Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
- Наверняка считаете нас самыми мерзкими на свете существами?
- Отнюдь, - заверил я. - Отнюдь, сказала королева, и я с Ее Величеством согласен. Вы противники, но мятежные ангелы всегда пользовались у людей интересом и почтением, как и всякие там наемники! О вас слагают поэмы, рисуют величественные картины, увековечивают в скульптурах, а тупенькие подростки именно за вас отыгрывают роли в… придуманных мирах.
Он слушал с удивлением и недоверием, но я говорил искренне, он долго всматривался в меня, наконец вроде бы поверил, тяжело вздохнул.
- На самом деле, - сказал он невесело, - ангелы никогда не поднимали мятеж против Творца, как и мы, люди, никогда нарочито не грешили.
- Знаю, - ответил к его удивлению. - И понимаю, с какой то целью. Так выше собственная значимость победивших, выше их заслуги, якобы спасших отечество от тирании. Как же, эти гады осмелились восстать против самого Творца!
Муцио Аттендоло озадаченно молчал, а Огиель тяжело вздохнул, сильно приподнимая плечи, крылья слегка встопорщили перья.
- Понимаю, как вам, смертному, это неприятно слышать, но на самом деле ангелы тогда всего лишь не согласились поклониться человеку. Простите, но было именно так…
- Знаю, - ответил я коротко. - Старые книги читал.
- Это вообще-то, - произнес он с неохотой, - тоже непослушание Творцу, хотя не такое уж и прямое.
Я сказал с сочувствием, видя, как трудно ему признаваться в случившемся всего каких-то несколько тысяч лет тому:
- Вы как бы говорили своим поступком: мы признаем Твою власть и Твое право, но не принуждай нас кланяться этому мокрому комку глины, верно?
Он кивнул.
- Вы должны понять, это безмерно унижало нас, высших существ, созданных из огненной материи…
Я бросил взгляд на кондотьера, тому уже скучно, в нетерпении постукивает носком сапога по камешкам.
- Никаких обид, - заверил я. - Меня на вашем месте это обидело бы еще как! Точно-точно. Кто мог предположить, что замысел Творца так глубок и да-лекосягающ? Это теперь понятно, да и то не всем… Потому я и прибыл для всесторонних консультаций. А так как я хреновый политик и слишком нетерпеливый, то хотелось бы и сразу переговоры без всяких там консультаций, кто придумал эту хрень, чтобы придавать себе важность и значимость? Вот ваш благородный спутник наверняка согласен.
Он покосился на основателя рода Сфорца, на лице проступило сильнейшее замешательство, словно он тоже из тех, кто предпочитает долгие и всесторонние консультации, чтобы с удовлетворением докладывать, что консультации проходят успешно и в позитивном ключе, а когда затягивать их становится совсем уж неприлично, переходят к таким же долгим и всесторонним переговорам с нулевым результатом, что подается как углубленное изучение вопроса.
- Ситуация неотложная, - согласился он с неохотой, - потому да, можно все в упрощенном варианте.
Муцио Аттендоло прорычал с энтузиазмом:
- В самом упрощенном!
- Отлично, - сказал я. - И сделаем зело быстро. Приступим?
Огиэль спросил настороженно:
- Как… мы втроем?
Я удивился:
- А что, вы верите в демократию? Или в коллегиальное управление? Эх, уже и ад развратили… Рано или поздно один энергичный мерзавец одних вытеснит из коллегии, других нагнет и все равно будет управлять один весьма авторитарно демократично!.. Будем считать, что вы оба - лучшие! Уже подмяли, нагнули, использовали, вытеснили. И теперь говорите от имени всех мятежников.
Огиель посмотрел исподлобья и с недоверием:
- Ну тогда… вот как бы так: вы оставляете нас в покое, а мы даем клятву, что…
Я прервал:
- Извини, дорогой, но скажу сразу, чтобы не затягивать: со мной договориться невозможно. Вы хотите, чтобы Господь уничтожил человечество, а я против. Удивительно, да? Даже Михаил хочет, чтобы мы передохли, только вслух не скажет. Потому если хотите вести переговоры, то лишь о немедленной сдаче. Можем оговорить условия: почетные, полупочетные, четвертьпочетные…
Сфорца сказал быстро:
- Мы предлагаем вариант, который вас устроит. Мы не выходим на поверхность, не вредим людям.
А вы нас оставляете в покое. Мы просто отделяемся от остальной части ада.
- Автономии захотелось, - сказал я понимающе. - Ад слишком уж расширился, верно? Целая империя, а империям положено неизбежно распадаться на отдельно взятые с бою королевства. Все понятно, ребята, я вам даже сочувствую. Но с переговорами опоздали. С них надо было начинать чуть раньше.
Огиэль не нашелся что сказать, Сфорца спросил с подозрением:
- Когда?
- До начала военных действий.
- Мы на вас, - сказал он быстро, - не нападали!
- Это превентивный удар, - объяснил я. - В интересах. И по показаниям. Военная доктрина в действии. Добьем врага в его логове!.. Ничего личного, это лишь пропагандистское клише, но как действует! Все просто и ясно.
Он вздохнул, подумал, спросил с надеждой:
- А как насчет перемирия на сутки? Огиэль?
- Поддерживаю, - сказал темный ангел быстро.
Я подумал, кивнул:
- Да, это приемлемо. Хорошо, ровно на сутки. Засекаем время… До встречи!
Глава 8
Они поклонились, отступили. Я наблюдал, как удаляются, теперь хорошо видно, что крылья Оги-эля бессильно обвисли, половина перьев изрублена, в паре мест вообще повреждены жилы. Сфорца держится лучше, хотя его панцирь и доспехи хранят следы свежих ударов.
Когда я вернулся, на краю лагеря ждали Тамплиер с Сигизмундом и Азазель. Судя по их лицам, слышали все, рыцари переглядываются, Азазель морщится, посматривает с укором, словно понимает, что будет дальше, хотя что он понимает.
Тамплиер буркнул:
- Надо ли было?..
- Чё? - спросил я.
- Перемирие, - ответил он. - У нас преимущество.
- Теперь еще больше, - бодро заверил я. - Раз они добивались перемирия, значит, оно им весьма нужно. Следовательно, наступление начинаем немедленно.
Тамплиер непонимающе прогудел:
- Наступление? Какое наступление?
- Стремительное, - пояснил я. - Мощное! Ре-волюцьенно-яростное! Бескомпромиссное!.. Женщин не щадить, пленных не брать!.. Камня на камне чтоб!
Он охнул:
- А перемирие?
- Это же демоны, - напомнил я. - И вообще это облые противники. Можно даже сказать без большого преувеличения, враги!.. Для интеллигентного человека все вокруг враги и тупое бесчувственное быдло, вы не знали?
Он возразил с достоинством:
- Договоренности нужно соблюдать с любыми противниками!
Я изумился:
- Чё, правда?
- Рыцарь, - заявил он надменно, - должен всегда оставаться рыцарем.
- Ха, - сказал я, - а еще хе-хе. Даже хи-хи. Трижды. Пусть демоны увидят, что люди - это им не ангелы, а даже не сраные демоны!.. Что нам правила, законы, договоренности? Мы сами мятежники из мятежников, нарушители всего и вся!.. Дорогой Тамплиер, да за такое вероломство они нас еще и уважать будут! Особенно Сфорца с его наемниками. Сфорца и Борджиа - одного поля ягоды. Ах, вы не слышали про Борджиа? В общем, все будут уважать, чтить и страшиться. Отныне любой демон будет проходить мимо человека, поджав хвост и прижав уши в страхе, вдруг тот возьмет и вдарит. Просто так. Для прикола.
Азазель хмыкнул, посмотрел на Тамплиера, на меня, покачал головой, но взгляд отвел в сторону.
- Любой демон будет уступать дорогу, - подтвердил он, - и вообще забиваться в щель и трястись мелкой, а то и крупной дрожью.
Сигизмунд спросил растерянно:
- Правда?
- Человек, - заверил Азазель, - это страшно! Это звучит…
- Гордо? - подсказал я. - Или трагически?
- Страшно, - повторил он. - Это звучит страшно и пугающе. Сэр Ричард, вы устанавливаете новые отношения между людьми и демонами.
Я пробормотал:
- Надеюсь, не только… но об этом потом. Пока рано, я скромный и хитрый.
Тамплиер прорычал:
- Я не стану нарушать перемирие.
- А с вами и не заключали, - напомнил я. - Это великое счастье на мне, а я вас освобождаю от такой химеры, как совесть, когда имеете дело с бессовестными. Приказы боевого командира вы тоже отказываетесь выполнять?
Тамплиер добросовестно подумал, прогудел:
- Такого со мной не было.
- Тогда проблем нет, - сказал я легко. - Аза-зель, поднимайте войска. Пока Алфофаниэш, отложив оружие, собирает раненых и вот-вот начнет заделывать бреши в стенах, самое время вдарить. Покажем этим якобы демонам, кто из нас настоящий, а кто только прикидывается злым и вероломным!
Тамплиер тяжело опустился на камень, обеими руками снял шлем, обнажив красное распаренное лицо, словно в самом деле чувствует весь жар ада, хотя еще Вельзевул заверил, что ничего не ощутим и не заметим.
- Ох, - сказал он с сомнением, - а не грешите ли против истины, сэр Ричард?
Я изумился:
- Грешу, и что?.. Допустимо грешить против истины ради рождения новой! Более правильной. Старые истины коню под хвост, а новые - на знамя!
