Сэй Алек - Нихт капитулирен!
– Ах, Ева… – Гитлер потянулся к любимой женщине, ладонь его скользнула по ее щеке. – Если бы ты только представляла, как мне дорога твоя вера. Без тебя я бы был ничем…
Он перехватил ее руку и страстно припал губами к кончикам пальцев.
Чего бы не говорили про Гитлера потомки, мужчиной он был страстным и куртуазным.
– Моя маленькая нимфа,[12] – Адольф припал губами к запястью Евы. – Патшерль…
Ночь была жаркой. Не в смысле климата.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
Карла везли в автомобиле с занавешенными окнами, так что он понятия не имел, куда прибыл. Конечно, роскошные внутренние убранства здания наводили на мысль о том, что место совсем непростое, да и референт был чем-то смутно знаком, но такого… Нет, этой встречи он не ожидал. Четверо конвоиров, которым строго (при нем) было приказано с ним не разговаривать и все попытки разговоров с его стороны пресекать, провели его по длинным коридорам, роскошным, украшенными скульптурами лестницам, через приемную, и просто оставили в кабинете какого-то, судя по обстановке, высокопоставленного чиновника. Одного. Не приковали, не связали, просто аккуратно посадили на стул с высокой спинкой, и вышли.
Ждать пришлось около десяти минут – целую вечность для его истерзанного предчувствием концлагерей или казни сознания. А когда дверь в кабинет, не та, в которую вошел он, а другая, для хозяина, ведущая куда-то внутрь, отворилась…
– Хайль Гитлер! – какая внутренняя пружина его подбросила, и заставила вскинуть руку в нацистском приветствии? Гены прадедов, один из которых сложил голову под Сталинградом, а еще один – остался гнить под жарким солнцем Северной Африки? Патриотизм, присущий любому из народов, о чем их противники имеют свойство забывать? Страх и узнавание? Кто знает, если этого не знал и он сам.
Адольф Гитлер – кто еще мог войти в его кабинет без стука? – улыбнулся.
– Присаживайтесь, герр Геббельс. Присаживайтесь, – произнес он, проходя к своему месту во главе стола. – Я же уже знаю, что вы меня не любите. Трудно любить человека, которого объявили Антихристом, а?
– Прошу простить, канц… Рейхсканцлер, но трудно любить человека, который привел страну к полувековому унижению, – Карл сел, но с Гитлера глаз не сводил.
У Гитлера, в ответ на его фразу, дернулась щека.
– Я человек, – резко ответил он. – Значит и я мог допускать ошибки, которые теперь намерен исправлять. Вы хотите обвинить меня в человечности моей натуры? Вы бы, на моем месте, смогли поступать лучше?
– Я?! – Вы, коль беретесь судить, – фюрер с трудом сдерживал себя, что мог бы понять любой, его знавший. Но Карл-Вильгельм Геббельс знал Гитлера только по лекциям в школе.
– Я знаю то, чему меня учили, и то что читал сам, – юноша вспыхнул. – А читал я, что умри вы в следующем году, то вошли бы в историю Германии как величайший ее правитель. Круче Бисмарка!
Гитлер о близкой перспективе смерти всерьез никогда не задумывался (особенно после ночи, которую ему подарила Ева), так что эта фраза на миг заставила его смешаться. Чтобы в разговоре, покуда он собирается с мыслями, не возникло паузы, он задал неважный, но уточняющий вопрос.
– Круче, видимо, это более велик. Но Бисмарка? Неужели мои действия потомки оценили столь высоко?
Карл пожал плечами.
– Конечно. Именно вы подняли страну из того пепла, в который она превратилась после Первой Мировой. Но вы же и ввергли ее в гораздо большие беды. И только последнее – официальная история.
Гитлер долго молчал. Очень долго.
– Смелый юноша, – наконец произнес он. – Впрочем… Обоснованно смелый. Скажите, Карл, а как вы видите свое будущее?
– А? – выпучил глаза Геббельс.
Гитлер поглядел на него с совершенно непередаваемым выражением не то иронии, не то долготерпения.
– Ваши знания по истории, которые могут быть полезны Рейху – ничтожны. Так?
– Да… Рейхсканцлер, – Карл вынужден был кивнуть, ведь это было правдой.
– Ваши знания по технике еще ничтожнее. Вы знаете как ею пользоваться, и все. Так?
– Да… – с каждой секундой Геббельс чувствовал себя все более ничтожным тараканом.
– За месяц мы получим все, что вы знаете. Меньше, – Адольф махнул рукой. – Что дальше?
– Газенваген? – Карл вздрогнул от догадки.
– Что за идиоты учили вас истории?! – вскочил с места фюрер и грохнул по столу кулаком. – Я что – палач своей расы? Убийца своего народа?! Кем меня выставили в ваши дни?! Может я и родню всю живьём сожрал?!
– К-к-казнили… – пролепетал юноша.
– ЧТООООО?!! – Гитлер рванул воротничок. Он все еще помнил – как живую – Ангелу Раубаль, двоюродную сестру и любовницу.
– Говорили, что у вас есть еврейские предки, и чтоб это скрыть… – пролепетал Карл.
– СВОЛОЧИ!!! ПЕДЕРАСТЫ!!! НЕГОДЯИ!!! ПОДОНКИ!!!
Фюрер рухнул в кресло, откуда успел вскочить незадолго до этого, и вдруг, совершенно спокойным голосом, спросил:
– И многие в это верят?
– Да кто хочет верить – верят. А остальным просто пофиг. Давно это было, господин рейхсканцлер.
Адольф Гитлер помолчал.
– И все же? Как вы видите свое будущее?
– А я не пророк, чтоб его видеть, – набрался наглости Геббельс. – Да и не мне решать.
Фюрер опять помолчал.
– Знаете, герр Геббельс, я бы хотел видеть вас в рядах офицеров СС, – наконец произнес он. – Вы истинный ариец, вы не бесталанны, но… Но для этого нужно много учиться.
– Расстреливать не буду, – мрачно отозвался Карл.
– И не надо. Есть другой вариант. Вы же собирались идти по стопам старшего брата, если мне правильно доложили?
– Была такая идея, – Геббельс не успевал следить за мыслью фюрера, и ему это сильно не нравилось. – Он уже старший помощник на круизном лайнере. В смысле – будет. В мое время.
– Так, – Гитлер хитро улыбнулся, – что вы скажете, если НСДАП направит вас на учебу в Кригсмарине? Если удастся возвратить вас в ваше время, полученные во время учебы познания будут весьма полезны при поступлении, не так ли?
Карл онемел.
– Ну же, герр Геббельс, – рейхсканцлер продолжал улыбаться. – Что скажете?
Карл-Вильгельм Геббельс заставил себя подняться и произнес:
– Мой фюрер, я патриот своей страны и счастлив буду служить Германии при… Любой власти. Но… Доводили ли до вас мои показания про «Энигму»? К 1943-му я буду покойником, в надводном или подводном флоте служи.
– Довели, – улыбка не сходила с губ фюрера. – А вы не подумали, что герр… Как его?.. Цузе может усовершенствовать «Энигму» своими методами, а в… «Компах» кроме него никто… Как вы это называете?
– Не шарит, – мрачно ответил Карл. – Не думал.
Адольф Гитлер поднялся, показывая, что аудиенция закончена.
– Привыкайте думать. Через две недели – столько я дал нашим специалистам – вы отправитесь в Киль. Вам гипнотически внушат, что у вас амнезия. А если что-то потребуется, гипнотически же и спросят.
– Но…
– Зачем? Подумайте.
Карл замолк, едва не упал обратно в кресло, но удержался за счет рук на столешнице, и опустил глаза.
– Понимаю, герр канц… Рейхсканцлер.
Гамбург, порт, борт судна «Швабенланд»
– И что бы это такое могло быть? – задумчиво произнес капитан Альфред Ритшер, вертя в руках запечатанный конверт, надпись на котором гласила: «А. Ритшеру. Лично. Секретно».
Бывалый полярник в своей жизни повидал всякого – и красочные переливы северного сияния, и сверкающие в арктическом солнце, ярком, но не согревающем, айсберги, похожие на огромные сахарные головы, и обжигающие серые валы штормов Ледовитого океана, и даже Северный полюс он видел неоднократно. А вот того, чтобы секретные приказы привозили на грузовике, да еще загруженном, видеть ему еще не доводилось.
Нет, ничего такого уж экстраординарного в доставке оборудования, пусть и секретного, на экспедиционное судно, не было. Ничего странного не было и в том, что к оному оборудованию прилагался приказ или инструкция. Странным было отсутствие вооруженного сопровождения у такого груза, а еще более странным – звание водителя. Что, интересно, могли прислать на «Швабеланд» такого, что баранку вынужден крутить аж целый штурмбанфюрер?
– Вам известно содержимое пакета, герр?.. – поинтересовался Ритшер у курьера.
Эта история с экспедицией в Антарктиду с каждым днем пахла все более и более мерзко, и теперь, за какие-то две недели до ее начала, новые сюрпризы были нужны капитану, как собаке пятая нога.
– Ран. Отто Ран, – изволил представиться штурмбанфюрер. – В общих чертах – да.
Альфред кивнул, принял к сведению, мол, и распечатал, наконец, конверт.
– Занятные вещи пишет рейхсфюрер, надо сказать, – произнес он, ознакомившись с содержимым пакета. – Хотел бы я разделять его уверенность в существовании этих «горячих подземных рек» и «геотермальных оазисов» – слово-то какое, а? Ладно, подгоняйте эти ваши «противолодочные градусники» на разгрузку, а я пока распоряжусь подготовить вам кубрик. За вещами куда посылать?
