Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович
— Ластов, понятное дело, только одна эта тонна как раз его половина, — первое правило руководителя никогда не признаваться в ошибках или оговорках, и если такое случается, то стараться всегда обернуть дело в свою пользу. Любой придворный, исходя из лизоблюдства, такие выверты за промашки принимать не станет, наоборот, запомнит. Так и получилось — советник новую меру веса воспринял спокойно, немного удивившись, правда, и осторожно произнес:
— Мне сказали, что плитняк совсем плохой тут, крошится. Нужно завозить его с берега Вика, там есть каменоломни.
— Ничего страшного, просто удвоить толщину. Зато глины много, песка — строительством заниматься можно круглогодично.
— Так деньги нужны огромные, ваша светлость — вашей казны просто не хватить. А продать нечего, потому что прокормить людишек не сможем. На одной рыбе недолго отработают — мясо нужно, хлеба досыта, да еще одежку вы повелели справить.
Деньги самая серьезная проблема в этой жизни, с которой люди сталкиваются постоянно, и не важно, кто они — правители, торговцы, ремесленники или крестьяне. С тех пор как человечество придумало золотые и серебряные монеты, они и стали мерилом достижения результата, хотя и превратились в бумажные банкноты или колонки цифр на банковских компьютерах. И правили бал всегда, жестокий в этой жизни.
— Да, деньги…
То, что казны не хватит на строительство, и связанный с этим прокорм множества людей — возможно до десяти тысяч голодных ртов, в которые нужно вложить хлеб, Магнус осознал через боль в душе. Он прекрасно понимал, что для претворения любого плана в жизнь нужны люди, которые смогут это сделать. И средства — без них ничего не получится, так как ни сырья, ни инструмента просто не купишь.
Взгляд Магнуса стал несколько растерянным, он обвел глазами кабинет и уткнулся в окно — через разноцветные пластинки просачивался свет. И тут словно электричеством пронзило, стандартным разрядом в 220 вольт. Он понял, что можно сделать, и на чем заработать уйму деньжищ. Ведь огромным богатством являются знания, а они у него есть, тем более прикладные, ведь недаром столько лет отработал технологом. Даже со здешними, весьма примитивными технологиями можно создать невиданную продукцию, тем более под рукою огромные месторождения сланца, из которого можно извлечь много чего полезного. А ведь он прекрасно знает, где запрятаны самые лакомые места, до которых из Хаапсалу, где находится главная резиденция Эзель-Викского епископа, дотянуться легко.
— Раз ты мой советник, то докажи на деле, что способен сделать полезное, а не просто говорить, — Магнус жестко усмехнулся, пристально глядя на озадаченное лицо Шрепфера. Советник был явно обескуражен его словами — и правильно, городить пустое из пустопорожнего гораздо легче, чем заниматься серьезными делами.
— Перебери всех беглецов, что прибыли на мои земли, и приготовься встречать новых. И запомни — нет среди них черни, людишек и рабов, все эсты мои подданные и я буду о них рачительно заботиться. А они служить и работать на мое и свое благо — для всех занятие найду. И до других донеси мою мысль, особенно до ливонцев.
— Я понял, ваша светлость, — Шрепнер поклонился, а Магнус продолжил говорить дальше.
— Крестьян сажай на землю по всем хуторам, и пусть на следующий год у каждого будет свой участок. Пока на моих землях, потом возьму в оборот дворянские мызы, их тут немного, не земли Вика, а каменистый Эзель. Особо отдели всех ремесленников, пусть твои люди выпишут, кто из них умеет что-то делать, особенно отметят настоящих мастеров и подмастерьев. Скажи им сразу — пусть не торопятся уплывать в германские земли, работать будут на меня, а потому обойдемся без цехового устройства. Зато у них будут собственные мастерские.
— Таковые среди них есть, — коротко произнес советник, внимательно и очень серьезно смотря на молодого герцога. Теперь он взирал на него не как на неразумного мальчишку, а на правителя, такое чувствуется сразу.
— Если есть вдовы и сироты — отдели, всех возьму на свое попечение, и поверь, через десять лет у нас будет сукно и ткани не хуже английских. Но о том пока говорить не будем, — Магнус мотнул головой — он не любил говорить о планах, чтобы не рассмешить небеса.
И тут вспомнил, что есть еще важные дела, причем королевские, тут проволочки чинить нельзя.
— Да, совсем забыл — посол моего венценосного брата Дидерик Бер когда отправится в Пернов, чтобы оттуда отбыть к московитскому царю Иоанну для ведения переговоров?
— Через неделю, ваша светлость. На «Благословенной Марте» шкипера Карстена Роде, он торговец из…
— Кто?! Повтори имя?
— Карстен Роде, он купец и очень умелый моряк. Лет тридцати пяти, крепкий. Поговаривают, что на службе покойного короля, вашего благословенного отца, был капером и хорошо знает военное ремесло, и уже захватывал и топил корабли.
Магнус машинально прикусил губу — это имя он хорошо знал, через десять лет этот самый Карстен Роде станет корсаром на службе царя Ивана Грозного, с русским каперским патентом. Нет, не станет — ему самому будет настоятельно нужен, ведь такие дела вскоре начнутся. И герцог негромко, но властно приказал своему советнику:
— Приведи его вечером ко мне, и чтобы никто не видел, кто зашел в мой кабинет!
Глава 6
Магнус пристально разглядывал добротные каменные дома под красными черепичными крышами. Аренсбург относительно небольшой городишко на берегу Рижского залива, хорошо знакомый ему по прошлой жизни. И как это ни странно, но на первый взгляд, он практически не изменился. По крайней мере, у Магнуса возникло именно такое ощущение, довольно стойкое, хотя между эпохами прошла, отделяя их огромной временной пропастью, почти половиной тысячелетия.
Вот только одно ему не нравилось — большинство нарядно одетых горожан, справлявших сразу два праздника — в честь Пасхи и его прибытия сюда на остров, были немцами, и их громкая речь резала ему слух. А вот бедных, но опрятно выглядевших эстонцев, было куда как больше на улочках, вот только землистые лица их без всяких притворных улыбок, да и выглядели они истощенными, изнуренными невзгодами.
Контраст просто поражал!
Глядя на этих несчастных его сердце сжималось от боли, но он знал, что пока не войдет в курс дел, он мало чем сможет им помочь. Конечно, каждому из этих эстонцев он мог дать даже по половине талера, но столь щедром подарке и мысль в голову не приходила. Выбросить просто так, как говорят русские — за здорово живешь — такую крупную сумму денег в несколько тысяч талеров он не мог.
Жаба бы задавила!
Бедным, но работящим людям нужно давать не рыбу, а удочку, что бы они могли обеспечить себе постоянное пропитание, а не экономно поесть пару месяцев на разовую милостыню, щедро брошенную датским герцогом, что стал их епископом. Или «на халяву» — есть такое примечательное русское словцо. Как нельзя лучше характеризующее вечные человеческие помыслы — меньше работать, но лучше жить — и все за чужой счет.
Работой через неделю он их всех обеспечит — Шрепнер уже рьяно взялся за дело, и, несмотря на праздник, люди кастеляна уже забегали. Ирония судьбы — толстого немца, бывшего раньше в Вике монастырским келарем, то есть заведующим всем хозяйством и церковной казной, прозывали Адольфом Гиплером, и был он толстым как племенной боров. И глядя на его бегающие глазки, можно уверенно сказать, что плут кастелян отъявленный, а потому к казне его нельзя подпускать и на пушечный выстрел.
А вот в голштинце он нисколько не сомневался — тот, как показала история, верно и преданно служил королю Магнусу, но таких в «хрониках» записали лишь пятерых. Пауль поведал ему их имена, а он хорошо запомнил. Правда, пока отыскались лишь трое, но бывший технолог надеялся встретить еще двоих, понимая, что те могли поступить на его службу гораздо позднее. Возможно, через десять лет, когда принц стал зятем царя Иоанна Грозного, женившись на его племяннице.
— Лицемеры, смотреть на них не могу!
