KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Василий Звягинцев - Одиссей покидает Итаку

Василий Звягинцев - Одиссей покидает Итаку

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Звягинцев, "Одиссей покидает Итаку" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И можно подумать. О чем хочешь. Можно об инопланетянах, космосе, проблемах контактов и априорной гуманности разумов, достигших высокой степени развития.

Можно и о женщинах. Конкретно об одной Ирине, а то и о других тоже. Например, о Ларисе. Которая непонятно что нашла именно в Олеге. Не то чтобы Берестин считал его хуже других, а все равно странно.

И еще много о чем удается передумать, гусеничным следом рисуя на поверхности планеты гигантский расходящийся сектор.

И, конечно, он смотрел. Вперед по курсу и по сторонам. Валгалла раскрывала перед ним свои пейзажи, еще не виденные никем из землян.

Тот уголок планеты, который они успели освоить, был изумительно красив, но колонисты довольно поверхностно изучили лишь несколько сот квадратных километров, прилегающих к форту и берегам реки вверх по течению, а сейчас Берестин каждый день проходил двести, а то и триста километров. По вековым заснеженным лесам, где и деревья стояли так плотно, что только вдоль ручьев и по водоразделам рек удавалось находить дорогу для транспортера.

С заслоняющих небо крон срывались снеговые шапки, и в воздухе долго потом висел искрящийся туман. Грохот мотора многократно отражался от деревьев и откосов на излучинах рек, распугивая всякую местную живность на много километров вокруг, и Берестину попадались только свежие следы и недавние лежки, и еще иногда удавалось увидеть тяжелый медлительный полет белых свиноподобных птиц – возможно, просто крылатых свиней, на которых, наверное, в другое время можно было бы славно поохотиться.

Курсограф рисовал на голубой ленте запутанную ломаную линию, вдоль которой Алексей отмечал места ночевок и приметные детали рельефа. Картографам еще предстоит масса работы, если им доведется когда-либо посетить Валгаллу.

От блеска снега и бесконечно повторяющегося мелькания древесных стволов сильно уставали глаза, и даже ночью, во сне, он видел все те же бегущие полосы – черные на белом.

Иногда он выезжал на открытые пространства, но, как бы велики ни были эти поляны, все равно по сторонам и впереди Берестин видел все тот же лес, и только его. Уже не верилось, что он когда-нибудь кончится. На ночевки он останавливался уже в сумерках, выбирал подходящее место, расчищал до голой земли площадку, зажав фрикцион и раз двадцать крутнув транспортер на месте, потом разжигал костер и готовил горячий ужин (обедал обычно всухомятку, заглушив на полчаса двигатель).

Таял снег в котелке, трещали в огне сырые дрова, он сидел, протянув руки к костру, и с наслаждением ощущал, как постепенно отходят скованные многочасовым напряжением мышцы.

На сотни километров вокруг не было ни одной человеческой души, ни одного живого огня. Кроме вот этого, перед глазами.

Вода в котелке закипала, и он вытряхивал туда содержимое консервной банки или сыпал промерзшие пельмени, неторопливо и вдумчиво ел горячее варево, а потом долго пил огненный чай, пахнущий дымом и далекими тропическими странами, поглядывая в кружку, в которой плавали разваренные чаинки, попадались мелкие угли и чешуйки золы.

Первую кружку он выпивал с огромным количеством сахара – сахар снимает усталость и обостряет зрение, потом закуривал трубку или длинную темно-зеленую бразильскую сигару и дальше пил чай уже без сахара, смакуя тонкий вкус. Употреблял он исключительно натуральный цейлонский, не гранулированный и ферментированный, а в листе.

Спиртное Берестин позволял себе только в исключительных случаях, как, например, в тот день, когда пять часов подряд на двадцатиградусном морозе менял порванную гусеницу и лопнувший от удара в гранитный валун ленивец.

Отужинав, глушил дизель, задраивал люк, влезал, непременно раздевшись, в спальный мешок и минут двадцать-тридцать, пока не начинал на выдохе идти пар изо рта, в стремительно промерзающем броневом корпусе читал при свете потолочного плафона. И, наконец, укрывшись с головой в двойной пуховый мешок, засыпал.

Утром не менее двух часов занимало приготовление завтрака, осмотр и техобслуживание машины, заправка горючим (почти все боевое отделение было загружено бочками с соляром) – и снова вперед.

Но в конце концов лес однажды кончился, как кончается все, и плохое и хорошее на свете, распахнулась перед глазами бескрайняя, понижающаяся к юго-востоку лесостепь, и по мерзлому, чуть прикрытому тонким слоем снега грунту БТР понесся не хуже легкового автомобиля.

Окрестный пейзаж, с голыми стволами теперь уже лиственных деревьев, словно нарисованный разбавленной тушью на рыхлой серой бумаге, напоминал старые японские картины из серии «112 станций Токайдо».

«Летом, наверное, здесь совсем великолепно, – думал Алексей. – Холмы покрывает трава и яркие цветы; скрытые сейчас под снегом многочисленные речки и озера ярко голубеют под солнцем, а вокруг пасутся бесчисленные стада каких-нибудь антилоп или даже бизонов. Может быть, имеет смысл поставить здесь, на границе между тайгой и прерией, новую базу, пригласить с Земли добровольцев, единомышленников, приступить к систематическому освоению «прекрасного нового мира»…

Но почему же эта, по всем признакам, благодатная местность совсем не населена аборигенами? Может быть, здешние края аналогичны Сибири, Канаде или американским Великим равнинам до их освоения. Но ведь летают же здесь зачем-то местные дирижабли! А вдруг им посчастливилось заметить аппарат отчаянных, впервые проникших на край света землепроходцев, вроде наших Амундсена и Нобиле? Тогда надежды на встречу становятся крайне гипотетическими. А горючего остается максимум на трое суток пути. И – точка возврата».

Все решилось вдруг, для Берестина почти уже неожиданно. Слишком размагнитил его многодневный бесцельный поиск. Сразу после полудня, когда Алексей пересекал пологую, без единого дерева или любого другого укрытия лощину, дизель тянул одну и ту же низкую ноту, когда плавное раскачивание транспортера стало нагонять дрему, он совершенно случайно поднял глаза выше обычной линии обзора – и увидел идущий встречным курсом дирижабль.

До него оставалось совсем немного, может, чуть больше километра, и, конечно же, пилоты Берестина заметили, наверное, давно.

Спасла его случайность, и только во вторую очередь – быстрая реакция.

Дирижабль чуть опустил нос – весь он был тускло-синего цвета, а носовая часть и гондола почему-то оранжевые, – и от массивной угловатой гондолы отделился цилиндрический темный предмет. За ним потянулась полоса белесого не то дыма, не то пара.

В долю секунды Берестин понял, что предмет (бомба? ракета?) идет прямо на него. Алексей рванул рычаги фрикционов и до пола вдавил педаль газа. Оглушительно взревел двигатель. БТР крутнулся на месте и прыгнул под прямым углом влево. Над головой скользнула тень дирижабля, и справа – там, где еще клубился взрытый гусеницами снег, – с шипением и свистом возник шар кипящего пламени. Ни грохота, ни удара, обычных при взрыве бомбы, Берестин не ощутил. Да и не до того ему сейчас было, чтобы анализировать, что именно на него бросили. Главное, что аборигены нанесли удар первыми. Ничем не спровоцированный удар. И сразу – на поражение. Без положенного предупреждения и выстрелов в воздух.

Ждать повторения стал бы только дурак или толстовец из самых заядлых.

Сбивая колени об острые углы брони, Берестин перебросил тело через кожух коробки передач вправо, на место башенного стрелка. Дирижабль разворачивался, молотя воздух лопастями двух разнесенных на решетчатых фермах винтов.

Алексей, наваливаясь всем телом, вывернул ствол пулемета вверх, воткнулся глазами в оптику прицела и, когда неуклюжая туша четко застряла между перекрестиями, вдавил ребристую кнопку спуска. В свое время его долго учили всем видам огня по воздушным целям: скоростным, низколетящим, по вертолетам, парашютистам… Стреляли и по мишеням, и по конусам, и по чучелам… Из оружия личного и группового, лежа, с колена и стоя. Гулкий грохот заполнил стальной объем башни, остро запахло сгорающим порохом. Рукоятки пулемета били в ладони, и Алексей знал, что тяжелые, черно-желто-красные пули все идут в цель.

Металлическая лента стремительно уползала в приемник, а дирижабль все летел, бесформенный, как грозовое облако (Алексей успел подумать – вот для чего ему такая раскраска: чтобы маскироваться в вечно пасмурном небе), и все не загорался и не падал.

Берестин на волосок снизил прицел, от гондолы полетели щепки и клочья, одновременно оболочка лопнула почти по всей ее длине. Дирижабль резко пошел вниз, раскачиваясь и дергаясь – оттого, наверное, что газ из вспоротого брюха выходил неравномерно, а широкие лоскуты ткани работали как рули и парашюты.

Гондола с треском ударилась о землю, и ее накрыло огромное скомканное полотнище. С «парабеллумом» в руке Берестин спрыгнул на снег.

Пройдя большую излучину, снегоход, не встречая больше никаких препятствий, словно действительно вниз под горку, как с детства представлял себе направление на юг Левашов, заскользил по ледяному панцирю реки, между едва заметных вдоль берегов полосок леса, свободно разгоняясь до стокилометровой скорости.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*