Кир Булычев - Усни, красавица
Соню увезли в больницу – она была в шоке. И сильно отравилась газом – оказывается, его было больше у пола. Удивительно то, что остался жив и Гоша – он был без сознания, но лейтенант, который вернулся к Лидочке через два часа, чтобы навестить ее и проверить, вставил ли комендант стекло, сказал сразу, что этот кусок мяса будет жить. Вот точно будет жить – все человечество перемрет, а он и амебы будут жить.
Лейтенант забежал на минутку.
Он сказал:
– Доктор бюллетень выпишет. Я с ним говорил.
Лидочка улыбнулась лейтенанту. Он был слишком красивенький, но, пожалуй, это и недоразвитость чувства юмора были его единственными недостатками.
– Я бы себе никогда не простил, – сказал он.
Лейтенант стоял в ногах дивана, сжимая в сильных руках шапку, которой он разбил окно, чтобы не порезать пальцы.
– Конечно, лучше было открыть, – крикнул из кухни комендант, который возился там со стеклом. В комнате было холодно, но, к счастью, на улице снова началась оттепель. Лидочка была накрыта всеми одеялами, что нашлись в доме, и ей было хорошо, потому что главное – это когда много воздуха, когда нет окон, дверей – ничего. Только воздух.
– Мы поставим электрическую плиту, – сообщила она лейтенанту.
– Разумно, – согласился тот.
– Как Сонечка? – спросила Лидочка.
– Какая она к черту Сонечка! Сонька – золотая ручка, – мрачно сказал лейтенант.
– Я знаю, что она подложила Алене таблетку цианистого калия.
– Да, Петренко достал ей яд в облатке, которая была точно такой же, как у снотворного. А какая подлость – сначала уговорить подругу совершить видимость самоубийства и даже вместе с ней подсчитать, сколько нужно таблеток, а потом спокойно подложить ей смертельную таблетку и уехать к ее родной матери – к матери, понимаешь, – чтобы добыть себе алиби! Ну ведь сволочь!
– Сволочь, – откликнулся из кухни комендант.
– А вы помолчите, гражданин Каликин. Мне вами тоже хочется заняться.
– Это еще почему?
– А за наводку.
– Такое оскорбление смывается кровью, – Каликин появился в дверях. Он вытирал пальцы от замазки. – И его еще надо доказать.
– Мы докажем, – сказал лейтенант.
– Это конечно, вы что хотите – докажете, – согласился комендант и вернулся на кухню, откуда он продолжал подслушивать разговор.
– И все из-за денег, – произнес Шустов.
– Андрей Львович, – попросила Лидочка, – я так и не поняла, зачем Петренко давал Алене деньги на хранение, а потом ее же и убил.
– Да врали они вам! Лапшу на уши, извините, вешали.
– Это были другие деньги?
– Тридцать пять тысяч баксов?
Лидочка улыбнулась – даже лейтенант употреблял современное словечко.
– Да, тридцать пять.
– А я еще вчера вычислил, откуда эта сумма взялась. Только не догадался, что вы ее у нас перехватили. Тридцать пять тысяч. Столько Алена Флотская получила за свой участок, за так называемое пепелище с сараем.
– Так много?
– Престижный район, хороший старый участок, все коммуникации. Конечно, это незаконно – торговать кооперативной землей, но все так делают. Года два участок пустовал – они с Осетровым, а иногда с Соней туда ездили, и тут недавно получили хорошее предложение – один миллионер, их сосед, решил там строиться. Ну и заплатил… Я с ним вчера говорил – он ничего не отрицал. Его зовут…
– Константин? – спросила Лидочка.
– Вы и это знаете?
– Нет, просто я идиотка! Этот человек был на поминках Алены и даже сказал мне, что он – наследник Маргариты Потаповой, но я не догадалась, в каком смысле. Вот идиотка!
– Ну вот, я вчера же, когда труп Осетрова нашли, пришел к выводу, что Осетров приезжал туда не прятаться от нас, а что-то искал. Что-то настолько важное, что рисковал свободой и всем – только найти!
– А почему вы решили, что он искал?
– Потому что в этом сарае и вокруг него тщательные поиски были произведены два раза – сначала везде свежие отпечатки Осетрова. Везде – и на пустых кастрюлях, и на банках, и в подполе, и под обоями, – везде, понимается? А поверх них – отпечатки тех, кто его мучил и убил. Значит, Осетров едет во Внуково и что-то ищет. Потом приезжают наемные бандиты, которые ищут то же самое, что и он, и думают, что он нашел. А он не нашел. Иначе бы дал – уж очень они сильно его мучили. Вот тогда я и задумался: что им так было нужно? Если догадаюсь, то пойму, почему убили Алену. Правильно?
– Правильно, – похвалила лейтенанта Лидочка. – Вы бы разделись, сделали себе кофе.
– Нет, мне надо бежать, я же на минутку, только отчитаться.
– Ну ладно…
– Я решил – за этим лежат деньги. Большие деньги. У нас в девяноста процентах за убийствами лежат деньги, а остальные проценты – пьянка. Я стал думать – а откуда могут оказаться большие деньги у Елены Флотской? Только от недвижимости. Теперь все недвижимость покупают. Тут же меня посетила идея. И она оказалась правильной – я связался с председателем кооператива «Наставник» во Внукове. Потому что по документам там был участок у бабушки. И он мне сказал, что всего месяц или два назад участок Флотской перешел к гражданину К. М. Абзианидзе. Формально там сумма была невелика – миллионов пять – за сарай и яблони. Но я понял – я на верном пути! Тут же позвонил этому Константину Михайловичу. И он даже скрывать не стал – тридцать пять тысяч! Значит, я на верном пути, потому что трупы есть, а денег нет. Ты меня слушаешь?
– Разумеется.
– Значит, месяц назад он передал ей наличными тридцать пять тысяч долларов. А где они? И я принимаю рабочую гипотезу – они и есть причина смерти Алены. А раз так, то куда они делись? И я вычисляю – преступники их пока не нашли. А кто мог о них знать? Три человека: Соня, Осетров и, может быть, но менее вероятно – Татьяна Иосифовна.
– Она точно не знала, но подозревала, – подсказала Лидочка. – Поэтому она и поехала во Внуково со мной. Ей хотелось узнать – принадлежит ли ей еще участок или он уже продан. Она чувствовала.
– Я тоже так думаю, – согласился милиционер.
В комнату незамеченным вошел комендант и остановился в дверях.
– Значит, – продолжал лейтенант, – остаются два человека. У Сони – железное алиби – она всю ночь уговаривала маму спасти дочь. У Осетрова – ни алиби, ничего. Только шкатулка, которую он притащил мне добровольно.
– Вы знаете, что деньги были в шкатулке?
– Теперь знаю, – сказал лейтенант. – Так что временно я ее снова изъял и понесу наказание за нарушение правил работы.
– Каких правил?
– А какой настоящий сыщик отдаст свидетельнице в подарок ящик с тридцатью пятью тысячами долларов? – коварно спросил комендант Каликин. – Надо быть большим разгильдяем…
Лейтенант громко откашлялся.
Лидочка хотела утешить лейтенанта, но поняла – тут его утешить трудно. И промолчала.
– Смерть Алены нам ничего не давала, кроме одного подозреваемого – Осетрова, которого мне подозревать не хотелось. Но вот смерть Осетрова сразу двинула все следствие вперед. Появилась сумма, ради которой можно целый взвод убить. И хоть подозрение с Осетрова было не снято, денег он не нашел. Раз его убили – значит, у нас есть другие кандидаты в убийцы. Которые знают про деньги и даже подозревают, что Осетров их взял.
– Я сдуру сказала Соне, что Осетров уехал в лыжном костюме.
– Да, не только я ошибаюсь, – сказал лейтенант.
– Ошибаетесь, – подтвердил комендант. – Меня, например, наводчиком считаете.
– Гражданин Каликин, стекло вставил?
– Дай послушать.
– Поставишь второе стекло, приходи слушать.
Каликин ушел, но дверь за собой не закрыл.
– Я и без ваших признаний, – сказал лейтенант, – понял, что искать надо в окружении Сони. Она знала точно сумму, они вместе с Аленой эти деньги получали и домой отвезли, в сумке…
– Но алиби!
– А вот тогда я подумал, – сказал Шустов, – и понял, что алиби совершенно липовое. Если ты знаешь, что человек вечером, есть ты рядом или нет, все равно собирается воспользоваться таблетками, то чем ты дальше от этого места, тем лучше. Что Соня и сделала. А если я ее подозреваю, то вообще вся поездка в Переделкино становится крайне сомнительной. Ну, подумайте, зачем в мороз, среди недели, вдруг кидаться к чужой, не любящей тебя женщине…
– Но если она искренне хотела предупредить?
– Кого? Татьяну Иосифовну? Да она же знала, что мамаша и не приподнимет своего… тела со стула ради Алены.
Лидочка согласилась.
Она устала, голова кружилась, хотелось спать, но лейтенант не видел, как угасает интерес слушательницы. Он был в эйфории сыщика, раскрывшего убийство.
– Итак, вчера вечером я имею два трупа, имею информацию про тридцать пять тысяч и знаю, что эти деньги ищут преступные структуры. Значит, моя задача номер один – найти тридцать пять тысяч и уж от них искать убийцу. Вот этот мой вывод чуть вас не погубил и все дело не засыпал. Знаете почему? Я не вычислил, что за спиной Сони стоит Петренко – он же в ту ночь в больнице был, да к тому же в одном классе с Аленой учился – не убивают девчат из своего класса, не принято это. И уж, конечно, я не сообразил, что собственными руками отдал вам все тридцать пять тысяч.
