Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.2 Посольства
Пришла пора немного похимичить. Пыль оксида цинка, проблем не составляла, а для двух новых веществ, надо переделывать одну линию отжига обманки и вместо доокисления на катализаторе пускать газ прямо в содовый раствор. Только вот где эти приказчики такую грязную соду накопали, хотелось бы знать. Специально в нее гадили, что ли. Пришлось промывать, отстаивать и сливать. После чего поставил раствор на насыщение газами.
Пока раствор насыщался, начали портить хорошую кислоту, не менее хорошим железом и получать красивые кристаллы купороса. Промытые кристаллы сразу откладывал в банку, на воздухе они быстро портятся.
Остудили раствор соды, кристалы сульфита выпали прозрачные, чуть желтоватые, но выпало очень мало, видимо бедных химиков ждет объемный труд. Отложил немного сульфита во вторую банку, остатки растворили в воде и начали кипячение с серой. Самому было интересно, что получиться. Сколько надо кипятить, было то же непонятно, подождав около часа, охладили раствор и получили немного белых кристаллов. Кристаллы упаковал в третью банку, раствор велел заново кипятить и охладить уже через два часа, если вновь выпадут кристаллы, их забрать, и повторить кипячение уже три часа. И так далее, подберем время методом научного тыка. Банки у нас не прозрачные, так что свет кристаллы не испортит. Пора было пробовать делать эмульсию. Но тут надо отдельное помещение и красный светофильтр. Пошел к плотникам, пусть делают выгородку в химическом цехе, и красное стекло вставляют. Стекла, правда, такого нет, а его надо много, если к фотоаппарату прилагать проявочный комплект. Значит надо готовить цветное стекло. Указал плотникам пока делать просто выгородку, попробую сразу и красный фонарь сделать.
Цветное стекло никогда особо не интересовало, помню только, были работы Ломоносова, в которых фигурировали оксиды меди и железа, и стекло он получал, в том числе и красное. Железо скорее даст зеленый цвет, так как наше стекло и так зеленоватое от песка, в котором есть железо, надо пробовать оксид меди.
Указал литейщикам относить стекольшикам медную окалину, а тех порадовал необходимости выплавки еще нескольких тонких стекол, к которым они уже приспособились, добавляя в расплав оксид меди. Сколько именно, да кто же его знает, кидайте пока пригоршню, а по результатам посмотрим, нам из этого стекла не линзы делать, главное, что бы получилось. Получилось отлично, правда, только с четвертой плавки. Зато такое насыщенное стекло заинтересовало всех, занимающихся декорированием наших изделий. Попробовали еще несколько добавок. Оксид железа дал зеленое стекло, как и предполагал, оксид цинка ничем не помог, а расходовать другие ингридиенты было жалко, велел пока ограничиться красными и зелеными стеклами и поиграть концентрацией красителя.
Пока вели эксперименты со стеклом, латуньщики делали красный фонарь, делали как обычно, только отверстия забора воздуха и выхлопа газов пришлось прикрывать пластинами, организуя лабиринт для света. Кроме того, латунщики сделали первый набор термометра и барометра — которые показывали, пока, не пойми что, надо было срочно градуировать. Плотники сделали каркас и дергали за рукав, желая моего внимания, обувщики прониклись величием идеи и дергали за другой рукав, жалуясь на кузнецов, делающих кривые стержни, на которые деревянный каблучок не одевается. Женщины воспользовались моментом и попытались измолоть в пудру вообще все, на что их взгляд падал, по крайней мере, на заводе теперь все блестело, и везде отсутствовала ржавчина. А отжатые соки эти специалистки прокипятили с медом, как мне сказали, чтобы не портились. Мысленно усмехнулся, теперь знаю, откуда пойдет выражение — сладкий поцелуй. И это только вершина айсберга, столяры несколько увлеклись, и теперь пол цеха было завалено разными корпусными заготовками, химики заметно снизили выпуск кислот, оружейники тут же взвыли. И такая разбалансировка пошла по всем цехам.
Пришлось собирать всех мастеров, и весь день перетряхивать планы производств, добиваясь максимального выхода продукции, но без перекосов. Удалось весьма посредственно, хотя наметилась тенденция к восстановлению ритмичной работы.
Провел весь следующий день с женщинами, экспериментируя с рецептурой косметики. Сделал цветовую таблицу, с мазками опытных образцов, пять оттенков красного, три синего и три телесных оттенка пудры, подумал и добавил еще белую пудру и бесцветную помаду. Теперь мои труженицы косметического производства рьяно начали переводить горы заготовленного ими сырья в женское вооружение, и расфасовывать по упаковкам, сразу взвыли упаковщики, пришлось женщинам поручить еще и сборку расчесок, кисточек, щеточек — всего, что относилось к косметике, что бы хоть немного притормозить их трудовой порыв. Расчески всем понравились, удачная придумка.
Ртуть уже давно привезли, и надо было сделать градуировку, а то изготовление барометров, и термометров, было приостановлено, до выяснения необходимых поправок.
Сделали полутораметровую стеклянную трубку, скатав только растекшийся лист стекла на стальной стержень, стержень вынули с трудом. Потом запаяли один конец и прикрепили к трубке хомутами линейку. Задача была залить трубку ртутью и, заткнув пальцем опустить в миску с ртутью. После чего, все это закрепить на переносном штативе, так, что бы ноль был у поверхности ртути. Каюсь, поручил эту процедуру подмастерью, больно уж страшные сказки ходили про ртуть. Барометр получился замечательный и весьма увесистый. Отправил подмастерье отмывать руки, велел минимум три раза намыливать и ополаскивать в ручье, а он еще и удивлялся зачем, руки же чистые. Правильно все же сделал, что отказался от гремучей ртути и амальгамы, у меня бы сейчас смертность на заводе могла быть бешенная.
Смотрел на готовый барометр, и понимал, ничего им просто так не отградуировать. Надо герметичную барокамеру со стеклом и возможность чуток менять в ней давление. Согнули из листа латуни большую коробку, с одной из сторон вмазали на смоле стекло и опускали эту коробку, с ртутным и тестируемым барометрами внутри в бочку с водой, чем больше опускаешь, тем выше внутри давление, главное, не опустиь совсем уж низко, а то барометры зальет. Первые же пробы показали низкую чувствительность тестового барометра. Увеличили диаметр анероидной коробки и уменьшили плечо передачи на стрелку. Градуировал барометр в миллиметрах ртутного столба, каюсь, лень было пересчитывать на Паскали. Должны же потомки хоть чем-то после меня заниматься.
Изменение атмосферного давления в один миллиметр ртутного столба при нормальных условиях это примерно одиннадцать метров по высоте, задал значение шкалы от 700 до 800. В конце концов, не высотомер делаю. Но винтик регулировки положения анероидной коробки в конструкцию все же ввел. Работой остался доволен, велел тестировать каждый барометр в барокамере и винтиком подбирать точное значение, винтик потом воском залить.
Так же история была и с термометром, прислоняли образец латунной пяткой, которая и воспринимала температуру, к латунному только закипевшему котелку, помечали сто градусов, потом прижимали к телу, помечали 36.5 и потом к котелку с тающим льдом, благо льда в погребах деревни хватало. На трех точках строил шкалу. Чувствительность термометра так же пришлось увеличивать, очень небольшое отклонение у стрелки было в первых образцах. Точность может и не самая высокая, но на кипящее масло показало 230 градусов, остался доволен, примерно, где то так и должно быть. Стали делать два типа термометров, бытовой, со шкалой от -50 до +100, отрицательная шкала была рассчитана по точкам, сверять ее пока было не с чем. И промышленный, со шкалой от -50 до 300 градусов. На более высокие температуры пока не замахивался, мне главное химиков обеспечить. И конечно подарки. Подарки получались вполне достойные.
Настала пора заняться фотографией, для нее было все готово, в том числе один полностью собранный фотоаппарат, и лаборатория. Никаких неожиданностей в производстве пластинок не возникло, неожиданность ждала после съемки цветовой таблицы, на нескольких выдержках и диафрагмах. Приятной неожиданностью, стала работа проявителя. Смесь сульфита натрия с железным купоросом все же оказалась проявителем, только очень медленным. А неприятной неожиданностью стала необходимость переделывать затвор, правда так и думал, что без этого не обойдется. И одно зеркало разбил при слишком резком нажатии на спуск затвора. Внесли изменения.
Первые, в мире фотографии были сделаны в начале ноября 1696 года, так что историки могут не спорить больше об этой мелочи.
Негативы получились вполне качественно, и были пересвечены методом прямого наложения на фотобумагу, сделанную по той же технологии, как и фотопластинки. Было сделано, еще пять десятков слайдов, для проектора. В основном, вид на корабли, завод и пейзажи. Пока был солнечный день, постарались отснять побольше кадров. В помещении съемка то же удавалась, но не такая четкая, стоило подумать над вспышкой, озадачил этим своего пиротехника, пусть выкручивается, как хочет. Конвейерную подачу слайдов отложил на потом, при пробе побили несколько пластин, и решил пока отложить. Сделали просто рамку на два слайда, которую можно было двигать влево вправо и менять слайды.
