Александр Прозоров - Освобождение
Ханиф замолчал, выдержав паузу. Ганнибал поднял голову, невольно показав, что заинтригован и сделав знак продолжать.
— Мы все знали Хосесса, как самого отчаянного мореплавателя, — вновь заговорил Ханиф, и на этот раз за его спиной раздался рокот одобрения. — Многие из тех, кто отваживался лишь на ближние путешествия вдоль Африки в поисках новых колоний для Карфагена, смеялись над ним, когда он отправился в открытое море туда, где не бывал еще ни один из нас.
Федор выпрямил спину. Это сказание начинало интересовать и его. «Похоже, я не зря сюда пришел, — изумился Чайка, почесывая бороду, — хоть байки послушаю про путешествия в далекие края».
— Так вот, два года назад Хосесс уплыл на трех кораблях к поискам новой благословенной и богатой земли, которая по его словам находилась очень далеко за Мелькартовыми столпами. Он провел много дней за древними свитками, пытаясь отыскать дорогу, но не находил. Никто из наших предков еще туда не добирался, мы не знаем о такой земле. И он решил быть первым. Хосесс принес жертвы духу моря Ашерату, погрузил запасы на три корабля, в которые вложил все, что у него было, и отправился на поиски новой земли.
Ханиф облизал пересохшие губы, подходя к главному.
— Из плавания он не вернулся. Пропали все его корабли, и жена с детьми, ставшая нищей, оплакивала его судьбу. Но недавно один из его кораблей нашелся. И на нем мы обнаружили много золотых украшений, которых не делают в известных нам землях…
Купец развернул лежащий рядом свиток и предъявил Ганнибалу нечто, походившее на корону в виде искусно сделанной головы ягуара с оскаленными клыками.
— В нашей земле таких зверей нет, — ответил он на немой вопрос тирана, внимательно изучавшего драгоценное изделие, — но не это мы считаем бесценным сокровищем, а карту Хосесса. Взгляни, Ганнибал Великий, ты видишь ее первым из властителей. Твой брат находился уже в походе, когда мы нашли корабль и решили плыть прямо сюда.
Ганнибал подался вперед и взял из рук старца карту, слегка поврежденную на краях соленой водой, а затем осторожно развернул, положив на небольшой столик, находившийся рядом. Федор не выдержал и приблизился к нему, любопытство победило. Жрецы, купцы и географы, позабыв обо всем, окружили столик со всех сторон плотной стеной, так что Федор успел вовремя.
На карте была очень точно нанесено все Средиземноморье и Африка, вплоть до знакомых Федору по прежней жизни Камеруна на западе и Сомали на востоке. Имелись на ней и смутные очертания Индии, а также очень четкий силуэт Британии и южная часть скандинавских стран. Но если верить Ханифу, на ней впервые появилось то, что Федор разглядел намного левее побережья Испании и Мелькартовых столпов. На большом удалении от них были частично нанесены берега того, что называлось Америкой. Южной или Северной было не разобрать, на папирус был нанесен лишь небольшой клочок побережья и пара островов. Но на этой карте они уже были.
«Черт побери, да они уже Америку нашли, — едва не вскрикнул Чайка, за реалиями войны совершенно позабывшей о постоянной тяге к странствиям, которой были заражены все финикийцы, как народ моря, — вот это да! Все-таки добрались без всяких паровых двигателей».
Он с восхищением посмотрел на стоявших перед ним старцев, словно хотел снять шляпу перед их упорством в освоении неизведанных и опасных земель, а потом на самого Ганнибала. Новый тиран, похоже, совершенно позабыл о Египте, поглощенный открывавшимися перспективами. Только Федор не сразу их уразумел, а лишь после того, как главный купец озвучил то, о чем думали все прибывшие.
— Там, за этим огромным морем, находятся горы золота, — он указал на украшение с изображением неизвестного зверя, — мы нашли в корабле Хосесса несколько ящиков с изделиями столь же искусными, что говорит о повсеместном распространении этого металла и драгоценных камней среди местных жителей. Они используют его везде, не скупясь, словно запасы золота там бесконечны. Побывав там первым, разведав и покорив эти далекие земли, Карфаген навсегда станет владыкой мира.
Потрясенный Ганнибал наконец оторвал глаза от карты. Взгляд его был таким, — подумал Федор, — словно он только что узнал о том, что земля круглая, а за ее небесами находится бездонная пропасть космоса. Но и она, оказывается, тоже не сплошь пустота. Там тоже изредка попадаются планеты.
— Мы прибыли просить тебя снарядить экспедицию за Мелькартовы столпы, чтобы разыскать эту землю, — ровным голосом произнес Ханиф, и всеобщее вопросительное молчание было его поддержкой.
— Идет война, — осторожно проговорил Ганнибал, словно сам не веря в свои слова, — мы еще не победили Египет.
— Ты победишь его, — вновь произнес Ханиф, гордо расправив плечи, — народ Карфагена ни мгновения не сомневается в этом. Но мы просим тебя дать нам хотя бы десять боевых кораблей для того, чтобы отправиться в это далекое и опасное путешествие. Если они вернутся с победой, то Карфаген будет вознагражден стократно. И больше того, мы откроем новый мир, с которым можно будет торговать. Кто знает, насколько он велик.
— Я дам вам ответ завтра, — сдался Ганнибал.
А Федор поймал себя на мысли, что уже хочет отправиться в это путешествие, несмотря ни на какие опасности. «Увидеть Америку до всяких Колумбов, вот это будет здорово, — раззадорился комендант Тира и наместник Бруттия, напрочь позабывавший о своих обязанностях, — а кроме того, я буду первым из «финикийцев», кто хотя бы знает, что искать. Надо как-нибудь потактичнее намекнуть об этом купцам».
Глава девятнадцатая
«Новый мир»
Огромная волна родилась примерно в сотне метров от правого борта, набухла и, настигнув квинкерему, обрушилась на нее всей свое мощью. Слившись с водой, серое небо надолго попало из вида, абсолютно лишив Чайку возможности различать не то что стороны света, но и вообще понять, где находится нос его собственного корабля, не говоря уже об остальных судах.
Жестокий шторм начался на девятый день, после того как они миновали Мелькартовы столпы и направились на встречу неизвестности. Сначала боги, казалось, благоволили им. Светило солнце и стаи дельфинов провожали корабли Карфагена в открытое море. Караван из семи квинкерем благополучно вышел из Тира, сделал небольшую остановку в Бруттии, посетив Кротон, и затем, пополнив запасы в Карфагене, отдалился от Африки. Но с тех пор прошла уже неделя, как их носило по волнам, словно щепки. Во время небольших прояснений капитаны пытались разглядеть соседние корабли, но Федор уже понял, что из этого шторма они выйдут живыми не все. Никакой возможности узнать, что сталось с остальными до тех пор, пока боги не перестанут пенить море, не было. И Федор смирился. Крепко держась за поручни, он стал спускаться вниз по лестнице, погоняемый струйками соленой воды.
— Задраить люк, — приказал он четверым матросам, ожидавшим его под верхней палубой, — чтобы ни единой щелки не осталось.
Отдав приказание, насквозь промокший Федор продолжил нисхождение и вскоре оказался в своем кубрике, который делил с Лехой Лариным.
— Ну что, насмотрелся на воду? — попытался подбодрить друга Леха, лежавший с закрытыми глазами на топчане, который ходил под ним ходуном, и боровшийся с тошнотой. Несмотря на морскую закалку, в этот раз ему было что-то не по себе.
— Нам ее еще долго наблюдать, — добавил он, усилием воли задержав рвавшуюся наружу пищу, — если вообще увидим землю.
За последнюю неделю он уже успел похудеть и обрасти такой длинной бородой, что походил не на скифа, а на бродячего дервиша.
— Да ты, я смотрю, фаталист, — поневоле усмехнулся Федор, присаживаясь на свой топчан и с удовольствием отстегивая тяжелую фалькату, которую надевал каждый раз появляясь на людях даже в шторм, считая, что командир не должен подавать своим людям пример расхлябанности.
— От судьбы не уйдешь, — не открывая глаз, кивнул Ларин.
— Это верно, — не стал спорить Федор, поискав глазами кувшин с вином, закрепленный на столе коробками с «балластом», — корабль неуправляем. Остается ждать этой самой судьбы. Авось, вынесет.
— Расслабься командир, — предложил ему друг.
И Федор расслабился. Взяв кувшин, он опрокинул остатки его содержимого в глотку и тоже улегся на топчан, закрыв глаза. Вскоре приятное тепло разлилось по всему телу, а в голову нахлынули воспоминания о недавнем прошлом.
Узнав о внезапном желании Федора отправиться в далекое морское путешествие с перспективой никогда не вернуться назад, Ганнибал был не слишком обрадован. Даже попытался отговорить, напомнив ему о том, как ценит его боевые заслуги и о войне с Египтом, уже полыхавшей на двух фронтах. Хотя мог и просто запретить. Но Федор словно заразился бациллой дальних путешествий от прибывших купцов и ни о чем не желал слушать, выпрашивая у своего благодетеля возможность умереть за океаном или вернуться героем. Ганнибал долго смотрел на Федора, но затем смилостивился.
