Александр Антонов - Орлы и звёзды
– Боюсь, он в дальнейшем может это использовать против меня, – хмурил брови Шеф.
– С какой это стати? – возражал ему Васич. – Что ему известно о твоих отношениях со Львовым? То, что ты внедрился в агентурную сеть полковника под прикрытием, несколько месяцев водил его за нос, используя конспиративную квартиру жандармского управления для революционных нужд? Так это скорее плюс, нежели минус.
– Совершенно с вами согласен, – принял сторону Васича Кравченко. – Против вас фамилию Львов использовать не удастся. Я ведь тоже об этом позаботился, «наследив» нужным образом. Гораздо важнее, чтобы Савинков не нашёл связи между Львовом и мной.
Эта фраза экс-жандарма заставила всех улыбнуться. Напряжение спало. Разговор потёк по сугубо деловому руслу.
– Будем подводить итоги? – прихлопнул по столешнице ладонью Васич. – Что мы имеем? С одной стороны, хорошо продуманный и готовый к реализации план побега. С другой стороны, Савинкова с его непредсказуемым поведением. Делаем вывод: план побега оставляем в силе; детально прорабатываем контрмеры против всех возможных действий Савинкова.
* * *Я сидел на квартире, за окном которой поблёскивала гладь Екатерининского канала. Часы пробили десять. Время начала операции. В эти минуты группа неизвестных в офицерском прикиде, без погон, но с полумасками на лицах, во главе со Львовым, лицо которого открыто, нейтрализуют охрану у покоев царской семьи. Николай с супругой и детьми уже готовы. Царь сбрил усы и бороду, все одеты в простые одежды. Львов объясняет удивлённому Николаю присутствие масок на лицах его освободителей: им ещё жить в России. Царь абсолютно доверяет Львову, потому такого объяснения ему достаточно. Сейчас все выйдут через заднее крыльцо и скроются среди парковых деревьев. Долго мучить ноги им не придётся. На ближайшей аллее их ждёт крытый грузовик с красными крестами по бортам. Не царское, конечно дело, разъезжать на подобном транспорте, но так и случай особый.
Звонит телефон. В трубке голос Алехновича:
– Они здесь!
Сразу следует отбой, но мне и так всё понятно: на аэродроме засада. И не важно, будут ли брать царскую семью живьём, или перестреляют на месте – пришла пора приводить в действие запасной вариант.
Еду на перехват санитарного грузовика. Как и условились, они ждут меня на перекрёстке. Проезжаю мимо без остановки. Они должны последовать за мной. Оборачиваюсь. Всё в порядке. Дорога, по которой мы сейчас едем, ведёт, разумеется, не к аэродрому. Впереди показалась полоска воды. Грузовик притормаживает и отстаёт. Подъезжаю к причалу, возле которого меня ждёт тральщик «Китобой»…
* * *Тральщик «Китобой», если вы помните, использовался в качестве офицерского штрафбата. До недавнего времени…
Этот вопрос председатель «Центробалта» Дыбенко поднял, чуть ли не в самом начале разговора.
– Ну, учудил ты тогда в Кронштадте, товарищ Ежов, – усмехаясь в усы, сказал он.
– Ты что имеешь в виду? – решил уточнить я. – Я ведь тогда много чего, как ты выражаешься, «учудил».
– Да с тральщиком «Китобой», – уточнил матрос.
– Ну, это чудо было во спасение. Перебили бы офицеров-то.
– Да это я понимаю, продолжил улыбаться Павел. – Только теперь пора с этим кончать, как ты думаешь?
– Думаю, пора, – согласился я. – Офицеры нужны на кораблях, да и поняли они, наверное, уже кое-что. Вот только сразу расформировывать экипаж тральщика не стоит.
– Это ещё почему? – удивился Дыбенко.
– Надо присмотреться к офицерам в обычной обстановке, без конвоя. Как они себя поведут? Не зря их всё-таки в штрафники сослали.
Дыбенко задумался.
– Пожалуй, ты прав, – согласился он с моим предложением. – Только кто же за ними приглядывать будет, когда конвой снимем?
– А давай назначим им комиссара? – предложил я. – Есть у меня один товарищ на примете…
* * *Тральщик «Китобой» был в нашем плане частью запасного варианта, который теперь стал основным. Это по моему запросу он прибыл сюда их Кронштадта.
У трапа меня встретил комиссар корабля Берсенев. Именно его фамилию я назвал в том разговоре с Дыбенко.
– Ну, как ты тут? – спросил я, пожимая мичману руку. – Нашёл общий язык с командой?
Берсенев лишь неопределённо пожал плечами.
– С кем-то нашёл, с кем-то не очень. Ты лучше ответь, что у тебя с Наташей, почему она всё время о тебе спрашивает; вы что, перестали встречаться?
На этот непростой вопрос я ответить не успел. У трапа остановилась санитарная машина. Из кузова повыскакивали люди в полумасках и устремились к трапу. Дневального нейтрализовали, а вот Берсенев успел расстегнуть кобуру. Пришлось придержать его за руку.
– Не стоит, Вадим.
Он удивлённо посмотрел на меня. Нас окружили и обезоружили. Через несколько минут корабль был захвачен. Команду, присовокупив к ней меня, собрали на шкафуте. С краткой речью к нам обратился Львов:
– Господа! Мы такие же патриоты России как, надеюсь, и все вы. К захвату корабля нас вынудили обстоятельства. Наш долг спасти от расправы одну русскую семью. Для этого мы должны выйти в море и там дождаться подхода шведского судна «Северная звезда», которое выйдет сегодня из Петрограда под флагом Красного креста. Мы должны будем подойти к борту судна и пересадить на него охраняемых нами пассажиров. После этого ваша миссия будет окончена. Надеюсь на ваше понимание, господа. Делайте всё правильно, и никто не пострадает.
После этой речи всех членов экипажа свободных от вахты, а так же Берсенева заперли в одном из кубриков. Меня же отконвоировали на мостик. Командир хмуро на меня покосился и продолжил отдавать команды. Он меня явно узнал. Не мог не запомнить, как я отмазал его тогда, во время трибунала. Но тёплых чувств ко мне почему-то не испытывал. Львов сказал, обращаясь ко мне, но так, чтобы это слышали все находящиеся в рубке:
– Вы, господин Ежов, наша страховка на случай непредвиденных обстоятельств. Если что пойдёт не так, ваша пуля первая!
* * *Самым сложным было пройти мимо Кронштадта. Нас запросили: «Китобой», куда следуете? Львов приказал сигнальщику:
– Семафорь: На борту командир Красной Гвардии Ежов. Следуем в Гельсингфорс.
Для пущей убедительности меня вывели на открытую часть мостика. Разглядели меня в бинокль или нет – не знаю, но с берега передали: «Счастливого плавания!»
«Северная звезда» показалась ближе к вечеру. Мы просигналили: «Прошу принять на борт пассажиров» и получили добро.
Львов покинул борт последним, когда царская семья была уже на «Северной звезде». Обращаясь к команде, он сказал:
– Благодарю вас, господа! Как только «Северная звезда» выйдет в нейтральные воды, судно будет освобождено.
До ночи проболтались близи берега на траверзе Сестрорецка. Потом велели спустить шлюпки. Когда две шлюпки заколыхались на волнах, один из членов команды обратился к командиру захватчиков:
– Господа! Возьмите меня с собой.
Человек в маске ненадолго задумался, потом кивнул.
– Хорошо! Есть ещё желающие покинуть корабль?
Вышел ещё один офицер.
– В кубрике тоже могут найтись желающие, – сказал он.
В общей сложности борт вместе с захватчиками покинули пять офицеров. Командир проследил взглядом за исчезающими в темноте шлюпками, потом обратился ко мне:
– Что дальше?
– Идём в Кронштадт, – вздохнул я. – Буду докладывать о случившемся.
* * *Дыбенко смотрел на меня с сочувствием.
– Да, браток, угораздило тебя, – сказал он. – Ты хоть знаешь, кого из Петрограда вывез?
Я неопределённо пожал плечами.
– Наверное, семью какого-нибудь генерала или министра.
– Бери выше, – поднял указательный палец Дыбенко. – Самого Николашку с семьёй ты вывез!
– Да нет, – отмахнулся я, – не может такого быть. Бабу я, правда, не разглядел, она платком прикрывалась, но мужика рассмотрел хорошо – не царь это был!
– Как определил? – усмехнулся Дыбенко.
– Так ни усов, ни бороды у него не было.
– Без усов, значит уже и не царь? – укорил Дыбенко. – А то, что он мог их сбрить, ты не подумал?
– Нет, – потеряно признался я.
– Ладно, браток, шибко-то не кручинься, – ободрил меня Дыбенко. – Не ты им побег организовывал, а что сплоховал маленько, так то со всяким случиться может. Да и не пошёл им этот побег впрок.
– Как это? – удивился я.
– Недавно СОС приняли, – пояснил Дыбенко. Уже у берегов Швеции подорвалась «Северная звезда» на плавучей мине. Видно её недавним штормом с якоря сорвало и в судовой ход вынесло. Так то…
Холод сковал мою душу.
– И что, никто не спасся?
– Кого-то там шведы подобрали, но не царя точно.
– Откуда известно?
– Наши в Гельсингфорсе ихние переговоры слышали.
– Выходит, они знали, что на борту была царская семья?
– Выходит так.
ГЛЕБУпрекнуть себя было не в чем, но настроения эта мысль не прибавляла. Блестяще проведённая операция завершилась провалом, пусть и за пределами нашей зоны ответственности. О гибели царской семьи теперь трубили уже все газеты. В России открыто скорбела разве что церковь. Политики, на этот раз, проявили сдержанность. Народ открыто ликовал, хотя по домам многие, верно, помянули царя-батюшку. Нас, если честно, больше волновала судьба Львова. В списках спасённых его фамилия не значилась. Но Макарыч предложил не торопить события. И оказался прав. Через неделю после гибели «Северной звезды» в Питере объявился Кравченко. Его рассказ заставил нас по-другому взглянуть на гибель парохода.
