Андрей Родионов - Французский дьявол
К счастью, надолго мы там не задержались, провели всего-то пару часов. Сели так, чтобы видеть в окно своих коней и в то же время не упускать из вида клубящуюся вокруг публику, уж больно ненадежный народец эти англичане. Рожи такие гнусные, что любого можно смело волочь к ближайшему дереву, даже не спрашивая, виновен в чем-нибудь или не виновен. Душегуб на душегубе, к таким спиной не поворачивайся!
Посетители таверны галлонами поглощали крепкое пиво и шептались о чем-то своем, не обращая внимания на окружающих. Кто-то окидывал соседей дерзким взглядом, явно нарываясь на драку, отдельные шалуны щипали служанок, разносивших по столам выпивку и еду. Откуда-то слева доносился стук костей и азартные выкрики. Жюль все вытягивал и вытягивал шею, пока не стал похож на жирафа, а затем встал, расправив плечи.
— Куда это ты? — удивился Малыш.
— Хочу показать этим недотепам настоящий парижский класс, — гордо отозвался сьер де Фюи, сделав руками некое быстрое движение.
То ли извлек из рукава пару тузов, то ли сбросил под стол лишнюю карту. А может, просто разминал пальцы перед игрой в «скорлупки».
К счастью, в этот самый момент на наш стол бухнули шесть пинт светлого пива, и он ненадолго отвлекся. В конце концов нам удалось убедить Жюля, что не стоит рисковать. Вокруг играющих постоянно возникали яростные ссоры, пару раз дело дошло до открытой поножовщины. Кто-то из игроков попробовал расплатиться фальшивыми деньгами, в результате его изуродованное тело за ноги вытащили из таверны, а одна из служанок тут же засыпала лужу крови свежими опилками. Не успели мы, морщась, выпить по третьей пинте, как объявившийся наваррец вызвал нас наружу. Сьер Габриэль был хмур и непривычно сосредоточен.
— Слушайте внимательно, — быстро сказал он. — Командир связался с человеком, которому мы должны были передать деньги. Тот с пониманием отнесся к тому, что придется еще подождать, и даже, войдя в наше бедственное положение, согласился помочь нам лошадьми и оружием, — немного помолчав, гасконец неопределенно пошевелил в воздухе пальцами левой руки, с явной неохотой буркнул: — Но что-то мне в нем не нравится, и держится несколько скованно, и глаза норовит спрятать… В общем, будьте настороже!
Посерьезнев, мы переглянулись.
— Ясно, господин лейтенант, — за всех ответил сьер де Фюи.
С воинственным видом парижанин подкрутил щегольские усики и двинулся к коновязи. Следом потопал Малыш, машинально похлопывая себя по боку, словно проверяя, на месте ли рукоять топора. Через минуту мы сидели в седлах.
— В путь, — скомандовал наваррец.
Мы пустили коней следом, внимательно осматриваясь вокруг. На въезде в Саутгемптон нас поджидал командир, рядом с ним на неказистом муле восседал потрепанного вида мужичонка, патлатый и скособоченный.
Поймав острый как бритва взгляд холодных глаз, я сразу насторожился, а присмотревшись к тому, как умело держится в седле наш проводник, тихо выругался. Для кого патлатый увалень играет роль безобидного человечка, для окружающих или для нас?
Я незаметно проверил, легко ли выходит клинок из ножен на левом предплечье, твердо решив: если что, первый нож достанется Сусанину. Дождавшись, пока мы подъедем поближе, патлатый послал мула вперед, уверенно маневрируя в лабиринте узких улочек и переулков.
Порт — это отдельная среда человеческого обитания, не город, не деревня, а нечто третье. Стискивая улицу боками, мимо нас тянулись мрачного вида склады, сложенные из дикого камня и просмоленного дерева. За высокими заборами гремели якорными цепями псы, судя по гулкому бухающему лаю, двоюродные братья баскервильского монстра. Изредка ряды складов прерывались скоплениями подозрительного вида хижин либо портовых притонов самого низкого пошиба. Пару раз нам встретились заброшенные пустыри, заваленные гниющим хламом, среди которого рыскали десятки упитанных крыс размером с добрую кошку.
Малыш пихнул меня в бок и ткнул пальцем в одну из мусорных куч, я пригляделся и невольно вздрогнул. Пара жирных крыс тянула в разные стороны полуобгрызенную человеческую руку, остальных частей тела поблизости не наблюдалось, похоже, над жертвой поработал маньяк-расчленитель.
— Саутгемптон — портовый город, — фыркнул проводник, заметив наш интерес. — У нас тут всякое случается.
На мой взгляд, его слова прозвучали как-то недружелюбно, если не сказать угрожающе, и я нахмурился. Минут через десять, когда я окончательно запутался в хитросплетениях переулков, наш проводник остановил мула и неуклюже соскользнул на землю. Слишком неуклюже, чтобы я ему поверил.
— Сюда, — ткнул он пальцем в двухэтажный дом с закрытыми ставнями.
— Что здесь? — поинтересовался командир, даже не делая попытки оставить седло.
— Задний двор таверны «Гордость Британии», — хмыкнул проводник. — Надежнейшее место. Собирается всякая шваль, в том числе воры и контрабандисты. Оттого никто никогда не интересуется, кто и зачем сюда приходит и уходит.
Краем глаза я заметил, как нахмурился Жюль де Фюи, и в чем-то я его понимал. До сих пор из всякой таверны, мимо которой мы проезжали, на всю округу раздавались звуки нестройного пения. Ну хорошо, пусть не звуки, а вопли, хрипы и сипы. Но ведь разносились же, а вокруг этого здания царила мертвая тишина, отчего дом выглядел словно ловушка.
— А почему это никому не должно быть до нас дела? — с вызовом бросил Малыш.
Проводник, всплеснув руками, с удивлением воскликнул:
— Так вы им не сказали?
Мы с недоумением воззрились на шевалье де Кардига.
— Пустяки, — равнодушно заявил тот. — Нас разыскивают по всему побережью. Всем окрестным властям сообщили, что королевский флот потопил французский пиратский корабль, но часть мерзавцев спаслась. За голову каждого из нас обещана весьма круглая сумма.
Не сдержавшись, я хихикнул, а Лотарингскому Малышу, что глянул с недоумением, смущенно пояснил:
— Из трех наград, назначенных за мою голову, это уже вторая, объявленная англичанами. Думаю, им я особенно дорог.
— Приятно, когда о тебе помнят, — кивнул тот. — Значит, мы и в самом деле нужны людям.
— Нужны? Да мы им просто необходимы! — в тон ему отозвался парижанин. — У них же виселицы даром простаивают. А британцы — люди практичные, жалованье палачам зря платить не будут. И тут такая радость, мы подвернулись! Представляешь, как и палачи, и чиновники в нетерпении радостно потирают ладошки?
— Долго вы еще будете торчать на улице? — язвительно спросил проводник. — Давайте решайте, туда или сюда.
— Ладно, — решил шевалье де Кардига. — И впрямь нечего ждать.
Оживленно похохатывая, мы двинулись вслед за проводником и угодили в засаду, разумеется. Ничего сверхъестественного, нас ожидали не стражники шерифа или военные и даже не воины одного из местных баронов. В таверне затаились представители преступного мира, твердо решившие подзаработать на чужой беде. Полтора десятка портовых крыс, изрядно битых жизнью, пропахших потом и кровью, с жесткими глазами и крепкими телами, исполосованными старыми шрамами. В руках они сжимали длинные ножи и тяжелые дубинки, пару топоров и один багор. Словом, ничего особенного. Да, я забыл упомянуть, что какой-то умник вооружился небольшой рыболовной сетью, словно древнеримский гладиатор. И пусть охотники держали оружие так, будто умели им пользоваться, это ровным счетом ничего не значило.
— Что это? — как бы удивленно спрашивает шевалье де Кардига, когда за нашими спинами захлопывается входная дверь и возле нее, хищно улыбаясь, встают сразу трое этих британских мизераблей.
— Только то, что раз вы не привезли деньги, то мы получим их за ваши головы, — ухмыляется наш проводник. — За вас, живых либо мертвых, обещано одинаково, так что выбирайте сами.
О, как он сейчас изменился. Выпрямился, расправил плечи, откуда ни возьмись появились надменный взгляд и уверенная речь. Прямо гордый орел, настоящий борец за независимость.
— Я ведь уже говорил, что за ваши головы назначены неплохие деньги.
— Ну что ж, — кивает шевалье де Кардига. — Так тому и быть.
Командир еще говорит, когда я дергаю рукой. А как еще я мог поступить, услышав заранее обговоренный сигнал? Нож выскальзывает из пальцев и тут же по самую рукоять входит в горло предателя, как раз под адамовым яблоком. Я кидаю еще один нож, и тут французы вступают в бой. В следующие пять секунд умирают еще шестеро бандитов, командир и гасконец дерутся как настоящие дьяволы, а Жюль и Малыш если и отстают от них, то лишь на самую малость.
Я едва успеваю увернуться от здоровенного тесака, который рассекает воздух совсем рядом с левым боком, распоров камзол. Изо рта нападающего плещет алая кровь, придерживая его за плечо, я рывком выдергиваю из груди покойника свой клинок и, оглядевшись, понимаю, что все уже закончилось.
