Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис

— Давай за колонной из фур пристроимся, — предложил я, помогая Каналье закрепить тент.

У нас в городе фуры шли сплошным потоком, и опасность нам не угрожала. Но за его пределами, на серпантине любой грузовик приметен.

— Ну да, что с нас взять, скорее всего у нас песок или прочая фигня. Любой гаишник предпочтет фуру.

Закрепив тент, Каналья выпрямился, стоя в кузове, и спросил:

— Думаешь, не сорвет, если будет дождь и ветер?

— Не должно, мешки еще ж пленкой накрыты. К тому же синоптики обещали ясную погоду и переменную облачность.

— Синоптики ошибаются раз в сутки, — авторитетно заявил Каналья и спрыгнул на землю, я последовал за ним.

Заводя мотор, напарник сказал:

— Ехать за фурой — хорошая идея, но не стопроцентная гарантия, что нас не тронут. Ты деньги гайцам приготовил? Если хлопнут, ясное дело, расход пятьдесят на пятьдесят.

Я отдал ему десять тысяч разными купюрами. Мне не было жаль платить Афанасьевым, чтобы порадовать людей, которые мне дороги. Не жаль денег, которые придется потратить на врачебный кабинет — они, скорее всего, не вернутся. Но зато есть надежда, что талантливые врачи не пойдут на рынок, когда у них появится дополнительный источник дохода. Не жаль отблагодарить врача, который бескорыстно спас жизнь. Но отдавать тварям, которые паразитируют на других вместо того, чтобы предотвращать преступления, не хотелось категорически.

Я достал из рюкзака часы и сказал:

— Сейчас половина десятого.

— Хорошо если в шесть вечера будем на месте. Сегодня день пропал. Ты в отеле заночуешь, я — в грузовике, а то ж растащат все.

— Давай найдем частный дом, где сдают отдыхающим комнаты, они все в фкврале пустуют, и всегда есть места, а грузовик загоним во двор. Скажем, что там песок, если спросят.

— Зачем? — спросил Каналья и сам ответил: — А! Чтобы ночью нас не прирезали и выручку не отняли? Неприятно, конечно, с такими деньгами ходить, и не положишь их нигде… Может, ну его нафиг, вторую ночь непонятно где проводить?

— Ага, ночью тебе ехать не стремно? Нет уж. Просто легенда нужна достоверная. Например, мы купили участок, приехали фундамент заливать, песок привезли с собой.

— Неплохая легенда. А откуда мы?

— Ты отец, я сын, мама медсестра. Из Николаевки мы. Переезжаем, потому что задрали норд-осты — истинная правда, между прочим.

— Да, осенью зверский был, более мощного не помню.

— В общем, кроме этого, говорим правду. Чем больше врем, тем больше возможных нестыковок.

— Согласен, — кивнул Каналья.

— Придумываем легенду дальше. Значит, останавливаемся где-то в середине области, которая нас интересует. В Лазоревом, например. Родственники у нас с Туапсе, а участок купили в Адлере. Это далеко, и тонкостей они знать не будут. А в Лазоревом остановились, потому что это посередине.

— Ага… блин… Погоди-ка — «Москвич» мигнул. Где-то спрятались… Ага, вон они! Гаишники.

— Чур меня… — проговорил я, уставившись на белую «Жульку» с мигалками, притаившуюся в придорожных кустах.

Один инспектор сидел в салоне черной «Волги» вместе с ее водителем, второй прохаживался по дороге, шлепая себя по ляжке жезлом. Увидев нас, он вытянулся, встал в стойку, как охотничий пес. На миг обернулся, заметил вдалеке «КАМАЗ», едущий в направлении, обратном нашему, занервничал, уже потянулся к жезлу, и вдруг Каналья заулыбался, помахал инспектору рукой. Тот замер с поднятым жезлом. Каналья начал тормозить.

— Чум меня, чур меня, — повторял я.

И тут случилось чудо: гаишник крутнул жезлом — езжай, мол. И повернулся, переходя на ту сторону дороги, чтобы тормознуть другой грузовик.

Каналья шумно выдохнул и сказал:

— Фу-ух! Слышал, что работает, когда здороваешься с гаишником. Проверил: таки да, работает. Он думает, что мы знакомы, а пока пытается вспомнить, кто я, мы проносимся мимо.

Мне пришла в голову толковая мысль, и я ею поделился:

— Рано или поздно к тебе придет ремонтироваться какой-то гаишник. Если наладишь с ним контакт, будет вообще прекрасно. Если взять хотя бы номер телефона или визитку, это хорошо должно сработать, если предъявить подчиненным.

— Пока не обращались эти упыри, — ответил он. — Захотят ведь бесплатного ремонта, как только узнают, что у меня есть машина, а значит, я нуждаюсь в их покровительстве.

— Если у него советская машина, почему бы и нет? Ты ему — ремонт, копеечный, кстати, он тебе — иммунитет на дороге. Это гораздо дороже.

Каналья задумался, кивнул.

— Да, неплохо бы на генерала выйти или на полкана, они в разных регионах дружат, тогда можно было бы гонять фуры из Москвы и нехило тут развернуться. Правда, вооруженное сопровождение нужно, но это второй вопрос. Гаишники — это гарантированные убытки на каждом посту. А так пропускать будут. У них же наверняка иномарки, а кроме меня, их в городе никто не ремонтирует…

Он в сердцах ударил ладонями по рулю.

— Как я это все ненавижу: коррупцию, кумовство, взятки, бандюков. И теперь сам в этом по самые уши. Черт.

— Я тоже ненавижу, — вздохнул я, — но они правят миром, не мы.

— Если есть добро и зло в… метафизическом смысле, то миром правит Сатана, — поделился соображениями Каналья. — Я давно это понял, до службы еще. А во время службы уверился окончательно, потому и запил.

— Попытаемся что-то с этим сделать, — улыбнулся я. — Не сейчас, позже. Не глобально, так хоть локально.

Каналья недобро улыбнулся, помолчал немного и не выдержал, выпалил:

— Наивный чукотский юноша! Кто тебе позволит что-то изменить? Только высунешься — сразу башку снесут. Мир он спасать вздумал! Сиди тихонько, целее будешь.

Он повернул голову, встретился со мной взглядом, и уверенности в его глазах поубавилось. Если бы он знал, что я не собрался, а уже вовсю спасаю мир, причем весьма успешно!

Мы без проблем доехали до нашего города, постояли в пробке среди пыхтящих грузовиков, проехали насквозь заводской район, и машина запетляла на серпантине, собирая хвост недовольных водителей легковушек. Сжалившись над ними, Каналья съехал в карман, и легковушки, благодарно мигая аварийкой, вырвались на свободу.

Глядя на них, Каналья удовлетворенно сказал:

— Мелочь, а приятно.

А мне подумалось, изменит ли хоть что-то этот его поступок. Может, водитель приедет домой не злым, не наорет на жену, которая работает в операционной, она не проплачет всю ночь и не забудет салфетку в больном во время операции. Больной, соответственно, не умрет.

Пропустив колонну, мы поехали дальше, и вскоре начался мой любимый участок дороги: с одной стороны — искрящееся море, с другой — горы с шапками из облаков. Перед норд-остом облака будто бы уплотняются и начинают стекать по оврагам, словно лавины в замедленной съемке. Это видно и из Николаевки, но, когда находишься ближе, дыхание перехватывает, так и кажется, что вот-вот реальность снимут с паузы, белая волна хлынет вниз и сметет стоящий у подножия курортный городок, где я удачно продавал кофе. Теперь на столь мелкую прибыль не хочется тратить выходной. Хотя народ наверняка соскучился по кофе, и можно уступить кому-то место, например, Дену Памфилову, который мертвого уговорит.

Делать было нечего, я почитал биологию, потом географию, закружилась голова от тряски, и я уставился за окно, где начались горные пейзажи, ласкающие чувство прекрасного: овитые вечнозеленым плющом деревья, разлапистые сосны с кручеными стволами, растущие прямо на скалах.

Ехали мы медленно, собирая колонну. Каналья не ленился съезжать на обочину, где можно было, и пропускать легковушки. Он дожидался следующего грузовика, прятался от гаишников за ним. Потому что скоро пост, и велика вероятность, что нас остановят и выпотрошат. Документы-то на товар есть, Каналья изготовил липовые печати, но кого это трогает? Промариновать нас могут до поздней ночи и вполне могут выставить Каналью пьяным… В общем, посовещавшись, мы решили заплатить инспектору сразу, если он начнет вымогать деньги.