каждым камнем-вехой была дистанция, наверное, метра два.
Потом пришлось между соседних камней ровно посредине выкопать ямку. А выкопать ямку, вмещающую в себя полный доспех, включая шлемы, пусть и не слишком глубокую, — это та еще работенка, по сравнению с которой нарисовать на каждом камне злобно щерящийся смайлик было сущей ерундой.
Но за полдня управились, хотя впредь я зарекся придумывать столь сложные обряды… или хотя бы лучше продумывать всю процедуру. А то в моих мыслях все получалось как-то проще и менее трудозатратно. Ну да, зато, глядя на нас пришедшие для прохождения обряда ирокезы могли воочию убедиться, какое это непростое дело — колдовство.
Теперь малость отдышаться, выпив отвар травок… Наркоты в напиток все-таки пришлось добавить. Тут как бы без этого некуда. Публика не поймет подобной профанации священной процедуры. Но хоть постарался ограничиться минимальной концентрацией, потому что процедура предстоит довольно сложная и очень ответственная. Тут и на трезвую голову элементарно запутаться, а уж с дурной башкой и подавно.
