Роман Злотников - Русские сказки
День прошел спокойно. Поезд останавливался еще на нескольких полустанках, но в общем шел довольно ходко. На каждом полустанке господин Юри усаживался в проеме двери с неизменной бутылкой и что-то орал, изображая из себя пьяного, однако трюка с сувереном больше не повторял. Правда, и поезд больше нигде не подвергался такому тщательному досмотру.
Ночью Тесс лежала на матрасе и смотрела в потолок. Сквозь маленькое окошко вагона струился бледный свет, лунная дорожка пробегала по вагону, повторяя повороты поезда и освещая то круп зебры, то ящики с цирковым имуществом, то спящих людей, похожих в этом призрачном свете на какие-то потусторонние существа или просто кучи тряпья, а Тесс думала о том, как разительно изменилась ее жизнь всего лишь за один год. В голове роились воспоминания прежней весны. Генерал-губернаторские скачки, коими, по традиции, открывалась череда светских раутов… Бал в Летнем саду… Выпуск в институте и благосклонная улыбка матушки, когда она рассматривала ее похвальные листы… Юный красавец кавалергард князь Усупов… Тесс зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы. А потом ее мысли обратились к не столь далеким дням, и она понемногу успокоилась. В конце концов, если для встречи с НИМ необходимо было пройти через такие испытания, что ж, она абсолютно не жалеет об этом. С этой мыслью девушка уснула.
* * *Несколько дней прошли без особых волнений. Мать с отцом подолгу беседовали с господином Юри. Тесс иногда садилась рядом и слушала, надеясь, что Молчун расскажет что-нибудь о князе, но тот очень неохотно отвечал на вопросы о себе и своих товарищах, причем говорил так уклончиво, что, несмотря на деликатность, с которой он это делал, всем становилось ясно, что спрашивать об этом не стоит. Все равно ясного ответа не будет. Зато он часто беседовал с отцом о положении в стране и о том, что следует делать. Вернее, по большей части говорил отец. Господин Юри слушал, попутно вычищая свой барабанник или аккуратно вырезая из дерева и затачивая какие-то деревянные палочки. Время от времени он задавал на первый взгляд малозначительные вопросы, после которых отец частенько бросал на него изумленный взгляд и надолго замолкал, погружаясь в раздумья. Тесс запомнилась одна из его парадоксальных фраз:
— Победить — не проблема. Проблема в том, что потом делать с этой победой.
От нечего делать она попросила Смиль, которая часами тренировалась в жонглировании, хватая и подбрасывая все, что ни попадет под руку: пустые бутылки, кружки, ножи, орехи, — показать ей, как это делается. Бойкая циркачка к вечеру второго дня уже привыкла к мысли, что едет в одном вагоне с царствующими особами. Впрочем, особы эти были как бы и не совсем царствующие, да и весь антураж никак не способствовал пиетету. Грязный товарный вагон с надписью «сорок человек, восемь лошадей», заваленный ящиками и тюками с цирковым имуществом, благоухающая Зуймина, зебра, пахучие катышки которой Смиль приходилось выносить на каждой станции, и принцесса… в поношеном цирковом трико, которая каждую ночь тихо сопит рядышком на своей половине драного матраса. Так что Смиль тут же сбегала в другой конец вагона и принесла несколько пожухлых картофелин.
— Начинать лучше с них, ваше высочество, — Тут она ойкнула, бросив быстрый взгляд на господина Юри, который категорически запретил произносить вслух любые титулы, но Тесс поняла, что это скорее была не оговорка, а осознанное прощупывание именно ее реакции.
Поэтому Тесс заговорщицки улыбнулась и сказала:
— Брось, давай совсем без этих титулов. Не из-за него, — она кивнула в сторону Молчуна, — а просто так. — Она протянула руку: — Меня зовут Тесс.
Смиль быстро стрельнула глазами из-под ресниц и довольно кивнула. Потом подняла картофелину и подбросила ее вверх:
— Смотри. Это просто. Бросаешь. Ловишь. Опять бросаешь. Ну как?
Следующую неделю Тесс провела, беспрерывно подкидывая и ловя разные предметы. Сначала картофелины, потом миски, потом ложки, потом ножи. На второй день мать подозвала ее к себе и раздраженно заявила:
— Атессия, я хочу, чтобы ты прекратила ЭТО. Это не занятие для молодой леди.
Тесс сначала потупила глаза, а потом дерзко вскинула голову:
— Прошу простить, маменька, но это тоже НЕ МЕСТО для молодой леди. Однако мы здесь.
Мать удивленно воззрилась на нее. Тесс прежде НИКОГДА не перечила матери. А девушка не дала ей опомниться:
— Я просто подумала, что мы станем делать, если кто-то вдруг поинтересуется, а что умеет делать циркачка, которую изображаю именно я?
Тут вмешался отец. Он усмехнулся и, ласково взглянув на дочь, сказал:
— Оставь, Элис, времена сильно изменились, и, я думаю, так же сильно изменятся наши представления о том что пристало делать молодой леди, а что нет.
Мать хотела было что-то сказать, но передумала и, недовольно поджав губы, молча кивнула головой, разрешая дочери идти. Тесс вдруг почудилось, что в глазах матери горят одобрительные огоньки.
Однажды утром Тесс проснулась оттого, что поезд стоял, дверь вагона была открыта и кто-то громко ругался. Она выбралась из-под тряпок, служивших ей одеялом, и села, щурясь от яркого солнца.
— Ого, — произнес от двери радостный голос, — смотри, какая деваха.
Тесс вздрогнула. Мимо вагонной двери сновали какие-то мужики в поддевках и с перекинутыми на спину штуцерами. Чуть подальше виднелось несколько подвод. У двери стоял, нагло уставившись на нее, мясистый, толстогубый парень:
— А ну, краля, дуй сюды. Тесс опустила глаза.
— Эй, ты, я те говорю, глухая, что ль? Девушка повернула голову и остановила взгляд на господине Юри, который стоял у стены рядом с дверью, и, в отличие от прошлых остановок, совершенно не собирался изображать пьяного. Заметив, что Тесс смотрит на него, Молчун едва заметно повел глазами. У девушки сжалось сердце, но она поднялась и, опустив голову, направилась к двери. И тут вмешалась мать. Вскочив на ноги, она бросилась к Тесс, обхватила ее за плечи и, обращаясь к пялившемуся на Тесс парню, ледяным тоном произнесла:
— Слушайте, вы… хам, я не советую вам вести себя подобным образом. Иначе вы можете сильно пожалеть об этом.
Парень слегка опешил:
— Чего?
За его спиной кто-то с ехидством уточнил:
— А того, Сап, что этой девахи тебе не видать своих ушей.
— Чего? — взъярился Сап, скидывая с плеча штуцер с отпиленным стволом. — А ну отойди, тетка!
— Те-е-етка?! — вскипела мать.
Прогремел выстрел. Мать отшатнулась, из-за занавески с белым лицом выскочил отец, но тут господин Юри рухнул на колени под ноги матери, походя сбив ногой ствол обреза, направленный на подбегающего суверена, и с вполне натуральным испугом заорал:
— Не губи, хозяйка, энти всех порешать! Тесс почувствовала, как державшая ее материнская рука вдруг разжалась и чья-то ладонь сильно толкнула ее в поясницу, отчего она чуть ли не мешком вывалилась из вагона прямо на руки парню со штуцером. Тот радостно осклабился, тиснул ее за крепкую попку и, ухватив за волосы, поволок к подводам.
Через считанные минуты она уже сидела на подводе, безуспешно пытаясь унять дрожь и старательно отворачивая лицо от вагона, где были ясно видны фигуры матери и отца. И тут где-то совсем рядом послышался голос Молчуна:
— Так я ведь токмо шаль-то евойную.
— Ну так приволок — и проваливай, — весело рявкнул кто-то, и в тот же миг Тесс рывком сдернули на землю, а над ее головой застучали частые выстрелы.
Она сжалась в комок и зажмурила глаза. Очень скоро все кончилось. Кто-то взял ее за плечи и поднял на ноги, а голос господина Юри удовлетворенно произнес:
— Удачно банда подвернулась. Чтобы не ехать через старую столицу, мы должны были сойти на следующей станции и искать подводы, а тут вот они, с доставкой. — Он повернулся к Тесс: — Молодец, девочка, все отлично. Мне надо было как-то подать сигнал нашим ребятам в соседних вагонах, и лучше, чем твое пленение, способа не было.
Через полчаса они уже ехали лесной дорогой, забирающей все дальше к северу. По прикидкам Молчуна, до Коева оставалось не больше ста пятидесяти верст.
* * *— И вы думаете, что мы сумеем удержать город? — Капитан с сомнением покачал головой. — Насколько мне помнится, «соратники» собираются бросить против нас более шести тысяч штыков при поддержке двух бронепоездов, пятнадцати орудий и десяти броневиков. Да еще аэропланы…
Князь легонько пнул носком сапога плотно утрамбованный бруствер свежевырытого окопа и повернулся к капитану:
— А перед нами и не стоит такой задачи, господин капитан.
— То есть? — не понял тот. Князь усмехнулся:
— Дело в том, что суверена больше нет в городе. Тот слегка опешил.
— Но… кого же мы тогда защищаем? — Он запнулся и потряс головой. — С неполной тысячей при шести пулеметах и двух раздолбанных пушчонках против… Это абсурд!
