Андрей Тепляков - Чёрные небеса Часть 2
Вопли тревожной сигнализации смолкли. Люди прижались к стенам, образовав от двери до двери широкий коридор. Шульгин с медицинским кейсом быстро прошел в 'спальню', поставил его на стул возле кровати и открыл.
Терзая воротник водолазки, Лопухов подошел к Саймону.
-Сейчас ее откачают, и начнется поновой, - сказал он.
-Не начнется. Если парня при ней оставим и не будем глаза мозолить. Ей нужно привыкнуть.
-Уверен?
-Нет. Но я так думаю и других вариантов не вижу.
Саймон посмотрел Лопухову в глаза.
'Тебе бы самому убраться. Баба истеричная...'
Лопухов кивнул.
-Ее нужно сохранить любой ценой. Хочет парня - пусть получит.
-Идет! - крикнули от двери.
-Все к стенам!
-Построить оцепление!
Ребята из охраны засуетились, тесня людей и на ходу вытаскивая парализаторы. Десятки испуганных глаз смотрели на дверь.
-Палки свои уберите, - сказал Саймон. - От греха.
Он прошел ко входу в 'спальню'.
-Идут. У тебя все готово?
-Готово, - отозвался Шульгин. - Пусть сразу на кровать ее кладет.
* * * *Тишина достигла своего апогея, когда Ной вошел в бокс. Люди задерживали дыхание, боясь привлечь к себе внимание монстра, которого парень тащил на себе. Девушка была в сознании. Она медленно крутила головой и принюхивалась, подбородок блестел от слюны. Кроме ее хриплого дыхания, ни один звук не нарушал молчания. Охранники нервно сжимали ручки закрепленных у бедер парализаторов, девушка казалась больной и слабой, но это была лишь иллюзия - смертельная иллюзия. Ядовитая змея опасна всегда.
Парень, помогавший ей идти, напуганным не выглядел. Только уставшим - он едва держался на ногах. К нему подошел Саймон и осторожно взял девушку под другую руку. Принцесса слабо мотнула головой в его сторону, обнажая зубы. Ной что-то шепнул ей, и она отвернулась. В гробовом молчании они вошли в 'спальню' и уложили ее на кровать. Затем Саймон вернулся и затворил дверь.
В боксе кто-то надрывно закашлялся.
Ной сел на стул; холодная ладонь Принцессы сжала его руку. Шульгин подкатил тумбу с проводами.
От прикосновения к коже первого датчика девушка вздрогнула. Ной нежно поглаживал ее, повторяя:
-Не бойся, все хорошо.
Она не сводила с него блестящих покрасневших глаз.
Покончив с проводами, Шульгин извлек из кейса шприц. Увидев иглу, Принцесса тут же оскалилась. Врач вздрогнул и едва не выронил свой инструмент. Нервно облизнул губы. Пациентка напоминала ему раненное животное - ослабленное, одурманенное болью, но все равно опасное. Способное на последний рывок - один единственный, но его будет достаточно.
-Не противься, - сказал Ной. - Он хочет помочь. Тебе станет лучше.
Принцесса закрыла рот, плотно сомкнув челюсти, и повернулась к Ною. Шприц легко вошел в набухшую вену. Плавно давя на поршень, Шульгин боролся с желанием нажать сильнее, но пальцы его не дрогнули. Он вытащил иглу, прижал к ранке белый тампон и согнул девушке руку. Положил шприц на место и вытер со лба пот.
-Хорошо. Теперь капельницу.
Принцесса закрыла глаза и расслабилась. Дрожь понемногу стихала. Когда Шульгин закончил, она уже спала, едва слышно посапывая.
-Что теперь? - шепотом спросил Ной.
-Некоторое время она проспит, - сказал Шульгин, быстро складывая инструменты в кейс. - Сколько - не могу сказать, но, чем больше, тем лучше. Постарайся удержать ее в кровати хотя бы пару часов. Когда проснется, пусть двигается медленно. Никакой беготни.
Он закрыл кейс и пошел к двери.
-Мы будем рядом, - сказал Саймон, все это время молча стоявший у Ноя за спиной. - Если что-то понадобится, просто говори вслух. Мы услышим.
-Ладно.
Саймон вышел вслед за Шульгиным. С тихим шелестом дверь за ними закрылась.
Ной смотрел на Принцессу, в который раз удивляясь, как парадоксально сочетаются в ней сила и беззащитность - она была и фурией, и ребенком одновременно. Она использовала все возможности, чтобы жить и сохранить себя.
* * * *Саймон сидел в глубоком кресле в кабинете Лопухова и смотрел, как тот размеренно ходит из угла в угол, опустив голову и заложив руки за спину. Несмотря на дорогой вид, кресло было неудобным, оно высилось вокруг, как забор и сковывало движения. Саймону это не нравилось, он предпочитал свободное пространство.
Снаружи раздавались голоса, мелодичные звонки коммуникаторов, доносился слабый озоновый запах работающих копиров - жизнь в блоке снова вошла в привычную колею. Сквозь прозрачную изнутри стену Саймон со своего места мог видеть стол, где пряталась Принцесса - под ним все еще оставались подсыхающие лужицы пота.
-Я хочу, чтобы впредь ты все свои действия обсуждал со мной, - сказал, наконец, Лопухов. Он остановился, сел на край большого стола и внимательно посмотрел на Саймона. - Я не потерплю никакой возни у себя за спиной. Тот бардак, что ты сегодня устроил, не должен повториться никогда. Ты знаешь этих существ лучше, чем кто-либо другой здесь, поэтому, если у тебя имеются какие-то соображения на их счет, будь добр - поделись заранее.
-Я действовал по обстоятельствам, - ответил Саймон.
Тихо зашелестел на потолке кондиционер. Лопухов не обратил на него внимания, он мрачно стучал пальцами по черной столешнице, не сводя глаз с Саймона.
-Ты пойми - мы все сидим в одной лодке. И ты, и я. Мы делаем очень большое и сложное дело - такое, что одному не потянуть. Не спеши лезть на мое место. Еще успеешь. Вот сделаем работу, тогда и разберемся во всем. Окей?
Саймон молча кивнул. Спорить с этим алкоголиком он не собирался - его часы итак уже сочтены, особенно после безобразной сцены перед 'спальней'. Корпоративная этика, даже в такой глуши, как лунная станция - вещь слишком серьезная. Не выдерживать ее, значит плевать в лицо Компании. Такое не прощается.
Лопухов снял очки, вытащил из кармана мятый платок и стал рассеянно вытирать стекла.
-С этой минуты ты отвечаешь за нашу парочку. Глаз с них не спускай. За любой их закидон спрашиваю с тебя лично. Главная твоя задача - подготовить ее к тестам. Каждый вечер на моем ридере должен быть отчет о прошедших сутках и план мероприятий. И сопутствующие соображения. Сделаешь все, как надо - я в долгу не останусь.
Лопухов помолчал. Надел очки.
-Задачи ясны?
-Ясны, - ответил Саймон.
-Тогда свободен. Иди.
* * * *Убаюканный мерным тиканьем тумбы с проводами, Ной сам не заметил, как задремал. Ему даже начал сниться какой-то сумбурный сон, в котором он и Принцесса вновь оказались в Городе, посреди нашествия тараканов, во главе которых на четвереньках - голый и залитый кровью скакал Ушки.
Саймон.
Легкое прикосновение разбудило его, мгновенно вырвав из вязких объятий кошмара. Принцесса лежала, положив руку, от которой тянулась жилка катетера, ему на колено, а другой терла глаза. Ной улыбнулся ей.
-Тебе лучше?
-Хорошо - да. Болит - нет, - тихо ответила она.
Тронула катетер.
-Не хочу. Убрать.
-Она проснулась! - крикнул Ной. - Можно убрать иголку?
Дверь в 'спальню' открылась. Вошли Шульгин и Саймон. Пальцы Принцессы впились Ною в штанину, он погладил ее по голове, успокаивая.
-Они хорошие, - сказал он. - Не волнуйся. Они помогут.
Шульгин подошел к кровати, посмотрел на дисплей тумбы, кивнул и раскрыл свой кейс. Принцесса внимательно наблюдала за ним, не расслабляясь, но и не выказывая агрессии. Она позволила ему вытащить катетер и снять с тела датчики. Как только он убрал последний, она тут же села. Наклонилась в сторону Шульгина и принюхалась. Он отступил на шаг, ударившись бедром в тумбу.
-Еда, - сказала Принцесса и широко ухмыльнулась, обнажив острые зубы.
Шульгин развернулся и, ничего не говоря, быстро пошел к двери.
-Еда! Еда! - закричала ему вдогонку Принцесса.
Она встала, намереваясь пойти за ним, но Ной удержал ее.
-Не нужно! Не пугай их.
Она повернулась, ее губы растянулись в улыбке. Девушка провела пальцами по щеке Ноя.
-Еда... - нежно сказала она.
От этих ее слов у Ноя по спине пробежали мурашки, но он не подал виду. Принцесса внимательно наблюдала за ним, продолжая поглаживать. Он повернулся к Саймону, собирающему в кейс просыпанные инструменты, увидел в дверях охранников, они сжимали в руках жгущие дубинки.
-Она хочет есть, - сказал Ной.
Саймон кивнул.
-Сейчас сделаем.
Он подхватил кейс и поспешно вышел из комнаты. Дверь закрылась.
Принцесса перестала улыбаться и отступила. У Ноя отлегло от сердца. Как бы она ни любила его, и кем бы ни считала, но голод мог заставить ее совершать чудовищные поступки. Мораль ей недоступна, у нее была собственная система ценностей, и Ной еще не знал своего места в ней.
