Александр Абердин - Академия демиургов
Николай глазам своим не поверил, когда прямо перед трясущейся от страха бледной рожей Зубана появился в воздухе стакан с водкой и дымящаяся сигарета. Киллер посмотрев на стакан и сигарету совсем уж ошалевшим взглядом, взял их дрожащими руками. Половину водки бандит тут же пролил, но стакан снова наполнился сам собой. Посмотрев на Зубана с презрением, Николай отвернулся и со вздохом подумал: — "Герой, только и может, что над калеками измываться". После чего спросил:
— Что вы хотите с ним сделать?
Митяй спокойным голосом ответил:
— Загоню его живьём в землю, Николай, чтобы кровь не проливать зря, — и с улыбкой добавил, — ладно, он уже никуда не денется, так что давай поговорим. Николай, скажи мне, чем бы ты хотел заниматься, будь ты снова здоровым парнем и подрасти сантиметров на двадцать, двадцать пять?
Митяй задал этот вопрос потому, что прочитал самые сокровенные мысли Николая Краевского. В своих мечтах тот был высоким атлетом и видел себя, как это ни странно — рыцарем. Да, именно так, настоящим тевтонским рыцарем, а не крылатым польским гусаром, грозой запорожских сечевиков. Правда, ни о каких прекрасных дамах и замках Николай не мечтал, как и о рыцарских турнирах, зато чуть ли не грезил о крестовом походе, причём самом настоящем. Не будучи слишком уж религиозным человеком, претерпев по жизни немало оскорблений и унижений от адыгейцев и, как это ни странно, турок, из-за которых лишился своего маленького бизнеса, Николай мечтал освободить от них Царьград. Странные, надо сказать, мечты. Посмотрев на Митяя, он усмехнулся и с горечью сказал:
— Послушайте, давайте не будем об этом. Милицию вы вызовете или лучше мне позвонить? Я и не знал, что Зубан ко мне с такими деньжищами прикатил. Наверное, ограбил кого-то.
— Ну, и вредный же ты мужик, Коля, — насмешливо отозвался Митяй, — даже своей мечте не даёшь крылья расправить. Ладно, рыцарь, как говорится, клин клином вышибают. Сейчас я тебе покажу, на что способен всякий нормальный демиург. Милиция, Коля, мне ни к чему. На этой планете я теперь и милиция, и суд, и прокурор и потому сам разберусь с Зубаном, а это, друг мой, зверь куда похуже, чем все исламисты вместе взятые. Те просто продукт воспитания, а этот сам себя таким сделал и до сегодняшнего дня очень гордился собой. Ну, ничего, Мать Земля и не такое дерьмо способна переварить.
Говоря так, Митяй пристально посмотрел на Зубана. Киллер, стоящий босыми ногами на траве, затравленно озирался вокруг. Как только разговор зашел о нём, бандит затрясся ещё сильнее и тут же стал медленно погружаться в землю. Зубан выронил пустой стакан и по-звериному завыл. Николай, увидев это, попятился, но Митяй остановил его, положив ему руку на плечо. Казнь прошла быстро. За какую-то минуту земля поглотила и бандита, и его оружие, и похищенные им деньги. Николай смотрел на это с затаённым ужасом, но взгляда не отвёл и не завопил от страха, хотя ему и было жутко видеть такое. Когда трава расправилась и уже больше ничто не напоминало о Зубане, он тихо спросил:
— Что это было? Кто вы?
Митяй грустно улыбнулся и ответил:
— Я демиург. — Митяй всего в нескольких словах, вкладывая помимо этого в сознание своего визави целый пакет информации, рассказал ему о себе и, наконец, сказал — Николай, ты ведь не совсем обычный человек. Твои мечты о крестовом походе меня мало волнуют, хотя я и не считаю их глупыми. Просто в нашем мире есть вещи посерьёзнее. Знаешь, Николай, я ведь не просто так сказал, что внутри тебя скрывается дракон. Это, конечно, всего лишь фигура речи, но в тебе действительно есть до жути прочный стальной стержень и мне даже как-то странно видеть, что ты не пришиб эту гниду сам. Наверное потому, что тебе просто осточертело жить калекой. Ну, ничего, это дело поправимое. Скажи мне, Николай, ты готов к тяжелому и опасному походу? К настоящему крестовому походу против такого врага, страшнее которого уже ничего нет?
Николай Краевский хотя и выглядел чуть ли не в конец опустившимся человеком, всё же имел быстрый ум и к тому же крепкие нервы. Имея склонность к анализу, но не будучи по натуре скептиком, он быстро осознал, что все те зрительные образы, которые пронеслись в его сознании, являются отражением реальности, а не каким-то наваждением. Понял это и без особых колебаний принял, как объективную данность. Потирая искалеченную руку, он пару раз вздохнул и тихо спросил:
— Дмитрий, неужели и на небесах нет порядка?
Митяй усмехнулся:
— На каких небесах, Коля? Пойми, это даже не какой-то следующий уровень бытия. Демиурги живут практически в точно таком же мире, как и наш. Только почище, да, что там почище, они живут в самом настоящем рукотворном раю.
Теперь усмехнулся уже Николай:
— И потому превратились в изнеженных слабаков и чистюль.
— Не скажи так, Коля, — смеясь сказал Митя, — демиурги, что мужики, что дамы, ребята крепкие и их шапкой с горшка не собьёшь. Но в одном ты прав, к грязи они непривычные. В первую очередь потому, что мигом наводят везде идеальный порядок.
— Тем не менее ты не считаешь их хорошими бойцами. — Веско заметил Николай и спросил — Дмитрий, а ты не думаешь, что я, став здоровенным лбом, захочу кое-кому отомстить?
Митяй с улыбкой успокоил его:
— Нет, Коля, так я не думаю. Превратить тебя в амбала покруче Конана это полдела. Тут большого ума не надо. Помимо этого мы ведь сделаем тебя ещё и демиургом, что хотя и займёт какое-то время, тоже не составит особого труда. В тебе, Николай, меня привлекает такая твоя черта — у тебя внутри, словно сжатая стальная пружина спрятана. В общем ты способен, когда припечёт по-настоящему, взорваться с дикой силой. Это мне нравится.
Николай Краевский потупил взгляд и проворчал:
— За это я уже от отсидел, — после чего робко улыбнулся и тихо сказал, — вообще-то, Дмитрий, теперь, когда я узнал, что на свете есть демиурги, мне куда больше хочется стать одним из них. Если, конечно, у меня получится. Ну, а если за это нужно сразиться с какой-то чёрной нечистью, то я согласен. Даром ведь в жизни ничто не даётся. Что я должен сделать?
Узнав, что ему всего-то и нужно, что взять из дома лишь самое для него дорогое, а всё остальное вместе с жалкой халупой отдать Матери Земле и переселиться в роскошную виллу в Лагонаках, Николай очень удивился. Митяй перенёс его в новый дом и сдал с рук на руки двум верзилам-даргтанам на перековку, а сам пошел к следующему дому. В этот день с лица земли навсегда исчезло четыре посёлка, а вместе с ними почти полторы сотни горных дорог, включая узкоколейку. К вечеру природному ландшафту этих мест был возвращён первозданный вид, а в новые дома въехало почти пять тысяч человек. С большинством из них сразу же начали работать ведлы-педагоги, хотя старикам и старухам ещё не была возвращена молодость. Митяй решил, что этот процесс лучше сделать постепенным. Для начала им преподали вводный курс ведловства и ознакомили их с его азами, чтобы было чем заниматься в дальнейшем, но не всем.
Некоторых людей, у кого к тому имелись ярко выраженные способности, погружали не только в куда более серьёзное ведловство, но и в основы демиургии. Ну, это в любом случае было только самое начало и впереди у них были долгие годы учёбы. В этом плане с Николаем Краевским всё происходило иначе. Алексей и его старший сын Пётр не стали с ним церемониться, как и не стали звать на помощь княгиню Ольгу. Они и сами могли превратить этого тщедушного типа в такого же здоровенного парня, какими были не только от природы, но и благодаря целенаправленной работе над собой. Ни в одном, ни в другом было невозможно заподозрить классического неандертальца, так они выстроили свои тела. В отношение Николая они решили применить методику взрывной трансформации, отчего тот сразу же отключился. Зато когда Митяй заявился в дом этого парня, рост которого стал более двух метров, то сразу же озабоченно зацокал языком. Он и не предполагал, что его просьба — "Превратите этого заморыша в настоящего рыцаря", будет мало того, что буквально, так ещё и с такой быстротой. Своим оханьем Митяй разбудил рекрута и тот моментально подскочил с кушетки. Одетый в одни только шорты в обтяжку, Николай представлял из себя просто потрясающее зрелище. Алексей и Пётр поработали над его телом ничуть не хуже Фидия и создали идеального атлета.
Николай, погруженный в глубокий сон без сновидений, так ничего и не почувствовал во время почти семичасовой операции, а потому, поначалу, не на шутку испугался. Тем более, что проснулся в просторной, совершенно пустой комнате с зеркальными стенами. Испуг прошел быстро и Николай с удивлением уставился на зеркала, отразившие громадного, мощного, но вместе с тем стройного и гибкого атлета, одетого в одни только обтягивающие тело синие шорты. Митяя он, поначалу, даже не заметил, а когда увидел его, то удивлённо воскликнул:
