«Желтая смерть» (СИ) - Романов Герман Иванович
Нужно было немедленно прекратить вакханалию повального воровства казенного оружия, и генерал-майор Деникин, командир 4-й стрелковой бригады, которая носила со времен последней войны с турками наименование «Железной», нашел простые и действенные меры, заключавшиеся в круговой поруке. «Лекарство» от сих болезней известно давно — за провинность одного солдата наказывались не только все его сослуживцы по роте, но и офицеры с унтерами, которые сразу же резко «подтягивали» дисциплину, совершенно не стесняясь в применяемых средствах.
С поляками сорокаоднолетний генерал разбирался не менее круто, используя жандармскую команду, которая теперь входила в состав каждой дивизии. «Панство» Антон Иванович крепко недолюбливал, и это еще мягко сказано, даром, что мать у него была полячка, из «дробной» шляхты. Зато отец был старше ее на 36 лет, происходил из крепостных крестьян, в юности забрили в рекруты, и он долгие двадцать лет тянул солдатскую лямку, пока не выслужил первый офицерский чин прапорщика. С поляками воевал дважды во время восстаний, и с венграми также, и в Крымской войне с англичанами и французами, а также с турками. Именно отец стал для самого Антона Ивановича примером истового служения Отечеству. Кроме того, сам генерал, свободно говоривший по-польски, прекрасно знал этот народ, кичливый и нагловатый, а потому «осаживать» таких надо сразу и грубо.
Так как штык-нож нового образца в продаже не имелся, то любой поляк, у которого его находили, априори считался вором, посягнувшим на казенное имущество. Оправдания типа «нашел» в расчет не принимались — раз нашел казенную вещь, то верни по принадлежности. Про «покупку» никто не заикался — скупка краденного сама по себе является составом преступления. Так что поляки без зазрения совести выдавали всех, кто им по сговору продавал казенное оружие, и зарекались впредь его покупать, если только не выдавали продавца сами, что частенько случалось.
С середины мая все началось снова, по возрастающей. Призванные на сборы из запаса мужики, отвыкшие от военной службы, совершенно не знали местных реалий. И стремились разжиться либо самогоном или денежкой, а на этой «коммерции» сразу попадались. Показательные расправы с ворами длились три недели, пока снова вставшие в строй не осознали, что они теперь солдаты и миндальничать с ними никто не собирается. И вместо дома, куда многие отправятся после трехмесячных сборов, что впервые были запланированы в русской армии в столь большом масштабе, некоторым нерадивым сослуживцам придется «отдыхать» в арестантских ротах полгода.
Зато бригада из четырех полков была развернута в дивизию за счет резервистов — вместо восьми батальонов стало двенадцать, плюс приданный казачий полк четырехсотенного состава. Грозная сила — укомплектованная по полному штату дивизия, с артиллерийской бригадой в два полка, запасным и саперным батальонами, да с казаками.
Но на запланированные еще в 1911 году сборы в Варшавском округе призвали запасных только во все стрелковые бригады, которые развернули в дивизии. Да еще сформировали четвертые эскадроны каждого кавалерийского полка, доведя последние до полного штата. Однако качество запасных было скверное — они просто забыли службу, и чтобы снова ее вспомнить, потребовался месяц. Но если стрелки вполне отвечали требованиям, то на маневрах Антон Иванович, как и многие другие пехотные генералы и офицеры не мог смотреть без ехидства на эти четвертые по номеру эскадроны, плохо «сбитые» и для конного боя совершенно не годящиеся. Зато в качестве ездящей пехоты вполне годились, только окапывались медленно и неумело — в прежнее время драгун, улан и гусар этому делу не учили…
— Какие новости, Сергей Леонидович?
Антон Иванович обменялся крепким рукопожатием с полковником Марковым, что при генерал-квартирмейстере 9-й армии отвечал за разведку. Тридцатишестилетний полковник был, как всегда бодрым, и настроен крайне решительно, с дерзостью во взгляде.
— Австрийцы стягивают дивизии к Белграду, уже установили артиллерию. Сербы приняли их ультиматум, за исключением одного пункта. Так что если старый кайзер внемлет предупреждению нашего царя, то войны удастся избежать. А если нет, то завтра-послезавтра загремят пушки. А к этому дело идет, стоит посмотреть на наши приготовления. И следует учесть, что завтра будет ровно месяц с момента убийства сербом эрцгерцога…
После сказанных слов воцарилась тишина — Марков закурил, Антон Иванович задумался, прекрасно понимая, что за недосказанностью наступила полная определенность. И он в который раз за этот месяц мысленно возблагодарил погибшего великого князя, который после провальных сборов трехлетней давности, приказал следующие провести именно в июне этого 1914 года. Должные выводы были сделаны, и фактически сейчас произведена полная мобилизация стрелковых и кавалерийских дивизий, расквартированных в округе. Более того, за два месяца удалось «втянуть» запасных солдат в службу, и теперь, если война начнется, то не нужно будет ждать две недели, а немедленно переходить к боевым действиям.
— Его императорское высочество Николай Николаевич, словно в воду «глядел», — усмехнулся Марков, но с очень натянутой улыбкой. — Теперь наша армия встретит неприятеля в полном составе, чего о других армиях я сказать не могу. Фактически, мы произвели не только мобилизацию, но и успели подготовить запасных. Да, Антон Иванович, командующий два дня проболел, но нынче уже оправился от апоплексического удара, заперся в кабинете и рычит на всех лютым тигром.
— У Павла Карловича богатырское здоровье, вот и победил хворобу, чему я не удивлен. Все же я у него в Маньчжурии начальником штаба был, да и вы тоже были его подчиненным, — Деникин тут вспомнил, что в войне с японцами погиб брат Маркова. — Вот его высокопревосходительство нас с вами и перетянул в свою армию, помня былую совместную службу. А теперь предстоит новая война, и германцы нечета японцам, серьезный враг.
— Целиком согласен с вами, Антон Иванович. Ну что ж — надо немного подождать, и тогда станет все ясно…
Генерал-майор Антон Иванович Деникин в 1914 году. По своему происхождению он был большим «пролетарием», чем многие его будущие противники в гражданской войне. И только своим ревностным служением, военным талантом и храбростью, а отнюдь не связям в петербургском «полусвете» смог достигнуть генеральского звания.
Глава 7
— Ты трудился до конца, а я даже не знаю, как тебя звали, — пробормотал Ренненкампф, и, достав папиросу из пачки, закурил, положив ладонь на стопочку из десятка листков. Оказывается, великий князь требовал от всех командармов изложить свои соображения, а по правильной постановке вопросов можно было понять, что им движет. Да и «маячки» тем самым ставил, видимо, надеялся на помощь от следующих «внедренцев». И не напрасно, он ведь пришел, правда, опоздал на целых полгода, не успел. А то бы получил под свое командование не армию, пусть самую сильную, а целый фронт, а то и вообще должность военного министра.
— Типичная «заказуха», тут нет ни малейших сомнений. Так «убирали» Столыпина, только здесь его чудом не убили. Так что вопрос «за что» вполне понятен, остается лишь выяснить кто заказчик!
Павел Карлович постучал пальцами по столу, барабаня марш — давняя привычка, от которой трудно отказаться даже в новом для себя мире, и в чужом теле к тому же. Снова придвинул к себе бумаги, но уже другую стопку, и стал внимательно просматривать, мысленно удивляясь чрезвычайной энергии и предприимчивости убитого генерал-инспектора русской кавалерии. А наворотил он за семь лет много, и когда только успевал. Потому, наверное, и не женился на «черногорке», посвятив все время военным реформам. А они затрагивали буквально все аспекты, ничто не оставалось без «августейшего» пригляда, особенно генералитет — «чистка» его рядов была значительной, куда большей, чем в реальной истории. Потому многие «отставники» откровенно желали «Лукавому» скорой и мучительной смерти, и встретили ее с плохо скрываемым ликованием.
